с помощью двух радиостанций, а в наиболее важных случаях коминтерновцы использовали возможности шанхайской резидентуры Разведупра Штаба РККА[147].
После переезда ЦК КПК в советский район, Манфред Штерн остался в Шанхае, откуда информировал ЦК о военных приготовлениях и планах гоминдановских войск, давал рекомендации. В советский район он отправил своего помощника Отто Брауна, работавшего в Китае под именем Ли Дэ. Браун участвовал в разработке оперативных планов Красной Армии, а Штерн разрабатывал стратегические планы, в соответствии с указаниями Коминтерна. Кроме того, он занимался и «политикой» – добивался создания единого национального антияпонского фронта. Манфред встречался со многими известными демократическими деятелями, в том числе и с вдовой Сунь Ятсена Сун Цин-лин. В предисловии к сборнику документов «ВКП (б), Коминтерн и Китай» отмечалось: «Рекомендации М. Штерна, согласованные с А. Эвертом, учитывались ЦК КПК и Реввоенсоветом при разработке планов военных действий. Ряд документов, подготовленных Дальбюро при особо активной роли О. Брауна, были (с небольшими изменениями) направлены в другие советские районы от имени ЦК КПК… По предложению М. Штерна Восточная армия, сформированная из частей Красной армии Центрального советского района, в августе – октябре 1933 г. совершила рейд в Западную Фуцзянь, где захватила значительные трофеи и создала несколько новых небольших советских баз. Москва расценила этот план и его исполнение как “образцовые”»[148]. Однако к этому нужно добавить, что рекомендации «Фреда» учитывались не всегда, да и сам он, как и другие, не всегда отваживался давать рекомендации начальству. «Ни М. Штерн, ни А. Эверт не решались поставить перед ИККИ вопрос о неизбежной и необходимой более ранней эвакуации основных сил Красной армии из Центрального советского района, выхода ее за кольцо окружения. Даже в сентябре 1934 г., когда судьба Центрального советского района был уже практически решена, Т. Райан продолжал писать в ИККИ о якобы появившихся новых благоприятных условиях для сохранения района и разгрома похода противника». Кроме того, общей работе мешали разногласия, существовавшие, в частности, между Штерном и Эвертом[149].
В Шанхае «Фред» находился до марта 1934 года. Дольше оставаться там было нельзя, коммунистическое подполье потерпело ряд серьезных провалов, а за ним и полиция международного сеттльмента, и агенты Гоминьдана охотились особо.
В документах ИККИ значится, что в 1930–1935 гг. он находился в распоряжении штаба РККА, что, по‑видимому, означает, что и в эти годы он так или иначе связан был с военной разведкой. Позднее он занимал пост помощника заведующего Восточным секретариатом ИККИ (январь 1935 – сентябрь 1936), где отвечал за военные дела вплоть до командировки в Испанию. Официально Стерн Манфред Сальманович уволен из РККА 10 марта 1936 г. (приказ НКО СССР по личному составу № 00265).
В Мадриде, где уже несколько месяцев шла Гражданская война, он прибыл в сентябре 1936‑го, «прибыл одним из первых» и «участвовал в организации Генштаба Интербригад»[150]. Там его знали как генерала Эмилио Клебера (кстати, свой испанский псевдоним он выбрал в честь Жана Батиста Клебера, который руководил подавлением мятежа в Вандее во время Французской революции). Он занимался также организационной военной работой в ЦК Компартии Испании и Пятом полку («с задачей – обучать кадры военному делу»), налаживал связь ЦК КПИ с советским полпредством (военный атташе В. Е. Горев, советник полпредства Л. Я. Гайкис), был советником штаба Толедской группы, Оперативного отдела Генштаба Республиканской армии, возглавлял сектор Посуэло-де-Аларкон, а в ноябре 1936 – декабре 1937 года командовал 11‑й Интербригадой, самой первой из тех, что были сформированы в Испании. Был военным советником ЦК КПИ в Валенсии, выполнял отдельные распоряжения ЦК. Командовал 12-й Интербригадой и 45-й дивизией Республиканской армии.
Его называли «спасителем Мадрида» (в делах ИККИ отмечено, что «он имеет большие заслуги в защите Мадрида в октябре и ноябре 1936 г.»[151]), но есть и другие свидетельства этого. Вот что говорил другой герой испанской войны «генерал Лукач» (Матэ Залка): «…Не совсем зря его еще недавно «спасителем Мадрида» величали, пусть даже так ни про кого говорить нельзя… Однако Клебер, как ни крути, а больше любого другого в часы пик сделал, и с ним отвратительно поступили – неблагодарно и неблагородно»[152]. Тем не менее по указанию коминтерновского руководства Манфред Штерн вынужден был в октябре 1937 года покинуть Испанию.
У нас есть возможность взглянуть на произошедшее глазами самого «Фреда» благодаря его отчету о работе в Испании, 14.12.1937[153]. Согласно указаниям руководства он изложил «с максимальной подробностью и в хронологическом порядке все важнейшие моменты», с которыми ему пришлось столкнуться во время годичного пребывания в Испании. Первым делом он отметил, что в Москве ему было поручено выполнять все распоряжения ЦК КПИ, но главным образом надлежало завоевать себе «положение в армии, как боец, как командир»[154].
Сентябрь – октябрь 1936 г. Сразу же по приезде Штерна отправили на военно-оперативную и организационную работу в штаб Пятого полка, где помимо него военную работу вел Д. А. Фрид[155], которого сменил В. Цайссер (Хозе Гомес)[156]. Кроме того, поскольку он являлся военным советником ЦК КПИ, ему «почти ежедневно приходилось присутствовать на заседаниях Политбюро, принимать участие в прениях или делать доклады о военном положении и об очередных военно-организационных вопросах, то по поручению самого Политбюро, то по поручению руководства Пятого полка»[157]. Вместе с «Альфредом» (Т. Лехеном)[158] и членом Политбюро Чека он ведал распределением прибывающих добровольцев, сопровождал руководителей КПИ в их поездках по фронтам, знакомился с республиканскими командирами и их деятельностью. При этом в отчете он отметил ряд случаев дезертирства и вредительства.
Довольно много внимания Манфред уделил рассказу о своих разногласиях с полпредом СССР в Испании М. И. Розенбергом и военным атташе В. Е. Горевым[159] по поводу «командующего армией Центра генерала Асенсио», которого в Политбюро ЦК КПИ, да и сам Штерн считали «опасным человеком», а военнополитические представители СССР «стали доказывать, что нам нужно идти вместе с Асенсио и что нужно делать все, чтобы поддержать его авторитет», в свою очередь военный советник 5-го полка «старался объяснить Розенбергу и Гореву, почему этого нельзя делать и что при том глубоком недоверии, которые фронт питает по отношению к Асенсио, этого делать нельзя», однако Горев продолжал настаивать, «как будто от меня зависело то, что армия настроена против Асенсио»[160]. Преодолеть эти разногласия не удалось, и натянутые отношения с Розенбергом сохранились и в дальнейшем.
В то же время Штерн добился у премьер‑министра и военного министра Ларго Кабальеро назначения пяти коммунистов в Генштаб. Таким образом, по предложению генсека ЦК КПИ Хосе Диаса он стал «генералом Клебером», военным советником Оперативного отдела Генштаба, сохраняя за собой пост и в военном отделе ЦК. «Работая одновременно в генштабе и в военном отделе ЦК, я имел гораздо более полную информацию с фронтов по линии ЦК, нежели по линии генерального штаба. На основании этих данных и частых расспросов живых людей я оценивал наши силы и возможности, силы и возможности противника куда точнее, нежели генеральный штаб, который слабо поддерживал связь с фронтами». Продолжая отмечать факты саботажа и вредительства (в том числе и со стороны генерала Асенсио), он рассказывает о разработке им планов войсковых операций, в том числе и по обороне Мадрида. И тут он опять вступил в противоречие с «товарищами из посольства», считающими правильным «ударить с большей силой – после потери Мадрида». Штерн же считал, что, «потеряв Мадрид, мы его не вернем себе и двадцатью бригадами, а просто будем вести лишь арьергардные бои, которым очень скоро настанет конец, т. е. полное поражение республики». ЦК КПИ решил защищать столицу и начал «лихорадочно» готовиться к обороне, посылая на фронт «лучших товарищей». Штерн назначен командиром 11-й Интербригады[161].
Ноябрь – декабрь 1936 г. В условиях, которые скорее всего можно назвать беспорядком, «Клебер» ведет подготовку к основным боям. Он замечает: «постепенно наш фронт принимает контуры и стабилизируется», однако 11-я ИБ при этом «окончательно выбилась из сил», и ей на помощь шлют 12-ю ИБ и другие части. В результате он «стал командовать обширным сектором, в который, кроме двух интербригад, входили еще шесть – семь бригад», реорганизованных им на фронте «из числа прежних разношерстных отрядов»[162]. В связи с этим непосредственное командование 11-й ИБ Манфред доверил командиру немецкого батальона имени Эдгара Андре «товарищу Гансу» (Гансу Кале)[163]. Репутации «генерала Клебера» в Москве сильно повредила, как отметил он сам, шумиха в прессе и вынужденные беседы и интервью, к тому же фотографам несколько раз удалось его сфотографировать. К тому же в каких‑то вопросах разладились отношения с командованием 12-й ИБ (командующий «генерал Лукач» – Матэ Залка).