том уделить внимание своей внешности, потому что без внутренней красоты внешняя быстро тускнеет и ее перестают замечать. Даже если я просто сижу, то я сижу так, словно я кому-то позирую. Если я просто иду, то я иду так, будто я иду по подиуму и на меня смотрят сотни мужчин. Если я просто разговариваю, я делаю это так, словно в этот момент меня снимают в кино и сейчас я услышу бурю аплодисментов.
И все это я почувствовала только после развода. Словно я раньше крепко спала, а потом внезапно проснулась и увидела себя со стороны. И я вдруг увидела, что мир полон мужчин и что многие мужчины смотрят на меня, как на объект их желаний. Я стала жить совсем по-другому… Жить, дышать, думать, мечтать… Я стала требовательной, научилась не удовлетворяться мелкими победами и всегда высоко держать планку. Я научилась при любых обстоятельствах мгновенно брать себя в руки, всегда владеть ситуацией и прислушиваться не к голосу своего сердца, а к голосу своего рассудка. Я больше не гналась за любовью и твердо решила, что если любовь есть, то пусть не я, а она гонится за мной. Я не хочу кого-то искать. Пусть ищут меня. Я больше не хочу быть птицей, которая ищет и не находит гнезда.
Интересно, на кого я похожа? На фотомодель? Нет, немного старовата и полновата. На женщину из мира шоу-бизнеса? Вполне может быть. На бизнес вумен? А почему бы и нет? Все думают по-разному, и каждый имеет на этот счет свое мнение. На людях я всегда приятная и доброжелательная собеседница. А в жизни… В жизни от моей деловой хватки страдают многие. Особенно в криминальном мире. В моем криминальном мире. В этом мире нет ничего, чего бы я не знала и где бы я не принимала участие. И в этот мир я попала тоже после своего развода. Туда привел меня брат. Только не подумайте, что я занимаюсь мошенничеством и обманом. Совсем нет. Это слишком мелко для такой роскошной женщины, как я. Конечно, в моей жизни были кое-какие аферы, но все они остались в моем прошлом. К тому же я всегда делала все осторожно. Это были незаконные валютные операции. Правда, меня на них чуть не поймали. Но поймать меня невозможно. Это все равно как на охоте. Охотник вскинул ружье и даже еще не успел прицелиться, а лисы уже и след простыл.
Сейчас, по документам, я директор фирмы, которая занимается охранными услугами, но это только по документам. Моя фирма и в самом деле оказывает услуги, но только услуги совсем другого рода и из другой области. По документам, я возглавляю фирму, а наделе я возглавляю бригаду и заправляю делами, которые имеют самый настоящий криминальный оттенок. Я лидер» этой бригады и ее основное лицо. И это при росте 177 сантиметров, при талии в 72 сантиметра, при груди второго размера и при весе в 60 килограмм. У меня, как и положено, есть собственный офис, только в этот офис заходят совсем другие клиенты, а те, которым действительно нужны охранные услуги, туда просто побоятся зайти.
Но не думайте обо мне плохо. Каждый стремится найти себе применение в той области, где у него лучше всего получается. Но, несмотря на мое положение, я прежде всего, женщина. А женщина во мне намного сильнее всего того, кем я могу быть… Иногда по ночам я закрываю глаза и думаю о ЛЮБВИ… Я думаю: может быть, я не права?.. Может быть, она есть?.. Какая она? И почему мне так и не довелось ее увидеть? Я начинаю представлять своего принца и как он обязательно за мной приедет и увезет меня в сказочную страну под названием ЛЮБОВЬ. Тогда я оставлю этот криминальный мир, он мне будет совсем ник чему. От этой мысли мне хочется плясать танец диких.
Я вновь смотрю на себя в зеркало. Улыбаюсь, подмигиваю своему отражению и чувствую, как мне все «больше и больше ХОЧЕТСЯ ТАНЦЕВАТЬ ТАНЕЦ ДИКИХ…
Глава 1
— Привет… — Я улыбнулась своей открытой улыбкой и поцеловала брата в щеку. — Сегодня ты не очень-то хорошо выглядишь. Наверно, пил и гулял всю ночь. О, тебя прекрасно постригли. К тебе когда приезжал парикмахер?
— Вчера.
— Он потрясно выполнил свою работу. Мне нравится, как тебя подстригли.
— Лучше скажи, оболванили. — Брат достал свою неизменную трубку и закурил.
— Не оболванили, а постригли.
— Ты считаешь, что для парализованного сгодится?
— Эта стрижка тебе просто идет, а парализованный ты или нет, не имеет никакого значения. Что на тебя нашло сегодня? В последнее время ты об этом не вспоминал. Ни один здоровый так не живет, как ты — парализованный. Я смотрю, у тебя вчера опять сабантуй был… — Я не могла скрыть своего раздражения.
— С чего ты взяла?
— С того, что прямо у твоей двери валялись женские трусики. Это уже вообще ни в какие ворота не лезет! А если бы кто-то из знакомых приехал?! Позор! — Я раздула ноздри и почувствовала, что меня понесло.
— Что за позор? — перебил меня невыспавшийся брат. — Трусики, что ли, позорные? Да я вроде вчера самых дорогих девчонок заказал. У них рабочее белье всегда дорогое. Они все деньги только на белье и тратят, это ж их основная спецодежда. Они все в «Дикой орхидее» отовариваются. Сейчас это вроде престижно.
— Не трусики позорные, а ужасно то, что они валяются у порога дома! Они от тебя что, голяком убегали?!
— Да я так, почудил немножко… Подурачился самую малость.
— Почудил! Башка седая, а ты все чудишь.
Брат нахмурил брови, выпустил несколько ровных колечек дыма и подкатил ко мне свое инвалидное кресло.
— Санька ты чо?
— Ни чо! — передразнила его я.
— Не с той ноги встала?!
Я посмотрела на мрачного Женьку и произнесла уже более спокойным голосом:
— Просто я беспредел не люблю. Хоть бы меня постеснялся. Я, в конце концов, твоя сестра. Я не заслуживаю к себе хоть какого-нибудь уважения? Почему я должна собирать чужие трусы у твоего порога и спотыкаться о пустые бутылки?!
Брат перестал курить трубку и взял меня за руку.
— Санька, ты мне больше таких вещей никогда не говори.
— Каких?!
Ну, что я тебя не уважаю. Дай Бог, чтобы тебя еще так кто-нибудь уважал-, как я. Ты моя сестра и прекрасно знаешь, что, если что произойдет, я, не раздумывая, за тебя костьми лягу и жизнь отдам. А стесняться мне тебя нечего. Мы с тобой кровные родственники. Ближе тебя у меня никого нет. Почему я должен тебя стесняться? А то, что я вчера покуролесил немного, так ничего в этом страшного нет. Я ж мужик. Имею на это полное право. Ты уж мужика во мне не убивай. Если я три года в инвалидном кресле сижу, это еще не значит, что я уже умер. Саня, я жив, » и ты прекрасно знаешь, что я еще жив. А если я жив, значит, я нормально функционирую. А если ты решила похоронить меня заживо, то знай, что у тебя ни черта не получится.
— Я и не думала похоронить тебя заживо, — тут же смутилась я. — Просто я бы не хотела собирать женские трусы у твоего порога.
— Ты так говоришь, как будто собираешь их каждый день. Это было всего лишь раз. Один-единственный раз.
Я сжала руку брата и сказала извиняюще:
— Просто я беспокоюсь о твоем здоровье.
— О моем здоровье?! — Брат изменился в лице и оттолкнул мою руку. — Ты считаешь меня инвалидом?! Ты и в правду так считаешь? Если я инвалид по документам, это совсем не значит, что я инвалид в душе и инвалид по жизни! Ты не смотри, что я в инвалидной коляске! Не смотри! Я к ней так привык, что порой мне кажется, что я не на колесах, а хожу ногами! Понимаешь, ногами?! — У брата задрожал кадык, а в глазах появились слезы. — Саня, я так тебе верил! Всегда!
Уж я-то знал, что, даже если бы у меня совсем не было ни рук, ни ног, ты бы никогда не назвала меня инвалидом! Кто угодно, но только не ты! Не ты!!! Знаешь, как противно, когда тебе напоминают о здоровье! Просто противно, и все!!! И никогда не смей больше говорить об этом! Я сам позабочусь о себе!
От этих слов мне стало совсем плохо. Я наклонилась к брату, поцеловала его глаза.
— Ну прости меня, пожалуйста. Прости… Я была не права. Не права… Я идиотка! Я дура! Я сволочь! Я гадина! Я самая ужасная и скверная девчонка в этом мире! Я недостойна иметь такого брата, как ты! Слышишь, недостойна!
Я стала сама себя хлестать по щекам и ругать на чем свет стоит. Брат не выдержал, громко рассмеялся, вытер выступившие слезы и притянул меня к себе.
— Ты сумасшедшая!
Поняв, что меня уже простили я наклонилась к нему совсем близко и промурлыкала, как добродушная кошечка:
— Жень, ты меня простил?
— Конечно, разве тебя можно не простить?
— Значит, простил, — торжественно похлопала я себя по груди. — Сама не понимаю, почему я завелась. Пусть они у твоих дверей хоть целыми днями валяются. Я готова их пачками собирать. У меня брат — всем братьям брат! Ходячие мужики не могут того, что ты вытворяешь на инвалидной коляске. От тебя девки голяком, без трусов ломятся! Молодец, братишка, так держать! Даешь им жару!
Да замолчи!!! — смеялся брат и снова потянулся ко мне. — Господи, и почему мне так повезло?! Ты самая лучшая сестра!
— А ты самый лучший брат. Пойдем погуляем?
— Пойдем. Вернее, поедем. — Женька хлопнул рукой по колесу инвалидной коляски и посмотрел на меня заметно погрустневшими глазами. — Ходить уже никогда не смогу, а только ездить… Да и то на инвалидной коляске…
Я улыбнулась, надела на брата дубленку и, закутав ноги в теплый плед, вывезла его в сад.
— Жень, тебе не холодно? — Я натянула на его голову шапку.
— Ты закутала меня, словно ребенка, — проворчал он.
— А ты и есть для меня ребенок.
— Это кто ребенок? Младшая сестра ты.
— Была раньше. А теперь я стала старшенькой.
— Так уж и старшенькой?!
— Я тебе говорю, старшенькой…
Я запахнула полы своей норковой шубки и с неприязнью посмотрела на падающий снег.
— Сил нет. Опять метет. Непонятно, когда только это кончится. Ненавижу зиму!
— Тебе надоела зима?
— До чертиков! Ты же знаешь, что я девушка солнцелюбивая.
Знаю. Особенно когда была маленькой. Если шел снег, ты вообще отказывалась выходить из дома. Даже в детский садик не шла. Что только с тобой не Делали, все бесполезно. Мать ругалась, а ты плакала и оправдывалась, что обязательно пойдешь в детский сад, но только после того, как снег растает и на улице будет светить солнышко.