ЦРУ в Маниле (Филиппины), где он установил связь с советскими официальными лицами, которых ЦРУ разрабатывало на возможность вербовки. В Маниле за ним закрепилась кличка Batman («Бэтмен»). В 1998 году Норберт Гарретт (Norbert Garrett), начальник резидентуры ЦРУ в Маниле, в интервью журналу GQ (Gentlemen’s Quarterly), самому известному мужскому журналу в мире, высоко оценил Николсона, подчеркнув его прекрасный имидж, агрессивность, энергичность и неутомимость. В то время у Николсона сложилась репутация любителя рискованных заданий. В 1985–1987 годах он был сотрудником резидентуры ЦРУ в Бангкоке (Таиланд), откуда, согласно журналу GQ, «через территорию Камбоджи отправлялся для осуществления шпионской деятельности за вьетнамцами». В 1987–1989 годах он был сотрудником резидентуры ЦРУ в Токио, в 1990–1992 годах — начальником резидентуры ЦРУ в Бухаресте (Румыния). В это время походная жизнь Николсона стала сказываться на его семье, которая за 23 года переезжала с места на место 21 раз. В 1992 году он и его жена подали на развод, который был оформлен в 1994 году, при этом суд сохранил право опеки над детьми (сыновья Джереми и Натан и дочь Стар) за отцом. В этот период, с 1992 по 1994 год, Николсон был заместителем начальника и главой отдела операций резидентуры ЦРУ в Куала-Лумпуре (Малайзия), что означало его дальнейшее продвижение по службе, поскольку эта резидентура была намного больше, чем румынская. Здесь в его обязанности входила вербовка офицеров СВР России. С февраля 1994 и до июля 1996 года Николсон работал инструктором в секретном учебном центре ЦРУ The Farm в Кэмп-Пири, где он занимался обучением будущих американских разведчиков. В июле 1996 года его назначают начальником отдела в Контртеррористическом центре (Counterterrorism Center) при Оперативном директорате (Directorate of Operations) штаб-квартиры ЦРУ в Лэнгли. Как выяснилось позднее, установочные данные на всех слушателей выпуска 1994, 1995 и 1996 годов оказались в распоряжении российской разведки.
Согласно показаниям Николсона, на его последующие действия после перевода на «Ферму» повлиял ряд факторов, которые он назвал «комбинацией алчности, эгоизма, отчаяния и ненависти к церэушному начальству» (combination of greed, ego, desperation, and anger at agency bosses). Безусловно, у него были проблемы с деньгами, ведь ему надо было содержать детей. Но не это было главным. В феврале 1994 года он узнаёт об аресте Эймса. Впоследствии во время одного из допросов он скажет: «Я решил, что если они [русские] потеряли столь важного агента, им необходима адекватная замена».
Весной 1994 года Николсон получил разрешение на вербовку сотрудника СВР, работающего в посольстве России в Куала-Лумпуре. Это обстоятельство Николсон использовал для того, чтобы предложить российской разведке свои услуги в обмен на материальное вознаграждение. 30 июня, через день после последней встречи Николсона с сотрудником СВР, на сберегательный счёт Николсона в Selco Credit Union в Юджине (Eugene), штат Орегон, были переведены 12 000 долларов.
С этого времени в его поведении и укладе жизни коллеги начинают замечать странности. В декабре 1994 года он проводит отпуск на Таиланде, после чего переводит на свой счёт в банке 28 000 долларов. В июне 1995 года он вновь проводит отпуск в Юго-Восточной Азии и опять кладет на свой счёт крупную сумму — 24 000 долларов. При этом в ЦРУ начинают замечать, что, несмотря на арест Эймса, утечка секретной информации к русским продолжается.
Как следует из материалов ФБР, расследование в отношении Николсона по подозрению в шпионаже было возбуждено в январе 1996 года, после того как в октябре — декабре 1995 года он трижды не смог пройти рутинную проверку на полиграфе. Сотрудник, проводивший проверку, пришёл к заключению о недостоверности ответов Николсона на вопросы: Have you had unauthorized contact with a Foreign Intelligence Service? («Был ли у Вас несанкционированный контакт с иностранной разведкой?») и Since 1990, have you had contact with a Foreign Intelligence Service that you are trying to hide from the CIA («Был ли у Вас начиная с 1990 года контакт с иностранной разведкой, который Вы пытаетесь скрыть от ЦРУ?»). Экзаменатор ЦРУ отметил, что Николсон, похоже, пытался манипулировать тестом, делая глубокие вдохи на контрольных вопросах, которые он прекратил после устного предупреждения. В июне 1996 года, когда Николсон снова отправился в отпуск в Сингапур, наружное наблюдение зафиксировало, что 27 июня он сел в машину, зарегистрированную на российское посольство. При этом данная встреча не была санкционирована, и Николсон не сообщил о ней в ЦРУ. После этой встречи он вернулся в Соединенные Штаты и положил на свой банковский счёт ещё 20 000 долларов, а также подарил сыну 12 000 долларов на покупку новой машины.
Перехваченные ФБР письма Николсона содержали условные фразы и подпись Nevil R. Strachey. В отправленной летом 1996 года открытке говорилось: «Я надеюсь, вы сможете присоединиться ко мне для отдыха на лыжах в ноябре этого года. Немного рано, но это хорошо впишется в мой график», что означало, что встреча в Швейцарии должна состояться в ноябре. В том же месяце он должен был отправиться в Европу по служебным делам. Николсон сообщил руководству, что после этого планирует поехать в отпуск в Цюрих. 16 ноября 1996 года он был арестован в международном аэропорту имени Даллеса агентами ФБР. При нём были билет в Цюрих, пакет с экспонированной плёнкой и компьютерный диск с секретными файлами ЦРУ, которые содержали личные данные резидента ЦРУ в Москве и его сотрудников, личные данные и кодовые имена информаторов и оперативных сотрудников ЦРУ.
28 февраля 1997 года Николсон признал себя виновным в заговоре с целью шпионажа, выразившемся в передаче российским спецслужбам в 1994–1996 года секретной информации и получении от них 300 тыс. долларов. Учитывая его сотрудничество со следствием, 5 июня 1997 года он был приговорён к 23 годам и 7 месяцам тюремного заключения. В суде он заявил, что на шпионаж его вдохновило дело Олдрича Эймса. Чувствуя, что как профессионал он намного сильнее Эймса, и видя вялость расследования, он был уверен, что сможет избежать разоблачения.
Но оказалось, что точка в этом деле ещё не поставлена. В конце 2008 года был арестован младший сын Николсона — Натаниэль, который в период с декабря 2006 по декабрь 2008 года шесть раз встречался с представителями России, в том числе дважды в Генеральном консульстве в Сан-Франциско, чтобы получить более 47 000 долларов за шпионскую работу отца. Старшего Николсона привезли из тюрьмы, чтобы он выступил в суде по обвинению в заговоре вместе со своим сыном. 18 января 2011 года Николсон был приговорен ещё к восьми годам, признав себя виновным по обвинению в заговоре с целью отмывания денег. Сын получил пять лет условно.
В настоящее время Николсон отбывает срок в тюрьме максимально строгого режима ADX Florence в штате Колорадо, известной как Supermax, или «горный Алькатрас». Его освобождение запланировано на 26 ноября 2023 года.
Если Николсон был уверен в своей безопасности, то такой аналитик, как Ханссен — первый кибершпион — тем более! К сожалению, всё можно рассчитать и предвидеть, но только не предательство, которое как нож в спину.
Ханссен вёл умеренный образ жизни, соответствующий его годовому доходу в 87—114 тыс. долларов, никогда не выезжал за границу, кроме как в служебные командировки, жил в скромном по американским меркам доме стоимостью 270 тыс. долларов в вашингтонском пригороде Вьенна, имел репутацию антикоммуниста и каждое воскресенье вместе с семьёй посещал церковь, где причащался вместе с директором ФБР Луисом Фри (Louis Joseph Freeh).
Но Ханссену так и не удалось выйти в отставку, которая должна была состояться в апреле 2001 года. Предательство заместителя резидента СВР в Нью-Йорке полковника Сергея Третьякова, бывшего куратора Ханссена, дало очередной толчок в деле по поиску «крота». Третьяков передал американцам один из чёрных пластиковых пакетов, в которых Рамон Гарсия закладывал свои донесения. На нём сохранились отпечатки пальцев, которые в ФБР идентифицировали как пальцы Ханссена. Однако нужно были ещё прямые улики его шпионской деятельности.
Для этого было решено вернуть Ханссена в штаб-квартиру ФБР, где было легче за ним следить. С этой целью в декабре 2000 года его повысили и назначили на специально созданную для него должность в отделе информационных ресурсов. В январе 2001 года он въехал в свой кабинет вместе со своим новым помощником Эриком О’Нилом (Eric Michael O’Neill), 1973 года рождения, который на самом деле был сотрудником Спецгруппы наблюдения (Special Surveillance Group) — строго засекреченного подразделения ФБР, предназначенного для наблюдения за лицами, подозреваемыми в шпионаже и терроризме. О’Нил быстро установил, что Ханссен для хранения своей информации использовал карманный компьютер Palm III. Рискуя быть раскрытым, он вынул гаджет из кармана Ханссена во время мессы, передал его компьютерщикам ФБР и, после необходимых манипуляций, вернул его на прежнее место. Впоследствии О’Нил утверждал, что не мог вспомнить, из какого кармана он взял гаджет, и опасался, что Ханссен обнаружит подвох. Однако всё прошло гладко, память гаджета была расшифрована и в ней обнаружился алгоритм, по которому Ханссен вычислял очередную дату закладки тайника. Оставалось только взять его с поличным.
И всё же опытный Ханссен что-то почуствовал. В последнем письме, обнаруженном ФБР при его аресте, Ханссен писал российским разведчикам, что его повысили до «должности, на которой ничего не надо делать… вне регулярного доступа к информации» и что something has aroused the sleeping tiger («что-то разбудило спящего тигра»).