Кстати, вернемся еще раз к Редьярду Киплингу. Вот его строки о могуществе печати:
Интердикты Папа пишет зря,
Зря декреты волнуют умы,
Вот пузырь раздут – и нет пузыря,
Это делаем только мы!
Помни о битве, она страшна,
И троны должны признать,
Что Королева гордыни одна:
Печать – Печать – Печать!
Мне довелось в течение немалых лет совмещать в очень непростой стране Италии обязанности сотрудника советской разведки и журналиста-международника в лице собственного корреспондента газеты «Известия». Мне не стыдно за эти прожитые в трудах годы. Как вы уже прочитали в книге, я сделал кое-что значительное для своего государства как разведчик и не уронил достоинства газеты, которую представлял как собственный корреспондент. Нет, я не был последовательным марксистом-ленинцем и не любил практически всех генеральных секретарей ЦК КПСС, как этого настоятельно требовали еще в разведшколе. Я работал не на партию, а на свою страну, на свой народ. Работал за деньги, которые получал от своего ведомства. Бесплатно, бесперспективно, опираясь только на голый большевистский фанатизм, я бы так надрываться не стал. Нашел бы более спокойное место. Мне не в чем себя упрекнуть. Вкалывал я во все тяжкие. Знакомый врач после глубокого изучения моих медицинских показателей, закурив сигарету, безо всякого юмора сказал: «Ты, мой дорогой, израсходовал все ресурсы, которые природа дает нормальному человеку». Ну и слава Богу! Я пошел во внешнюю разведку не только из-за денег, возможности пожить за границей и из-за перспективы получить повышенную пенсию. Зудело во мне неистребимое свойство характера, – видимо, Богом данная склонность к авантюризму. А отсюда и родилось собственное определение сущности разведчика.
Разведчик – это, как мне кажется, не только профессия, но и свойство характера. Это – особый талант, который даруется не каждому смертному. Это – верность стране, на которую работаешь, вне зависимости от смены ее правителей. Это – равноудаленность от всех политических партий. Это – абсолютная честность при выполнении задания. Это – незабвенная заповедь Гиппократа: «Не навреди». Если можешь, конечно…
Ну, а теперь, наконец, можно поставить точку. Впрочем, и многоточие тоже…
Работа под крышей
– Леонид Сергеевич, как Вы попали на работу в разведку?
– На работу в разведку я попал случайно, а секреты приемов этой службы мне раскрыл мой учитель, когда я обучался тайнам этой сложной, но весьма увлекательной и интересной работы в подмосковном городе Балашихе в 101-ой школе этого города. В этой школе был одногодичный и трехгодичный курс подготовки разведчиков. Я попал на одногодичный курс. До зачисления в школу мне довелось пять лет проработать в Италии, в экономическом отделе Торгового представительства СССР, на должности руководителя Экономической группы, в которой было всего три сотрудника, включая меня и секретаршу. Во время этой командировки у меня наладились хорошие связи среди делового мира этой страны, я объездил всю Италию, был знаком с президентом «Фиата» Витторио Валлетой еще в то время, когда наша страна заключала с ним разные экономические соглашения. Когда я вернулся из своей пятилетней командировки, меня сразу взяли на работу в Министерство Внешней торговли, в Управление по работе с западными странами. Я работал старшим консультантом в группе, которая была создана еще при Микояне. И вот однажды секретарь нашего парткома Тутушкин, мой хороший знакомый по работе в Италии, где он возглавлял Торговое представительство, позвонил мне по телефону и попросил зайти к нему в кабинет, сказав, что со мной один на один хочет поговорить человек из органов безопасности. И этот человек, по фамилии Акулов, обрисовав сложное положение во внешней разведке после расстрела председателя МГБ Берии, спросил меня, не хотел бы я перейти на работу в это подразделение, поскольку у них плохо с кадрами. Естественно, что я, не ожидая подобного предложения, растерялся и спросил у него: «А что же я у вас буду делать?»
Он мне ответил, что меня всему научат. А когда я попросил время на раздумье, он сказал: «А, что собственно думать-то, вы согласны или нет?».
При этих словах его глаза посерели, и сам он стал каким-то суровым. И я понял, что нет, лучше ему не говорить. После чего он объяснил мне, что я поеду в Италию под «крышей» заместителя Торгового представительства СССР и работать буду на ПГУ КГБ СССР, а министр Внешней Торговли Патоличев уже дал согласие на мой переход в разведку и подписал мое назначение, поэтому он мне советует долго не думать. На что я Акулову ответил: раз так, будь по сему. После чего было сказано, что 30-го августа мне надо подъехать к одной из станций метро, где будет стоять автобус, который отвезет меня по месту назначения, в разведшколу, где я буду учиться один год. Причем он мне сообщил, что режим у них в разведшколе свободный и есть даже бар, где можно выпить, только не увлекаться, потому что за этим строго следят.
Мою биографию Акулов мне рассказал подробнее, чем я ее знал. И самое главное для них было то, что у меня по линии отца и матери не было евреев, а это считалось очень важным фактором при принятии на работу в разведку. Так же сыграло свою роль мое вступление в партию в молодом возрасте.
Оклад мне обещали оставить такой, какой был у меня в министерстве Внешней торговли. Чему я крайне обрадовался, поскольку в группе при Микояне нам платили больше, чем другим служащим нашего министерства. Когда же он поинтересовался моим званием, а я после окончания института был лейтенантом, то сказал, что повысить они мне его не смогут, добывать следующие звания себе я буду сам. И за девять лет я от лейтенанта дослужился до подполковника. Кстати, присваивали их мне через одно.
В разведшколе, поскольку там был свободный режим, я организовал драматический кружок. Учились мы в школе в течение недели, а на выходные дни нас отпускали домой. Дисциплины все я знал прекрасно, к тому же был кандидатом экономических наук. Кроме итальянского языка, я свободно владел французским, а преподавательница по итальянскому языку говорила, что я его лучше знаю, чем она. После окончания разведшколы, которую я закончил с отличием, один год проработал в аппарате ПГУ КГБ СССР.
И в тот же год, как кандидат экономических наук, я стал писать экономические статьи в разные газеты. В частности, в «Правде» у меня публиковались статьи по Италии. Некоторые мои работы печатались в «Огоньке» и в «Комсомолке». Однажды меня вызвал начальник моего отдела и, показав мне мои статьи, сказал: мол, за каким чертом мне ехать в Италию торговым представителем, лучше мне воспользоваться «крышей» журналиста, ибо, по его убеждению, это лучшая «крыша» для разведчика. Я ему возразил, что серьезно журналистикой никогда не занимался. Он же, сняв трубку с аппарата правительственной связи, называемого «вертушкой», позвонил тогдашнему главному редактору «Известий» Алексею Аджубею. Называя его Алешей, поскольку они дружили семьями, сказал, что у него есть «кадрик», а у нас место в Италии пустует, так не мог бы Аджубей аккредитовать меня в международном отделе своей газеты. Я уже на следующее утро был в газете, перед Аджубеем на рабочем столе лежали газеты с моими статьями. Он хорошо отозвался о моем журналистском труде, но заметил, что статьи мои скучноваты, и сообщил, что я через месяц поеду в Италию от международного отдела его газеты. Но в отделе не всегда любят чужаков, а претендентов на поездку в Италию было много, поэтому он посоветовал мне не пожалеть денег и будущих коллег угостить в ресторане. Я последовал его совету, после чего у меня с ними установились хорошие отношения, и никто не позавидовал тому, что через месяц я уехал в Италию собственным корреспондентом «Известий». А перед отъездом мне Алексей Иванович рассказал, что у них уже был опыт предоставления журналистской «крыши» разведке. Под этой «крышей» до меня работал парень, который не писал, и итальянская контрразведка быстро его раскрыла и выслала из страны. Поэтому мне надо о себе заявить. У него газета правительственная, все знали, что его тесть – Генеральный Секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущев. Газета была смелая, ей много разрешали, и Алексей Иванович сказал, чтобы я по прибытию в Италию взял интервью у проститутки, поскольку в этой стране эта тема была остро социальной, а в СССР в это время было показано много художественных итальянских фильмов на эту тему.
И мне надо было взять интервью у представительницы этой древнейшей профессии, чтобы она рассказала, как попала на панель. Аджубей предупредил меня, чтобы я не вздумал прибегнуть к ее услугам, а то могу положить свой партийный билет ему на стол. Это предложение главного редактора «Известий» вызвало огромное удивление у моего резидента. Правда, он сказал: если сам Аджубей приказал, то делай, но смотри, чтобы тебя с ней служба наружного наблюдения не засекла.
И я, действительно, сделал интервью с проституткой, заплатив ей деньги. Когда она спросила у меня, кто я, то ответил ей, что поляк, и заплатил в кредит ее стоимость – 20 долларов. Она мне рассказала о своей банальной судьбе. Когда интервью было закончено, она меня спросила: а как насчет любви? Я ей ответил, что поскольку целую ночь буду писать, то на это времени у меня нет. А вот в другой раз, когда я приеду в Италию, мы с тобой ею займемся.