24 июля, накануне своего дня рождения, Пух передал командиру отряда «Победители» полковнику Дмитрию Николаевичу Медведеву запечатанное письмо с надписью: «Вскрыть после моей смерти. Кузнецов». В нём он пишет: «Одиннадцать месяцев я изучал врага, пользуясь мундиром германского офицера, пробирался в самое логово сатрапа — германского тирана на Украине Эриха Коха. Теперь я перехожу к действиям. Пусть знают фашисты, на что способен русский патриот и большевик. Пусть они знают, что невозможно покорить наш народ, как невозможно погасить солнце. <…> Если будет нужно, я пойду на смерть с именем моего Сталина, отца, друга, учителя. Ваш Кузнецов».
Первым среди намеченных целей был Пауль Даргель, заместитель Коха (сам Кох находился в Кёнигсберге). 20 сентября Пух по ошибке вместо Даргеля застрелил заместителя Коха по финансам доктора Ганса Геля и его секретаря Винтера. 30 сентября он попытался убить Даргеля противотанковой гранатой. Даргель потерял обе ноги и был вывезен в Берлин. После этого было принято решение организовать похищение командира «восточных батальонов» (Osttruppe zur besonderen Verwendung 740) генерал-майора Макса Ильгена. Помощь Пуху в этом оказала Лидия Ивановна Лисовская, в прошлом балерина и жена польского офицера, исключительной красоты блондинка, завербованная НКВД еще в 1939 году (псевдонимы Веселовская и Лик). Её двоюродная сестра Мария Микота (псевдоним Майя), также обладавшая весьма привлекательной внешностью, была агентом СД (псевдоним «17»). По заданию шефа СД и с ведома Медведева сёстры организовали бордель для немецких офицеров в квартире Лисовской на улице Легионов, где вместе принимали офицеров и чиновников, чтобы информировать своего шефа о настроениях и разговорах в офицерской среде. Всё услышанное они передавали партизанам. Пух, который по данным Медведева установил с Лисовской близкие отношения, оставался для неё немецким офицером Паулем Зибертом. Когда он открылся перед ней, передав ей «привет от Попова», она только неподвижно сидела, обхватив голову руками. Потом встала, грустно вздохнула и, не проронив ни слова, молча вышла. Именно тогда врач, начальник медсанчасти отряда «Победители» Альберт Вениаминович Цессарский, услышал от Пуха (в отряде как Грачёв Николай Васильевич) загадочную фразу: «Разведка — нечеловеческое дело, она калечит душу»…
По приказу Пуха Лисовская приняла предложение генерал-майора Ильгена стать его экономкой. 15 ноября Пух и трое его спутников (Николай Струтинский, Мечислав Стефаньский и Ян Каминский) похитили Ильгена из его дома вместе с шофером Эриха Коха — Паулем Гранау и расстреляли их на одном из хуторов под Ровно. На следующий день, 16 ноября, Пух провел свою последнюю ликвидацию в Ровно, застрелив главного судью и палача Украины, оберфюрера СА Альфреда Функа.
Незадолго до этих событий, в начале осени 1943 года, Майя познакомила Пуха со своим новым куратором, штурмбаннфюрером СС Ульрихом фон Ортелем, подчиненным Отто Скорцени. В одном из разговоров эсэсовец сообщил ей, что ему оказана большая честь участвовать в «грандиозном деле, которое всколыхнет весь мир», и обещал привезти «Майе» персидский ковер… Вечером 24 ноября она сообщила Пуху, что Ортель покончил с собой в своём кабинете. По-видимому, это был трюк, о чём Пуху поведал гестаповец Макс Ясковец. Благодаря этой информации в Москве узнали о готовящемся покушении на глав стран антигитлеровской коалиции — Сталина, Черчилля и Рузвельта во время Тегеранской конференции.
В январе 1944 года Пух получил приказ Медведева отправиться во Львов вслед за отступающими немецкими войсками. Вместе с Пухом туда выехали Иван Белов и Ян Каминский. Там же оказалась и Лидия Лисовская. 9 февраля Пух застрелил вице-губернатора Галиции, шефа правительства доктора Отто Бауэра и начальника канцелярии президиума правительства, советника юстиции доктора Генриха Шнайдера. Свою последнюю акцию Пух совершил 12 февраля в 18 км от Львова. При проверке документов у села Куровичи им был убит майор полевой жандармерии Кантер.
9 марта 1944 года, пробираясь к линии фронта, в селе Боратин в 10 км от города Броды Пух с товарищами зашли в дом Степана Васильевича Голубовича, где столкнулись с боевиками группы УПА «Черногоры». В ходе завязавшейся перестрелки Каминский и Белов были убиты, а Кузнецов подорвал себя гранатой. 26 октября того же года Лидия Лисовская и Мария Микота погибли при невыясненных обстоятельствах. Они были застрелены неизвестными лицами в советской военной форме, когда ехали на грузовой военной автомашине на вручение им орденов Отечественной войны в Киев, причем у Лисовской было удостоверение Управления НКГБ УССР по Ровенской области.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 ноября 1944 года за исключительное мужество и храбрость при выполнении заданий командования Николай Иванович Кузнецов был посмертно удостоен звания Героя Советского Союза. Представление было подписано начальником 4‑го управления НКГБ СССР Павлом Анатольевичем Судоплатовым.
Шли годы. В небольшой, но уютной квартире Фёдора Ивановича Бакина, которому довелось сделать из сибирского Колониста обер-лейтенанта Пауля Зиберта (Пуха), в московском районе Измайлово собирались бывшие соратники, многие из которых после войны стали разведчиками-нелегалами. Здесь бывали Михаил Иванович Филоненко и его жена, прототип радистки Кэт из «Семнадцати мгновений весны» Анна Фёдоровна Филоненко-Камаева, долгие годы проработавшие в Бразилии и создавшие агентурную сеть в ряде стран Южной Америки. В Аргентине работали Владимир Васильевич Гринченко и его жена Симона Кримкер — разведчица из отряда «Победители». В той же Аргентине работала Африка де Лас Эрас, которая была радисткой в отряде «Победители» и лично передавала в Центр донесения Пуха. Бывали у Бакиных и разведчик отряда «Победители» Владимир Иванович Ступин, и Валентина Константиновна Довгер — связная Пуха, а также вдова командира отряда «Победители» полковника Медведева — Татьяна Ильинична Медведева. Сам Фёдор Иванович Бакин, также сотрудник нелегальной разведки, был одним из инициаторов ходатайства об освобождении из Владимирского централа своих легендарных руководителей — генералов Судоплатова и Эйтингона, незаконно осуждённых по сфабрикованному «делу Берия».
Полковник Сергей Львович Окунь, автор легенды Пуха, отправленный в годы хрущёвщины, как и многие другие, в отставку, до конца своей жизни работал в ресторане «Прага» — сначала начальником кондитерского цеха, а потом заместителем директора. Когда в 1995 году его не стало, в газете «Московская правда» появился большой некролог, в котором не было ни слова о его работе в органах государственной безопасности.
Киевский призрак
Любил я по лесам скитаться,
День целый за зверьми гоняться,
Широкий Днепр переплывать,
Любил опасностью играть,
Над жизнью дерзостно смеяться —
Мне было нечего терять,
Мне было не с кем расставаться.
После вероломного нападения на Советский Союз немецко-фашистские войска развивали бешеное наступление в направлении главных советских центров: Киева, Ленинграда и Москвы. Именно в такой последовательности и планировалось их взятие, для чего ударные группировки вермахта перебрасывались с одного направления на другое. Кольцо вокруг Ленинграда и Киевский котёл замкнулись почти одновременно: соответственно 8 и 15 сентября 1941 года. После оккупации этих городов все силы предполагалось бросить на Москву. Но произошло непредвиденное…
Немцы вошли в Киев 19 сентября и стали занимать опустевшие здания на Крещатике. В основном там были учреждения и магазины. На следующий день был объявлен первый приказ немецкого военного коменданта: всем гражданам немедленно сдать оружие, приёмники и противогазы. 24 сентября одним из последних в магазин «Детский мир», где был устроен склад, вошел плечистый коренастый мужчина лет сорока в простой рабочей одежде. Он аккуратно поставил свой приёмник подальше от входа и ушел. А когда наступил комендантский час, раздался взрыв. И тотчас же второй, ещё более мощный удар потряс воздух. Это сдетонировала взрывчатка в соседнем здании — под его обломками погибли сотни немецких офицеров, работников комендатуры и гестапо. Комендант Киева вылетел в окно, его спас протез, который был у него вместо одной руки, смягчивший падение. «Первый подарок Максима и его товарищей фашистским захватчикам был преподнесён», — написал в своей повести «Два года над пропастью» генерал-майор Виктор Александрович Дроздов, один из ближайших сотрудников Павла Анатольевича Судоплатова, возглавлявший в 4‑м управлении НКВД СССР 2‑й отдел (диверсионная работа на оккупированных территориях СССР). Максимом был лейтенант госбезопасности Иван Данилович Кудря, руководитель нелегальной резидентуры НКВД в Киеве, которая и провела акцию возмездия, о чем в Москву ушла соответствующая радиограмма.
Анатолий Кузнецов, свидетель описываемых событий, автор романа «Бабий Яр», указывает, что третий взрыв поднял на воздух дом напротив — с кафе-кондитерской, забитой горами противогазов, и расположенными там немецкими учреждениями. Вслед за этим взорвался кинотеатр «Старт» — как раз в тот момент, когда в нём культурно отдыхали немецкие солдаты… Взрывы раздавались с пугающей периодичностью в самых разных частях Крещатика, в горы битого кирпича превратились и все прилегающие улицы: Николаевская (ныне Городецкого), Меринговская (Заньковецкой), Ольгинская, часть Институтской, Лютеранской, Прорезной, Пушкинской, Фундуклеевской (Богдана Хмельницкого), бульвара Шевченко, Большой Васильковской, Думская площадь (Майдан Незалежности) — всего 940 крупных жилых и административных зданий. Взлетел на воздух цирк, и его искореженный купол взрывной волной перекинуло через улицу.