— Ваша мать жива, и она… — вот тут я запнулся, а затем продолжил. — Она ждет ребенка, и это будущий правитель, ну, или правительница. Вы не годитесь на эту роль из-за того, что замужем за мной.
— Пресветлые боги, — простонала Олия. — Но как так получилось, что обряд нас связал, ведь меня на нем не было.
— Да очень просто, — в моей голове раздался раздраженный голос Эвы. — Обряд принял вон ту стерву за невесту по доверенности, а то, что ты так и не завершил его в постели, то, как только брачный браслет оказался рядом с настоящей принцесской, он перешел к своей истинной владелице. А вот если бы ты переспал с той, другой, то, вероятнее всего, браслет бы попросту исчез с ваших рук, потому что невеста по доверенности не может заменять истинную невесту во всех смыслах.
— Бред какой-то, — я потер лоб и уже вслух произнес. — Могла возникнуть небольшая путаница и во время обряда ее высшие силы приняли за невесту по доверенности. Это было возможно?
— Собственно, так заключают брак все представители королевских фамилий. Только чаще приезжают женихи по доверенности, заключается брак, и уже жену везут к ее законному царственному супругу. Но, вы же не знали, что это не я, — то ли Олия таким образом пыталась отвлечься от страшной новости о гибели ее отца и брата, то ли она действительно ждала этого и поэтому уже успела привыкнуть к подобной мысли, но сейчас ее больше волновал статус замужней женщины, нежели известия о семье, — и тот факт, что браслет покинул ее руку и перешел ко мне, значит, что вы не… ну…
— Не стесняйтесь, говорите, это означает, что не было торжественной комсумации, с выставлением на всеобщее обозрение девственной простыни, — я подошел к одному из эльфов и принялся его обыскивать. Мне попался на удивление нищий длинноухий. Все, что показалось мне полезным — помещалось в небольшую дорожную сумку, и это была еда. — Это был чисто политический брак, к тому же невеста не была мне приятна, а я не люблю заставлять самого себя делать что-то, что мне не слишком приятно.
— Собственно, это все, что нужно знать о Бертране Клифанге, — Олия тем временем занималась почти тем же самым, что и я, только ее мародерство вышло на новый уровень — она стаскивала одежду со своего двойника. — Нежелание что-то делать, даже вопреки здравому смыслу.
— А вы не слишком-то и огорчены тем, что остались почти сиротой, — я смотрел, как она бережно складывает снятую одежду и обувь, не спеша их, однако, надевать. На постепенно обнажающееся тело я старался не смотреть.
— Они за столько времени так и не поняли, что это не я, — в голосе прозвучала горечь. — Сначала я злилась, потом испытывала ненависть, а где-то пару месяцев назад пришло равнодушие. Нет, я безмерно скорблю по гибели отца и брата, но впадать от этого в истерику не собираюсь. Вы же не намереваетесь подтверждать наш брак? — внезапно она развернулась и подозрительно посмотрела на меня.
— Вот прямо сейчас, точно не намереваюсь, — я осмотрел критически ее худенькое тело и понял, что ей пришлось бы воспользоваться домкратом, если бы вдруг она захотела, чтобы я выполнил свой супружеский долг. Мне всегда нравились дамы более фигуристые. К тому же сейчас она слишком уж походила на подростка, а Лолитки меня никогда не привлекали. — Так что с вами произошло?
— Меня похитили. Вот этот приехал, якобы с посольством и принялся оказывать мне знаки внимания. А однажды я уснула в своей постели, а проснулась уже в этих катакомбах, когда меня разбудила пинком эта дрянь, — белье она трогать не стала, а выпрямилась, прижимая к груди снятые с трупа вещи. — Я не знаю, как они это сделали, сильных магов среди их не было. Вот только, чтобы она продолжала сохранять мой облик, я должна была оставаться в живых. — Что-то в ее словах было мне знакомо, и я ляпнул первое, что пришло на ум.
— Поэтому волосы состригли? Это тоже с превращением связано?
— Нет, с чего вы взяли? — она покачала головой. — Волосы мне потом остригли, чтобы поиздеваться. Странно, что они меня не тронули в другом плане. То ли это было важно для сохранения облика, то ли брезговали… А вы, случайно, не эльфы замаскированные? — она прищурилась, разглядывая меня, наверное, пытаясь найти признаки эльфанутости.
— Мы даже намеренно не эльфы, — я огляделся по сторонам. — Не нравится мне здесь что-то. Конор!
— Да, ваше высочество, — мальчишка неуверенно вошел в коридор, косясь на трупы эльфов и двойника принцессы, — я здесь.
— Куда нам идти? — мальчишка бросил взгляд на Олию и уверенно показал в ту сторону, откуда пришли эльфы.
— Туда, нам нужно туда, только… — он запнулся, и я сразу же напрягся, потому что, когда Конор начинал чувствовать себя неуверенно, обязательно случалась какая-нибудь гадость.
— Договаривай, — я хмуро смотрел на мальчишку, отмечая про себя, что Вольф отмер, наконец-то, и принялся сноровисто обыскивать тела, откладывая прямо на землю то, что привлекло его внимание. Значит, ничто человеческое ему не чуждо, включая мародерство. Я перестал обращать внимание на посторонние вещи и сосредоточился на Коноре. — Что ты имел в виду?
— Я не знаю, — он пожал плечами. — Не могу понять, просто что-то как будто отличается. Словно какая-то дымка впереди, и позади тоже, словно искажение… — Конор задумался, затем снова нерешительно произнес. — А сейчас вроде как нет ничего такого.
— Да что тут думать? — ко мне подошел Вольф, в руках которого я увидел сумку. Видимо он снял ее с одного из покойных. — Пойдем вперед и посмотрим. И я предлагаю уходить как можно быстрее. Чвыры же мясом питаются? — Меня передернуло от омерзения, но что ни говори, я он прав, и запах свежей крови вполне мог привлечь внимание не только чвыр. Одним Пресветлым богам ведомо, какие твари могли здесь поселиться за столько лет, сколько существовали эти туннели.
— Вперед, — я кивнул, и указал мечом на коридор, который неподалеку от того места, где мы стояли, делал поворот, уходя, если рассуждать логично, забирая в верх. На этот раз сэр Кауст шел первым. Кроме того, что он напряженно всматривался вперед, и ему помогали в этом пара светляков, которых я пустил впереди него, а также приглушенный свет, идущий от стен, который в этом коридоре становил вроде бы ярче, чем в тех коридорах, по которым мы бродили совсем недавно. Туннель был достаточно широк, чтобы Конор поравнялся с Вольфом и шел, пытаясь разобраться в том, что же ему не понравилось в той схеме, которая рисовалась у него в голове, или, как он там на самом деле «видит» все эти подземелья. Моя же голова была занята совсем другим. Я покосился на принцессу, которая шла рядом со мной. Да, она совсем не была похожа на ту другую, что лежала сейчас совершенно мертвая возле стены туннеля. То ли та другая Олия неверно представляла, как на самом деле должна вести себя настоящая принцесса, то ли просто была злобной стервой, склонной к истерикам, но я теперь понимаю, что имела ввиду королева, когда говорила, что ее дочь очень сильно изменилась. Олия шла, стараясь высоко держать голову, прижимая к груди вещи, которые сняла с трупа своего двойника. При этом она не надела ничего, даже изящные мягкие сапожки несла в руках, продолжая идти босиком. — Вы не хотите переодеться? — не выдержав, спросил я, весьма выразительно глядя на ее трофеи.
— Хочу. Даже больше, чем есть, — она сглотнула слюну, но тут же мотнула головой как норовистая кобылка, и добавила. — Вот только я не намерена надевать в общем-то чистые вещи на себя, прежде, чем я вымоюсь. Когда меня тащили эти длинноухие твари, я будто бы слышала журчание воды неподалеку. Наверное какой-нибудь ручей пробил дорогу в эти подземелья. Я понятия не имею, какова протяженность этих туннелей. Пока меня перетаскивали с места на место, мы почти все время передвигались под землей, лишь в крайне редких случаях выходя на поверхность.
— Хотите сказать, — я приказал Конору найти какой-нибудь подходящий водоем, чтобы Олия смогла помыться, и вернулся к нашей прерванной на меньше, чем на минуту, беседе, — что все эти полгода ты практически не видели белого света? — я критически посмотрел на нее. Принцесса была худой, оборванной и явно избитой, но она не была настолько бледной, какой непременно бы стала, пробудь она в подземельях хотя бы пару месяцев.
— Конечно же нет, — она фыркнула. — По туннелям мы бродим пару месяцев, но время от времени выбирались на поверхность, чаще всего в лесу. А до того момента, когда меня затащили сюда, я жила в качестве пленницы в доме рядом с рыночной площадью. Хозяин дома все время находился в маске, снимая ее лишь передо мной. На него работало много людей, и они звали его — «старший».
Вот это номер. Значит, принцессу крови держали всего не нескольких минутах ходьбы быстрым шагом от дворца. Это очень-очень интересно. А не с этим ли связано то, что поведение Олии, что жила во дворце, начало кардинально меняться где-то около месяца назад? Более того, поведение принцессы поменялось настолько, что даже мать сказала, что совсем ее не узнает. Похоже, что важно было не только то, чтобы принцесса оставалась живой и относительно невредимой, но еще и ее близость к двойнику имела определенное значение. И теперь мне интересно узнать, а сколько всего таких вот подмен успели совершить эльфы, и сколько из них увенчались подобным же успехом? Сейчас сказать что-то сложно, но не удивлюсь, что в каждом захваченном королевстве действовал не просто внедренный агент, а двойник очень близкого к королю человека, например, наследник престола, чем не вариант? И тогда возникает вопрос, а не сдались ли остальные на милость победителей вообще без боя? Это, конечно, на грани фантастики, но, чем демоны не шутят? Только вот с Гроуменом не повезло. Король и принц так ненавидели друг друга, что на первого внезапная гибель принца не произвела бы какого-либо впечатления, а второго не смогли найти ни для того, чтобы убить, ни для подмены, что так же не привело бы к положительным результатам. Или подмена Олии — это первая в своем роде тактика, и длинноухие обходились простым подкупом доверенных лиц? Впрочем, какая разница, если все остальные уже пали, даже тот же Гроумен? А вот есть разница. Гроумен захвачен, но захвачен он почти классически, в ходе кровопролитных боев, и в стране еще очень много очагов сопротивления, иначе мы бы не сумели вырваться. Атаракс пал, но эльфы все еще не чувствуют себя полноправными хозяевами на моей земле, и поэтому у Вигараса все еще есть шанс выстоять, а у меня вернуть утраченное!