стником) и Николаю II. Бадмаев советовал Александру III присоединить Тибет. Его слова о том, что если туда не придём мы, то придут англичане, оказались пророческими. 1 января 1904 года Бадмаев пишет Николаю II: «Корень русской политики на Востоке лежит не в Китае, а именно в Тибете. Неужели истинно русский человек не поймёт, сколь опасно допущение англичан в Тибет; японский вопрос — нуль по сравнению с тибетским». В дальнейшем влияние Бадмаева на Николая II возросло благодаря Распутину. 1 ноября 1905 года состоялась первая личная встреча Распутина с Николаем II. После этого царь записал в своём дневнике: «В 4 часа поехали на Сергиевку. Пили чай с Милицей и Станой. Познакомились с человеком Божиим — Григорием из Тобольской губ.». Впоследствии и Бадмаев, и Распутин лечили членов семьи Николая II.
Всего же с 1897 по март 1917 года Глеб Бокий двенадцать раз подвергался арестам и дважды отправлялся в ссылку. В тюрьме он приобрёл туберкулёз, от которого, однако, смог вылечиться.
С 1912 года Бокий участвовал в издании газеты «Правда», являясь секретарём Петербургского, а после начала Первой мировой войны — Петроградского партийного комитета. Он несколько раз скрывался от полиции, которая собиралась арестовать его по делу типографии, спрятанной в Горном институте. Уже в это время он стал активно использовать шифры, которые разрабатывал сам. У себя он хранил внешне ничем не примечательные ученические тетради, исписанные математическими формулами, однако эти формулы использовались в качестве элементов «математического шифра», с помощью которых шифровались записи о подпольной работе. Именно этот опыт позволил в дальнейшем создать Спецотдел ВЧК.
С декабря 1916 до апреля 1917 года Бокий входил в состав Русского бюро ЦК РСДРП, которое осуществляло руководство нелегальной подпольной деятельностью, устройством подпольных типографий, изданием нелегальной литературы непосредственно на территории России. С апреля 1917 по март 1918 года он был секретарём Петроградского городского комитета РСДРП(б). Бокий был активным участником Октябрьского вооружённого восстания в Петрограде, с октября по ноябрь 1917 года он входил в состав Петроградского военно-революционного комитета (ВРК).
С 13 марта по 31 августа 1918 года Глеб Бокий был заместителем председателя Петроградской ЧК. Утром 30 августа председатель Моисей Соломонович Урицкий (псевдоним Борецкий) был убит в вестибюле Наркомата внутренних дел Петрокоммуны на Дворцовой площади эсером Леонидом Каннегисером — поэтом, другом Сергея Есенина и Марины Цветаевой. Приказ о теракте отдал лидер контрреволюционной эсеровской организации «Союз защиты Родины и Свободы» Борис Савинков, тесно связанный с резидентурой английской разведки СИС в Петрограде. В тот же день на заводе имени Михельсона в Москве эсерка Фанни Каплан тяжело ранила председателя Совета народных комиссаров РСФСР Владимира Ильича Ленина. С учётом раскрытого чекистами в августе 1918 года заговора послов, организованного дипломатическими представителями Великобритании, Франции и США с целью свержения советской власти, вся эта цепь событий означала начало контрреволюционного переворота. Ответом карательных органов советской власти стала политика «красного террора», в той ситуации неизбежная и спровоцированная контрреволюционными силами, за спиной которых стояли западные спецслужбы.
31 августа Бокий возглавил Петроградскую ЧК, занимая этот пост до ноября 1918 года, после чего он был направлен в оккупированный немцами Минск для организации подпольной работы. С 3 января и до сентября 1919 года Бокий был начальником Особого отдела ВЧК Восточного фронта, с сентября 1919 по август 1920 года — Туркестанского фронта и одновременно с 19 апреля 1920 года — полпредом ВЧК при СНК РСФСР в Туркестане.
12 апреля 1921 года Бокий выступил на заседании комиссии Совнаркома с проектом создания «центра, объединяющего и направляющего деятельность шифровальных органов различных ведомств». В результате 5 мая 1921 года был создан Специальный (шифровальный) отдел ВЧК — криптоаналитическая служба страны для защиты секретной информации, а также для перехвата и криптоанализа шифрованной переписки других государств. Его начальником и одновременно членом коллегии ВЧК был назначен Глеб Иванович Бокий.
С самого начала интересы Бокия не ограничивались шифровальным делом. В качестве своего заместителя он привлёк известного исследователя телепатии и паранормальных явлений Александра Васильевича Барченко. Во время революции Барченко читал лекции на судах Балтфлота, посвящённые скрытым способностям человека и незримым силам природы, знания о которых хранятся в удалённых частях Земли. Эти лекции привлекли внимание крупнейшего русского психиатра, невролога, физиолога, основоположника патопсихологии, генерал-лейтенанта медицинской службы Русской императорской армии, академика Владимира Михайловича Бехтерева. В мае 1918 года Бехтерев обратился в Совнарком с ходатайством об организации Института по изучению мозга и психической деятельности. Вскоре институт, в котором с использованием новейших методов электрофизиологии, нейрохимии и биофизики изучались явления телепатии, телекинетики и гипноза, был открыт в Петрограде. Его директором до самой смерти являлся сам академик Бехтерев, который пригласил к себе в институт Барченко, а позднее, в 1921 году, рекомендовал его в Спецотдел Бокию.
Основными задачами Спецотдела являлись радио- и техническая разведка, дешифровка телеграмм, разработка шифров, радиоперехват, пеленгация и выявление вражеских передатчиков (радиоконтрразведка), а также надзор за тюрьмами и местами заключения, для чего в Спецотделе была образована канцелярия, изготавливавшая фальшивые документы.
Вскоре в составе Спецотдела по инициативе Бокия и при участии Барченко была создана секретная научная лаборатория, которая некоторое время располагалась под крышей Московского энергетического института. Позже эта лаборатория стала называться нейроэнергетической. Начальником лаборатории был химик-изобретатель Евгений Гопиус. Формально он возглавлял 7‑е отделение и был заместителем Бокия по научной работе. В секретную лабораторию входили учёные самых разных специальностей: от создателей радиоаппаратуры до исследователей солнечной активности и земного магнетизма. Согласно данным генерал-полковника Леонида Григорьевича Ивашова, которые он приводит в книге «Опрокинутый мир» (2018), в задачи лаборатории входили: передача мыслей на расстоянии и чтение чужих мыслей (что использовалось в том числе и для дешифровки); влияние энергоинформационных потоков на изменение сознания человека; формирование у людей соответствующих моделей поведения; влияние космических явлений и особенно солнечной и лунной активности на большие массы людей (в контексте подготовки к мировой революции) и другие задачи. Помимо проведения научных исследований Барченко выступал в роли консультанта по парапсихологии, а также участвовал в разработке методов выявления лиц, имеющих склонности к криптографии.
Комиссар госбезопасности 3‑го ранга (что соответствовало армейскому званию генерал-лейтенанта), обладатель знака «Почётный работник ВЧК-ОГПУ (V)» за № 7 Глеб Иванович Бокий и его Спецотдел, переименованный 25 декабря 1936 года в 9‑й (специально-секретный) отдел ГУГБ НКВД СССР, не смогли пережить драматических событий «Большой чистки» в ходе открытого столкновения еврейских революционеров-интернационалистов с выращенным Сталиным новым поколением национально ориентированных российских государственников. Сталин, сам наделённый даром предвидения, прошедший в сибирской ссылке школу шаманизма и освоивший духовные практики Георгия Гюрджиева, не без основания опасался наработанных в Спецотделе методов и технологий управления сознанием и созданных там образцов психотронного оружия. Они могли быть повёрнуты и против него, тем более что самым слабым звеном оказался Барченко, который создал тайное масонское общество под названием «Единое трудовое братство» и втянул туда Бокия, которого арестовали 16 мая 1937 года прямо на рабочем месте в здании НКВД на Лубянке. Арест Барченко последовал 22 мая, а на основании его показаний арестовали всех остальных. Версия следствия относительно того, что члены братства установили связь с некой религиозно-политической организацией в Британской Индии и по заданю английской разведки пытались воздействовать на высшее советское руководство с целью заставить его проводить выгодную Великобритании внешнюю политику, не выглядит столь уж фантастичной. Подготовкой теракта против Сталина, по версии следствия, занимался начальник секретной лаборатории Евгений Гопиус, проводивший исследования в области осуществления взрыва на расстоянии некими «невидимыми лучами».
Первоначально Сталин вычеркнул фамилию Бокия из расстрельного списка. Однако она была повторно включена в расстрельный список № 6 под грифом «Москва-Центр, бывшие сотрудники НКВД, 1‑я категория». 15 ноября 1937 года Особая тройка НКВД признала Бокия виновным и приговорила его к высшей мере наказания в «особом порядке». В тот же день приговор был приведён в исполнение. Барченко и всех остальных членов «Единого трудового братства» постигла та же участь.
Вся документация 9‑го отдела ГУГБ НКВД СССР, включая наработки секретной лаборатории в области паранормальных явлений, гипноза и передачи мыслей на расстоянии, а также монография Барченко «Введение в методику экспериментальных воздействий объёмного энергополя», были конфискованы и в 1939 году уничтожены. Очевидно, в этот момент Сталин уже знал, что приближается тот, кто сможет заменить ему не оправдавших доверия экстрасенсов и станет его личным оракулом.
Тёмной ноябрьской ночью 1939 года на польском берегу стоял немолодой плохо одетый человек ничем не примечательной наружности. Перед ним тускло поблескивали холодные волны Западного Буга. Этот человек бросил вызов самому Адольфу Гитлеру — фюреру германской нации. Звали его Вольф Мессинг.
«Я знал: мне оставаться на оккупированной немцами территории нельзя. Голова моя была оценена в 200 000 марок. Это было следствием того, что еще в 1937 году, выступая в одном из театров Варшавы в присутствии тысяч людей, я предсказал гибель Гитлера, если он повернет на Восток», — писал Мессинг в своих воспоминаниях. Наняв лодочника, он скоро оказался в Бресте. «Куда податься? — продолжает он. — На другой день меня надоумили: я пошел в отдел искусств горкома. Меня встретили вежливо, но сдержанно. В Советском Союзе, борясь против суеверий в сознании людей, не жаловали ни гадалок, ни волшебников, ни хиромантов. К числу таких же непоощряемых занятий относили и телепатию.