В 1993 году Квасников побывал на торжественном заседании учёного совета Курчатовского института, посвящённом 90‑летию академика Курчатова. Вечером того же дня он позвонил Раисе Васильевне Кузнецовой и сказал, что доклад Харитона и Смирнова смутил его и привёл в недоумение… «И пригласил меня с магнитофоном и видеокамерой к нему домой», — рассказывает Раиса Васильевна. В интервью явно сквозит раздражение в отношении академика Харитона. Цитируя слова Харитона «ну что уж там Клаус Фукс, он же этого вообще не мог вам ничего сказать!..», Леонид Романович восклицает: «А вы, Юлий Борисович Харитон, забыли, как знакомились с материалами? И до сих пор используете это дело, благодаря этим материалам подробным! Поняли? А об этом никто не скажет вам теперь. Когда я ездил в Кыштым (Комбинат “Маяк” по производству оружейного плутония. — А.В.), возил с собой одну из работ — специально по плутонию. И спектру нейтронов. И по расширению ТВЭЛов. Это — работа целая! Он что, с ней не знаком? Он же просил, чтобы ему ее дали… Вопрос по литию. Использование лития. Вот он. Записан. Идет под таким-то номером, и есть номер тома, в который собирали, — номер такой-то. Или вот материал — технология производства атомных бомб. Вот технология идёт. И по диффузии идёт (показывает записи в тетради). Харитон — это руководитель одного из ряда отдельных работ. В этом плане я рассматриваю любого, и академиков. Я со многими встречался и их мнения знаю. И когда говорят: “Это все делал я сам!” — я думаю: “А что вы сами делаете-то?” Я же знаю, откуда вы этот материал получили. Этот материал с фирмы такой-то, а вы его хотите воспроизвести».
Как рассказала Раиса Васильевна автору этих строк, она сама не искала встречи с Леонидом Романовичем. Но ей показалось, что в нём самом к началу 80‑х годов созрело желание несколько приоткрыть завесу тайны над деятельностью научно-технической разведки, в которой он работал с 1938 года. «И вот это его желание, видимо, и привело его к мысли снова побывать в том доме, в котором он не раз беседовал с научным руководителем Атомного проекта Игорем Васильевичем Курчатовым. Сам Леонид Романович тоже был человек незаурядный — строгий, сдержанный, с высоким чувством гражданственности и патриотизма. Судя по всему, талантливый — окончил Московский институт химического машиностроения, затем поступил в аспирантуру. Но когда его вызвали в ЦК и предложили работать в НКВД по линии научно-технической разведки — он сразу почувствовал, что это нужно Родине. А ведь раньше, когда говорили: “Надо Родине!” — люди понимали. Для поколения, которое создавало страну, созидало на своей земле, защищало её — для наших дедов и отцов понятие Родина было святым. И когда они ходили босиком по родной траве и чувствовали под ногами свою землю, то понимали, что “не нужен им берег турецкий…”. И хотя Квасников впоследствии несколько лет провел в США, носил американскую шляпу, видел заокеанский образ жизни — но не упал же он перед ними на колени, и не дал поставить на колени свою Родину, потому что считал, чувствовал, знал и верил, что прекраснее нашей земли нет. В этом с Курчатовым они были схожи. Они защитили страну, когда она была ослаблена войной, оккупацией, разрухой, а на США работал весь Запад и лучшие умы со всего мира. Более того, США засекретили все свои разработки по урановой тематике ещё до начала войны, но использовали наши — например, Флёрова и Петржака, которые в 1940 году под руководством Курчатова открыли явление спонтанного деления ядер урана. И если бы американцы по дну Атлантического океана не получили бы сведения об этом открытии — сколько бы лет они шли к нему? А без него невозможно было осуществить атомный проект. Насколько я помню, США ведь реализовывали английский атомный проект. Воспользовавшись всеми этими разработками, они убили население двух японских городов, чтобы показать — русские, смотрите, что с вами будет! Это как? Так что уж извините, но разведка всегда и везде решает поставленные перед ней задачи, помогая обеспечить необходимый ядерный паритет».
И во главе созданной им национальной разведывательной службы страны, разработавшей технический проект для наших физиков, все эти годы находился Генеральный конструктор Государственной безопасности Лаврентий Павлович Берия. Да, украли «чертежи». Но ведь это, возможно, самая «крутая» операция в мире военно-промышленного шпионажа, которым занимаются все цивилизованные страны.
Вялотекущая исследовательская работа сразу же сменилась энергичным инновационным рывком вперёд. 9 апреля 1946 года было принято постановление Совета Министров СССР № 805—327сс о создании КБ-11 при Лаборатории № 2 АН СССР, которому поручалась сборка и испытание атомной бомбы. Причём вначале надлежало сделать плутониевую бомбу. Такой выбор был предопределён тем, что в Лаборатории № 2 имелась подробная схема американской плутониевой бомбы «Толстяк», сброшенной на Нагасаки. Начальником КБ-11 был назначен Павел Михайлович Зернов, а главным конструктором — Юлий Борисович Харитон.
Строительство КБ-11 на базе оружейного завода № 550 в посёлке Саров возлагалось на Главпромстрой НКВД СССР. Для проведения всех строительных работ была создана специальная строительная организация — Стройуправление № 880 НКВД СССР. С апреля 1946 года весь личный состав завода № 550 был зачислен рабочими и служащими Стройуправления № 880. Помимо вольнонаёмных работников основной контингент составляли заключённые. На 1 июля 1947 года численность заключённых в составе ИТЛ при Су‑880 составляла 10 098 человек, из них 9044 мужчины и 1054 — женщины.
Для участников проекта были созданы комфортные бытовые условия. По указанию Берии при Стройуправлении № 880 было создано специализированное подразделение по строительству жилья. За три года заселили более 200 жилых домов. Были они разными — и двухквартирные коттеджи, и финские сборно-щитовые, и многоквартирные каменные и брусчатые. Рядом со старыми монастырскими строениями встали трёх- и четырёхэтажные дома. Были построены медицинский городок, стадион, клуб, библиотека, театр и парк. Сам монастырь с храмами, часовнями, колокольней, келейными домами и трапезной оказался в самом центре объекта.
Для испытаний атомной бомбы и проведения необходимых измерений поражающего и разрушающего действия атомного оружия в казахской степи, в 170 км от города Семипалатинска, был построен испытательный полигон № 2 Министерства обороны СССР.
К лету 1949 года были решены и отработаны все вопросы, связанные с конструкцией бомбы. 29 августа 1949 года ровно в 7.00 атомная бомба РДС-1 (Реактивный Двигатель Сталина) была взорвана. Вся местность озарилась ослепительным светом. В момент взрыва на месте башни появилось светящееся полушарие, размеры которого в 4–5 раз превышали размеры солнечного диска, а яркость была в несколько раз больше солнечной. Огненная полусфера золотистого цвета превратилась в тёмно-красное пламя и столб дыма и пыли. Испытание первой отечественной атомной бомбы известило весь мир о создании в СССР ядерного оружия.
29 октября 1949 года Президиум Верховного Совета СССР принял четыре закрытых указа о награждении наиболее отличившихся участников Атомного проекта. Второй Золотой медалью «Серп и Молот» были награждены Герои Социалистического Труда:
• Ванников Борис Львович — начальник ПГУ при СМ СССР
• Музруков Борис Глебович — начальник комбината № 817 (ныне ПО «Маяк») по производству оружейного плутония
• Духов Николай Леонидович — заместитель главного конструктора атомной бомбы (КБ-11)
По второму указу звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и Золотой медали «Серп и Молот» получили еще 33 человека, среди них:
• Завенягин Авраамий Павлович — первый заместитель начальника ПГУ
• Александров Анатолий Сергеевич — заместитель начальника ПГУ
• Борисов Николай Андреевич — заместитель начальника ПГУ
• Первухин Михаил Георгиевич — министр химической промышленности
• Махнёв Василий Алексеевич — начальник секретариата Спецкомитета
• Курчатов Игорь Васильевич — научный руководитель Атомного проекта, председатель НТС
• Бочвар Андрей Анатольевич — научный руководитель разработки металлургии чистого плутония
• Виноградов Александр Павлович — директор Института геохимии
• Доллежаль Николай Антонович — директор НИИ химического машиностроения, главный конструктор атомного реактора
• Хлопин Виталий Григорьевич — директор Радиевого института, разработавший технологию выделения плутония из металлического урана
• Славский Ефим Павлович — главный инженер комбината № 817
• Громов Борис Вениаминович — главный инженер радиохимического завода «Б» комбината № 817
• Зернов Павел Михайлович — директор КБ-11
• Харитон Юлий Борисович — научный руководитель КБ-11, главный конструктор атомной бомбы
• Зельдович Яков Борисович — руководитель теоретического отдела КБ-11
• Щёлкин Кирилл Иванович — заместитель главного конструктора атомной бомбы (КБ-11)
• Алфёров Владимир Иванович — заместитель главного конструктора атомной бомбы (КБ-11)
• Комаровский Александр Николаевич — генерал-майор инженерно-технической службы, начальник Главного управления исправительно-трудовых лагерей промышленного строительства МВД СССР
• Кузнецов Иван Кузьмич — инженер-полковник, первый заместитель начальника Дальстроя МВД СССР, Магадан
• Чирков Борис Николаевич — подполковник госбезопасности, начальник комбината № 6 МВД СССР по добыче и переработке урановой руды (ныне «Востокредмет»), Таджикистан
• Мальцев Михаил Митрофанович — директор советско-германского акционерного общества «Висмут» по добыче урана
• Каллистов Анатолий Назарович — директор завода № 12 в городе Электросталь Московской области
• Николаус Риль — заключённый, начальник лаборатории завода № 12, наладивший производство металлического урана