- Заткнулся бы ты, - Курехин устало оторвался от «дела» и, подмигнув Петрыкину, встал, хрустнув позвонками. – Пока тебя твои кореша найдут, ты у меня как птица запоешь. Мы всех подключим, и знаешь, на что они клюнут?
- Ну и на что же? – Скорчил суровую гримасу Арик, елозя по паркету кривыми курчавыми ножками.
- На двести двадцать восемь. Чуешь, чем пахнет?
- Вы не сможете ничего доказать. – Шипя, но на этот раз менее уверенно выдал арестованный.
- А зря, - улыбнулся майор. – Ибо, зачитываю из твоего личного дела: «в Отдел по контролю за оборотом наркотиков поступил анонимный звонок. Неизвестный сообщил, что на квартире у гражданина Ханкишиева Арика Вахтанговича, семьдесят второго года рождения, занимаются противоправными действиями, а именно продажей и изготовлением наркотических средств. Судом Октябрьского района был выписан ордер на обыск, в ходе которого под половицей обнаружился пакет с белым порошком, предположительно героином, который впоследствии был изъят как улика и отправлен на экспертизу. В тот же день пришло заключение из лаборатории, где черным по белому написано. В найденной субстанции обнаружены соляная кислота, керосин…» мне продолжать?
- Бред. – Арик набрал в рот слюны и попытался попасть в усмехающееся лицо майора. Объема легких и умения не хватило, и желтоватый сгусток громко шлепнулся посередине комнаты.
- Зря, - подмигнул Курехин. – Убирать все равно тебе.
- Ладно, - вдруг легко сдался Арик. – Что вам надо?
- «Новый рубеж».
- Что - новый рубеж?
- Не дури мне голову. Я ведь так тебя полночи могу продержать. Правда, не в кабинете, а на нарах вместе с уголовниками-националистами. Есть и такие, не поверишь. У меня как раз один в ближайшем отделении сидит, а подселить тебя к нему я могу ровно на сорок восемь часов.
- Что ты хочешь знать?
- Все.
- Ну ладно.
Перспектива ночевки со скинхедами явно возымела действие, и гражданин Ханкишиев запел аки соловой. Предчувствовавший такой поворот событий майор даже вооружился диктофоном, и теперь с интересом слушал исповедь Арика.
- Это даже не мое дело. – Распинался тот, размахивая от избытка чувств свободной рукой. – Пришел человек полгода назад. Диаспора его рекомендовала. Понимаешь, русский? Диаспора! Старшие сказали, значит все нормально. Да и дело-то было плевое. Отдать одно из своих помещений под их оборудование. Склад, думал, делать будут. Зачем им только склад в центре? Да и деньги потом хорошие заплатили. Сначала за помещение, потом за то чтобы я на себя контору оформил.
- И что? – Удивился Всеволод, - даже не спрашивал, чем занимаются? Ты же осторожный человек, Арик.
- Да, осторожный, - сконфузился Ханкишиев, - но жадный и жадность моя мне боком вышла. Слушай, а может, договоримся?
- Двести девяносто первая статья, - начал Всеволод, но Арик в ужасе замахал руками.
- Да что ты, начальник, - нервно рассмеялся он. – Какая в моем положении может быть взятка. Я же вижу, вы меня со всех сторон обложили. Дорогу я вам не переходил, из чужой миски не хавал, а значит, нужен я вам крепко.
- Возможно, ты прав, Ханкишиев. – Курехин забарабанил карандашом по крышке стола. – И даже больше скажу, ты прав. Попал ты в нехорошую историю и светит тебе сто пятая.
Подкованный в уголовном кодексе кавказский бизнесмен оторопел от услышанного.
- Да, Арик, убийство. Преднамеренное, плюс возможно и покушение на убийство сотрудника МВД при исполнении, что вдвойне плохо. Так, извини, я тебя перебил. Ты, кажется, предлагал договориться?
- Не докажете, - вдруг пошел в отказку ранее готовый на сотрудничество господин Ханкишиев. – И пошел бы ты, мент, со своими обвинениями. Ничего тебе не скажу. Адвокату хочу позвонить.
- Твое право. – Улыбнулся Всеволод. – Но помни, пока ты к нему дозвонишься, пока он приедет, времени ой как много пройдет. Как ты думаешь, где у нас обычно находятся обвиняемые до того как их посетит адвокат? Правильно, как раз там, где сидят те самые парни, о которых я говорил, и тут у тебя два выхода: либо ты поешь как на духу и выходишь на свободу с чистой совестью, либо, извиняй, но я предупреждал.
Минуты ожидания, пока Ханкишиев шевелил мозгами, прикидывая варианты отступления, тянулись бесконечно долго. Всеволод успел заварить себе крепкого черного чая, достать из ящика стола пакет с бутербродами и даже ополовинить его, когда Арик наконец прокашлялся и призывно помахал рукой.
- Что тебе? – Курехин оторвал взгляд от пустого дела и с недовольством глянул на задержанного. – Адвоката?
- Не глумись, мент, - хмуро выдал Арик. Всеволод благоразумно пропустил «мент», отставил стакан с чаем и скрестил руки на груди. – Все расскажу. Пришли люди, хорошо одеты, дорогие часы, крутые тачки. Сами тоже не лапотники, и все европейцы. Европейцы, понимаешь? То ли шведы, то ли еще кто, я в них не бельмеса. Сказали, Арик, вот тебе десять тысяч евро. Если будешь держать язык за зубами, а документы на контору в порядке, будешь получать ежемесячно вдвое больше. Я им, значит, отвечаю, мол, если вы такие честные, то чего вам самим контору не открыть.
- А они?
- Засмеялись. Говорят, не твое дело. Хочешь легкие деньги, так, не задавай тяжелых вопросов.
- Дальше.
- Дальше оборудование какое-то ввозили, я еще на таможне принимал.
- Небось, и документы остались? – Бросил пробный камень Всеволод, и тут же был вознагражден утвердительным ответом.
- Все у меня осталось, - закивал как китайский болванчик гражданин Ханкишиев. – Все до последнего чека.
- И где они? – Осторожно поинтересовался майор.
- В сейфе.
- И где тот сейф?
- Да дома у меня. Если отпустишь, покажу.
- Ну, ты особенно-то события не форсируй, - чувствуя, что инициатива окончательно перешла в его руки, бодро заявил Курехин. – Ты говори пока, а там уж решим, отпускать тебя или в обезьянник сажать.
- Каждый месяц ко мне приезжает человек, один из этих, из бизнесменов.
- Сам?! – Ахнул от такого известия майор.
- Да. Они вроде как с наличными больше дружат. Картам и банковским счетам не доверяют, как впрочем, и любой электронике. Мобильников нет, ноутбуков тоже не заметил. У одного только наушник в ухе торчал, но мне кажется, это был слуховой аппарат.
- Кажется ему, нехристь. – Усмехнулся майор.
- Так мне продолжать? – Поинтересовался Арик.
- Валяй, гражданин подозреваемый, все как на духу.
- Каждого двадцатого числа…
- Так это же? – Всеволод оглянулся на календарь и губы его расплылись в довольной улыбке. Он даже позабыл о ссадине на голове и о том, что по возвращении домой ему предстоит новый серьезный разговор. Появилась первая ниточка. Нет, конечно, Петрыкин, изведя банку растворимого кофе и став похожим на мультяшного программиста, нарисовал схему внедрения и распространения электронной заразы, но эта зацепка была живая. Код не обманешь, не подкупишь, ему невозможно угрожать или причинить боль. Человек же легко поддавался на все вышеперечисленное, а Всеволод знал, как разговаривать с людьми. Арика он мог расколоть гораздо раньше. Ханкишиев был труслив и сторонился любой проблемы, а о жадности его ходили легенды. Человек в дорогом костюме, избегающий современных гаджетов, мог оказаться крепким орешком, но дело касалось лично майора, и в средствах он церемониться не собирался.
- Свести вас? – Увидев проблеск надежды в задумчиво-мечтательном лице оперативника, Арик воодушевился.
- Не то чтобы свести. До двадцатого посидишь в одиночке. Попробуй пикнуть только…
- Но…
- Ни каких но. Мне не нужно твое внезапное бегство. Можешь потом писать на меня кляузы, натравливать свою диаспору и менять соль с сахаром местами, но все это после двадцатого.
- А много они убили? – Вдруг проявил странный интерес к происходящему Ханкишиев.
- Достаточно. – Отмахнулся Всеволод. – Дома кто есть, кто в состоянии сейф открыть?
- Жена, - неуверенно признался Арик. – Но она кода не знает, как впрочем, и все остальные.
- Диктуй код. – Пожал плечами Курехин. – Скатаемся, посмотрим. Документы точно там?
- Всевышним клянусь!
- Ну, ты смотри у меня. – Майор кровожадно оскалился и покачал головой. – Если соврал…
Квартира встретила Семена привычной тишиной. Жил он один, животных не имел, да и обзаводиться семьей не спешил, и теперь попав в щекотливую ситуацию, задумался о своей жизни.
- Вот так и буду, бобылем, последние две недели, - бубнил он, вытаскивая из холодильника замороженную пиццу. – Все люди как люди, дети там, жены любимые. Чем я, спрашивается, плох?
Давно заученным движением Давыдов закинул свой скромный ужин в микроволновку, нажал на кнопку разогрева и потянулся за пивом. И тут в голове аналитика сверкнула, будто алмаз в куче навоза, внезапная и до неприличия шальная мысль. Позабыв все на свете, он бросился к компьютеру в спальне, щелкнул кнопкой пуска и едва дождался, пока загрузится операционная система. Дальше действия были просты. Социальная сеть, логин и пароль, поиск по школе.
Нужная страничка Нины Артемьевой всплыла после трех минут поиска, когда Давыдов догадался ввести возраст. На его счастье, в статусе предполагаемой избранницы все еще значилось в активном поиске.
В Ниночку Давыдов был влюблен, или он предполагал, что те чувства, которые он испытывал к Артемьевой, были той самой любовью, еще с младших классов. Смешливая, с косичками и забавными веснушками на носу, она никогда не обращала на Семена особого внимания. Так делали все девочки, из его класса, предпочитая мальчиков постарше. Спортсменом Давыдов не был, учился так себе и заявить о своем существовании мог разве что на субботниках, когда всем классом они отправлялись на сбор металлолома или убирали школьную территорию от бычков и презервативов. Странная привязанность к Артемьевой преследовала маленького Семена вплоть до седьмого класса.
Вернувшись из пионерского лагеря, Семен узнал, что его родители погибли в пожаре. Умерли страшно, сгорев заживо в заблокированном огнем коридоре. И пока его дядя Антон не приедет с севера, ему предстоит жить в детском доме.