На что она мне, когда вышла из машины, заметила, что я либо импотент, либо ненормальный. А мое интервью с представительницей древнейшей профессии было напечатано в газете «Неделя» на целом развороте, под названием «Выброшенные на панель». И после того, как это интервью перепечатали все итальянские газеты, ко мне, как к советскому журналисту, в Италии стали хорошо относиться. И за все годы моей работы в этой стране «под крышей» собственного корреспондента «Известий» ее контрразведке не удалось меня раскрыть.
– Леонид Сергеевич, на какие направления делилась работа советской разведки в Италии, и какой ее участок лег на Ваши плечи?
– В те годы было несколько направлений нашей разведки. Было направление «Г. П.» – Главный противник. Это, когда наш сотрудник в любой стране работал против американцев. Направление «П.Р.» – Политическая разведка – занималась подбором агентуры против ЦРУ, готовя против него разные акции. В ней-то и работал Ваш покорный слуга. Мы занимались сбором данных о том, что происходит в Италии. В стране была сильная коммунистическая партия, и мне сказали, что ею я заниматься не буду. Коммунистов мы не вербовали, у нас с ними были только дружеские отношения. Мне удалось взять интервью у Генерального секретаря коммунистической партии Италии Пальмиро Тольятти, после чего у меня с ним установились самые доверительные отношения. И даже скажу больше, мы стали друзьями. «П.Р.» включала в себя работу с правительством, я работал с его левым центром. Следующее мое направление было – террористические организации. В те годы были «Красные бригады», неофашисты. Тогда во главе неофашистской партии стоял мой неплохой знакомый Альмиранте, с которым я официально, как корреспондент «Известий», делал интервью. Он рассказывал мне о том, что хочет его партия, я с ним спорил по поводу его убеждений о вреде и опасности коммунизма. Более того, мы с ним обменялись подарками, я ему подарил несколько бутылок водки «Столичной», а он мне подарил несколько бутылок итальянских вин «Кьянти» и «Проскатти». И еще мое направление включало в себя работу по проникновению в мафию. Резидентура нашей разведки никак не могла в нее проникнуть, эта организация была в этой стране для нас закрытой, а мне помог случай, и я стал первым из разведки СССР, кто смог в нее проникнуть.
– Каким же образом Вам удалось это сделать и под каким псевдонимом Вы работали в Италии?
– Начну отвечать со второй части вашего вопроса. Мой псевдоним был Лестков – Леонид Сергеевич Колосов. Две первые буквы от имени, одна от отчества и от фамилии. А в итальянскую мафию я попал случайно. Среди моих не агентурных, а доверительных связей был один итальянский журналист, Феличе Келанти. Он работал в прокоммунистической газете «Пасесесере», которая финансировалась коммунистами, а проще говоря, нашей разведкой, которая передавала деньги из ЦК КПСС итальянской компартии. Эта газета публиковала наши статьи и печатала нужные нам материалы по линии отдела Дезинформации ПГУ КГБ СССР. И как сейчас помню, им руководил Агоянс Иван Иванович. А Келанти, о котором я Вам сказал выше, работал в этой газете, мы с ним познакомились на приеме в нашем посольстве и сдружились. Он очень часто заезжал ко мне в корпункт, к тому же ему очень нравилась наша водка «Столичная», а она у меня была в изобилии. Он был очень добрый, но несчастливый в личном плане человек. В свое время он был женат на какой-то графине, но она его бросила, и после этого он стал выпивать. Как-то он написал серию разгромных статей о мафии. После чего к нему ночью заявились три человека, один из которых представился как Николо Джентили – друг Аль Капоне, того самого знаменитого чикагского бандита и наркобизнесмена. С Николо Джентили было два телохранителя, а история его самого такова: после войны он приехал в Италию, где и осел. Его жена умерла, его дети от него ушли.
Заявившись к Келанти, он сказал, что хочет написать книгу о мафии. Но поскольку он не грамотен, то хочет, чтобы под его диктовку за очень приличный гонорар ее написал журналист, но книга должна выйти под именем Николо Джентили. Поскольку Келанти в тот момент был выпивши, то осмелился спросить, а что будет, если он откажется? На что Джентили ему ответил: «Я вам не советую этого делать».
И вот, через три дня они с Джентили должны лететь на Сицилию, где у Николо своя вилла, и он именно там будет диктовать книгу. Я попросил Келанти взять меня с собой. Он был в полнейшем недоумении, не зная, как это сделать. Я ему посоветовал сказать мафиози, что корреспондент газеты «Известия», его приятель, журналист из СССР, хочет написать статью о мафии. Приятель спросил: «А если тебя там пристрелят?»
На что я ему ответил, что это не его забота! А на другой день он мне перезвонил и сказал: все в порядке, Леня, тебя со мной ждут. Николо Джентили согласился дать тебе интервью, летим на Сицилию, жить там будем три дня на его вилле, билеты за его счет. После этого разговора я пошел к резиденту, у которого я в то время был заместителем, и пересказал ему мой разговор с Келанти. Он меня спросил, понимаю ли я, куда лезу? А если меня убьют? Затем, назвав меня авантюристом, предложил такой вариант: если меня убьют, то он ничего о моей поездке не знает, а если задуманное мной, получится, делим пирог успеха пополам.
Я, естественно, полетел на Сицилию в гости к Николо Джентили. В аэропорту в Палермо нас с Келанти встретили люди Николо Джентили, те самые крепыши, что приходили к нему ночью. Они привезли нас на виллу к своему хозяину, там я впервые встретился со стариком Николо. Я ему объяснил, что в нашей стране никто не знает, что такое мафия, но все наперебой о ней говорят, а я хотел бы объяснить читателям своей газеты, что же это такое? На что он мне ответил: «Сын мой, ради бога! Я тебе все расскажу, можешь мне задавать любые вопросы, но завтра, а сегодня вы с Келанти покатаетесь на яхте, половите рыбу, одним словом, отдохнете».
А на следующий день началось мое знакомство с Николо Джентили. Он мне рассказал массу интересных вещей. Начал с объяснения, что напрасно их многие считают чуть ли не карманными ворюгами и бандитами. Что такое мафия для них? В 14-ом веке это был лозунг борьбы итальянских освободительных отрядов, боровшихся с французскими корсарами, когда те высадились на Сицилии. А переводилось это так: «морте» – смерть, «ай» предлог, «франчези» – французским, «инвозори» – захватчикам, и «ассассине» – убийцы. Вот от этого пошло название их организации. Потом все менялось, у них выработался свой образ жизни, свой устав. Их организация соблюдает библию, правда, в ином варианте, нежели у нас. Мафиози не должен желать жены ближнего своего, в случае нарушения этого завета его ждет смерть. Соблюдается заповедь «не укради». Имеется в виду, что воровать можно у государства, а не у своего ближнего. Если воруешь у ближнего, то тебя тоже ждет смерть. Убивать можно полицейского, но только не мафиози. Он мне показал устав мафии. Я переписал его и клятву вступающего в нее.
Мафия, по его объяснению, это большая семья. Ее разветвленная структура имеет информацию обо всем, ни одна разведка мира такой информацией не обладает. В мафии есть ее глава, у него три заместителя, которые друг друга не знают. И у каждого из них свои разветвления, которые работают в разных областях экономики, строительства, финансов и в правительстве. Я очень приятно провел время на вилле у Николо, расстались мы с ним тепло, а когда я позже приезжал на Сицилию, он об этом узнавал, и мне предоставляли лучшие номера в отелях этого города. Правда, когда я собирался уезжать от него, то предупредил его, что газета «Известия» советская и написать о нем очень хорошо я не смогу, но постараюсь писать объективно. На что он мне ответил: «Сын мой, пиши так, как тебе бог на душу положит!». На мой вопрос: «А меня не пристрелят в Италии, когда выйдет моя статья?», он мне ответил, что в СССР никто не знает, что такое мафия, и я им сделаю рекламу. И, действительно, когда я привез ему перевод, то он мне сказал спасибо. Так я проник в сицилийскую мафию и познакомился с ее уставом.
– Что, по Вашему мнению, важнее в деле разведчика: заполучить в свои сети источник информации в спецслужбе противника – или воспользоваться услугами лидера какой-либо из партий парламента, чтобы через него влиять на формирование политики в стране?
– Нет, в основном мы работали против разведки. У меня, в итальянской контрразведке «Сифари», был агент, который давал мне сведения о тех, кого наша разведка вербовала. Я сообщал ему имя кандидата на вербовку, а он узнавал в своем ведомстве, не подсунули ли нам подставу с целью дезинформации. Это была весьма опасная работа, которой в нашей итальянской резидентуре занимались только два человека. И когда меня, после моего рассекречивания как разведчика, шесть лет назад итальянцы пригласили выступить у них на ТВ, по теме «Терроризм и борьба с ним», чтобы выяснить, помогали ли мы «Красным бригадам», то рядом со мной в студии сидел генерал Делаклеза. Он тогда возглавлял итальянскую разведку и контрразведку, называемую службой информации «Сефро». И он мне сказал, что насчет меня у его службы были подозрения, поскольку я много ездил по стране, но их убивало то, что меня каждый день публиковали «Известия». Аджубей знал, что меня надо прикрывать. Но, как дальше сказал генерал, я им принес много пользы тем, что много писал о культуре и обо всем, что происходило в Италии. И их анализ моей работы дал ответ, что я им принес больше пользы, чем вреда.
Еще при помощи моей агентуры было положено начало выпуска автомобиля «Жигули». Благодаря нашей работе СССР получил кредит от автомобильной фирмы «Фиат» при постройке завода в Тольяти. За что я получил в награду за эту операцию ружье и внеочередное звание.
Еще я работал с тем, что происходило внутри политических партий Италии. В частности, в лево-центристском правительстве у меня были чудные отношения с премьер-министром Море, который был застрелен «Красными бригадами». От него я получал уникальную информацию, он считал меня хорошим журналистом, не догадываясь, что я разведчик. В мою агентуру входили руководители партий социалистов. Но у нас, повторюсь, был запрет на работу с коммунистами.