Уже тогда он был человеком отчаянной храбрости, некоторые его даже считали едва ли не авантюристом. Однако его преданность делу революции была беспредельной.
В январе 1907 г. Салнынь уехал в Гамбург, затем в Женеву, но уже в марте 1907 года вернулся в Петербург и продолжил работу в БТГ. Его главной задачей в это время была переправка из Европы в Россию оружия и партийной литературы. С этой целью летом 1907 года он выезжал в Англию и Бельгию, откуда с помощью своей сестры Екатерины доставил через Ригу в Петербург Красину большую партию «маузеров», «браунингов» и взрывателей к бомбам.
В 1907 г. БТГ распустили, но де-факто группа продолжала существовать. По этому поводу в одном из писем товарищам Салнынь писал: «Будут ли заграничные дела ТГ ликвидированы, или готовятся новые операции – это Вам знать не надо, и за это отвечаю я как заграничный представитель ТГ». В 1908 году Салнынь поселился в Лондоне, где содержал конспиративную квартиру БТГ, а затем отправился в Берлин, чтобы организовать освобождение из тюрьмы своего коллеги, революционного боевика Камо. Но сделать ему это не удалось.
В период с 1908 по 1912 год Салнынь, в основном, заведывал одним из каналов по транспортировке революционной литературы в Россию, куда он неоднократно наведывался нелегально по партийным делам. Давелось ему побывать также в Париже, Нью-Йорке, Лондоне, Брюсселе. В эмиграции он познакомился с многими известными впоследствии деятелями, в том числе М. Литвиновым, В. Менжинским, Я. Петерсом, А. Сташевским и секретарем Международного социалистического бюро II Интернационала известным бельгийским социалистом, впоследствии министром, К. Гюисмансом.
В 1912 г. Салнынь обосновался в Бостоне, работал в паровозоремонтных мастерских и продолжая политическую деятельность в рядах латышской объединенной организации при Американской социалистической партии (латышская организация насчитывала 32 отделения в США и Канаде, в ней состояло 2000 членов, издавалась газета. Салнынь одно время был секретарем ЦК).
В письме из-за границы он писал: «Работаю за четверых. Жить было бы и неплохо, только иногда переполняет душу страшная тоска по России». В апреле 1917 года Салнынь с первой партией политэмигрантов вернулся в Россию. Ехали через Японию, и он осел во Владивостоке, где работал сборщиком в вагоносборочных мастерских и занимался партийной работой во Владивостокской организации РСДРП (б). Однако связь с Америкой не терял, и уже в конце сентября вернулся обратно, на сей раз в Сан-Франциско, для борьбы с меньшевиками и организации постоянной связи Америки с Дальним Востоком. Как он сам писал, «Октябрьская революция застала меня на волнах Тихого океана».
В США Салнынь делал все, что мог, для помощи долгожданной революции. Во время интервенции вел работу в порту, где грузчики портили военные припасы, отправляемые в Россию. Затем участвовал в работе созданного в начале 1920 года в Сан-Франциско отделения Красного Креста сибирских красных партизан. С первым транспортом медикаментов Салнынь через Китай отправился в Россию. В Шанхае он передал транспорт представителю Коминтерна Г. Н. Войтинскому, а сам отправился в Пекин, к полпреду Дальневосточной республики и, наконец, в Благовещенск, где в ноябре вступил добровольцем Народно-революционную армию ДВР. Из автобиографии: «В 1921–1922 годах до окончания оккупации Дальнего Востока иностранными войсками и белобандитами работал в тылу противника по заданиям 2-й Амурской армии, потом 5-й Краснознаменной армии». Там он действовал под фамилией «Завадский».
По окончании Гражданской войны Салныня вызвали в Москву в распоряжение Разведупра Штаба РККА. Некоторое время он работал в Разведотделе Петроградского военного округа, но уже в начале 1923 года вновь оказался на Дальнем Востоке. Его направили в Китай, где он работал в маньчжурском городе Харбин и в Шанхае. Дело в том, что после установления на Дальнем Востоке советской власти в Маньчжурию бежало значительное число белогвардейцев, и многие из них готовились к вооруженному реваншу. Поэтому отслеживание планов белой эмиграции стало одной из основных задач не только внешнеполитической, но и военной разведки СССР.
В Китае Салнынь выдавал себя за бежавшего из России коммерсанта Христофора Фогеля, фамилию которого он уже использовал однажды в самом начале 20‑х годов. Новоявленный предприниматель выразил готовность поддержать любую вооруженную борьбу с советской властью, и таким образом стал своим человеком в военных кругах белой эмиграции. Это дало ему возможность быть в курсе планов и замыслов белогвардейцев и информировать Москву о возможных акциях против Советской России.
Вернувшись в Москву, Салнынь вскоре получил новое задание. Весной 1924 года Военный центр Болгарской компартии приступил к организации партизанского (четнического) движения в Болгарии, конечной целью которого был захват власти. Разумеется, партизанские отряды остро нуждались в оружии. Часть необходимого им вооружения и обмундирования коммунисты добывали на месте, но основная масса оружия поступала по нелегальным каналам из СССР ещё с 1920 года.
Руководство этой операцией на новом этапе было поручено Христофору Салныню. В его распоряжении находилась группа болгарских коммунистов, которые на рыбачьих лодках и парусниках переправляли оружие по Черному морю из Одессы в Варну и Бургас. 5 августа 1924 года, по заданию Разведупра и приглашению ЦК БКП, он, вместе с транспортом оружия, был направлен в Болгарию как военный специалист «Осип». В Бургасе его встретили представители болгарской компартии Янко Андонов, Г. Мындев и П. Станев. Через Айтос они выехали в Сливен, где Андонов был назначен командиром партизанского отряда, который действовал в Сливенском округе. «Осип» провел в этой чете (отряде) около 4‑х месяцев. Отряд занимался приемкой оружия, прибывающего из СССР, проводил боевые акции, совершал диверсии на железной дороге и телеграфных линиях связи.
В январе 1925-го Андонова назначают руководителем Военной организации Сливенского окружкома партии и Салнынь становится инструктором ВО, оказывает организации «ценную помощь». При содействии болгарских товарищей «Осип» побывал и в других городах страны, а по окончании своей миссии через Турцию вернулся в СССР.
В 1920‑х годах Салнынь женился. О жене его известно немного. Звали ее Елизавета Поликарповна Портнягина, из крестьян. В семь лет лишилась родителей. Ездила с мужем в загранкомандировки, деля с ним трудности и опасности жизни разведчика.
В 1925 году Х. Салныня вновь посылают в Китай резидентом военной разведки, а потом и советником Китайской народно-революционной армии. В одном из донесений военного атташе в Китае А. И. Егорова (№ 80 от 17 июля 1925 г.), направленном в Москву «Мирскому» (М. В. Фрунзе), говорится о резиденте Разведупра в Шанхае Осипе Лауберге, кличка «Гриша» и отмечается, что «тов. Лауберг многолетний сотрудник имеющий большой опыт»[104].
Советнические функции Салынь выполнял в 1926–1927 годах в 1-й Национальной армии маршала Фэн Юйсяна. Его задачей было оказание помощи в организации разведки и диверсионной деятельности в тылу противника, работа против спецслужб Японии, Англии, Германии, Франции и США. Весной 1927 года отношения между СССР и Китаем резко обострились, главнокомандующий НРА и глава нанкинского правительства Чан Кайши разорвал с Москвой дипломатические отношения, и советские советники были вынуждены покинуть страну. Но «Гришка» остался в Китае – теперь уже нелегальным резидентом. Штаб-квартирой его группы стал Шанхай. Он поселился в городе под именем американца Христофора Лауберга и приступил к созданию нелегальной резидентуры, которая помимо разведывательной работы должна была снабжать оружием компартию Китая, которая воевала против японцев и войск Чан Кайши. Помощником Салныня был Иван Цолович Винаров, а курьером и шифровальщицей – жена Винарова, Галина Петровна Лебедева. Для прикрытия этой деятельности была организована экспортно-импортная торговая фирма с филиалом в Пекине и с торговыми агентами почти во всех крупных портах и многих городах Китая. В Харбине прикрытием для их работы служила консервная фабрика, хозяином которой был эмигрант из России Леонид Вегедека, завербованный через его жену Веронику, давнюю знакомую Галины Винаровой, которая устроилась на работу в Харбинский Дапьневосточный банк.
Одной из самых громких операций, которую осуществила резидентура «Гриши», была ликвидация в 1928 году фактического главы пекинского правительства генерала Чжан Цзолиня, занимавшего откровенно антисоветскую позицию и постоянно устраивавшего провокации на Китайско-Восточной железной дороге (КВЖД). Спецоперация была проведена успешно – 4 июня Чжан Цзолинь погиб в результате взрыва его специального вагона во время поездки по железнодорожной линии Пекин‑харбин. Помощник резидента Иван Винаров, который ехал в соседнем вагоне, сфотографировал место происшествия. Все было устроено так, что подозрение в убийстве генерала на долгие годы пало на японскую разведку.
В апреле 1929 года Х. И. Салнынь и ряд его сотрудников вернулись в Москву. Но проработать в центральном аппарате ему пришлось лишь несколько месяцев. 10 июля китайские власти захватили принадлежащюю СССР Китайско-Восточную железную дорогу (КВЖД), закрыли все советские учреждения на китайской территории и арестовали более 200 советских граждан. После этого последовали провокации на советско-китайской границе, а затем глава нанкинского правительства Чан Кайши и правитель Северного Китая Чжан Сюэлян начали стягивать к границе свои войска.
Учитывая сложившуюся ситуацию, советское руководство в августе сформировало Особую Дальневосточную армию, командующему которой Василию Блюхеру было приказано упреждающим ударом разгромить китайские войска. Разрабатывая план операции, Блюхер принял решение вызвать из Москвы Христофора Салныня, которому поручил организацию разведывательно-диверсионных операций в тылу врага. Салнынь и его люди начали действавать ещё в сентябре, а 12 октября участвовали в боях, когда ОДВА захватила китайский город Лухасусу. После очередных провокаций последвали новые операции советских войск и 18 ноября события, вошедшие в историю как «конфликт на КВЖД», завершились. Но разведгруппы созданные в связи с ним продолжали свою работу и в декабре. Их миссия окончилась в связи с подписанием 22 декабря 1929 года в Хабаровске протокола, который восстанавливал положение, существовавшее до конфликта.