- Ой! Что ты, ошалел, что ли, черт чумазый?!
Но Нурбаев, не отвечая на ругань, весело крикнул:
- Вставай к пулемету, давай фашистам жару!
И кинулся к лейтенанту.
- Товарищ гвардии лейтенант!! Ой, как хорошо, товарищ лейтенант!! Наши пришли!! С того берега наши самоходки бьют!
VII
Перед рассветом, в час, когда Чернов и его разведчики захватили немецкий дот, рота капитана Розикова заняла свое место на участке соседнего полка. Дождь косыми струями хлестал землю. Иногда резкий порыв ветра неожиданно подхватывал потоки дождя и кидал в лица автоматчиков холодные и жесткие капли.
Вполголоса переговариваясь и ворча на дождь, солдаты не спеша размещались в мелких одиночных окопчиках, вдоль кустов, тянущихся от болота к Варшавскому шоссе.
Над передним краем немцев, в полукилометре от рубежа, занятого автоматчиками, висели в воздухе десятки мощных осветительных ракет - «фонарей», заливая всю местность ровным призрачным светом.
Облюбовав себе окоп в двух шагах от могучей ели и положив в него санитарную сумку, Зина стояла, прислонившись плечом к мокрому стволу дерева. Глаза девушки были устремлены на ракеты, горящие над передним краем врага, и десятки тревожных мыслей роились в ее мозгу. Зина думала о Чернове и о его товарищах, которые сейчас где-то по ту сторону этих ярких огней делают свое героическое дело. Там, вокруг них, всюду враги, каждый их шаг стережет смерть.
Полчаса назад капитан Розиков объяснил задачу, поставленную роте: просочившись в стык между флангами частей противника, вызвать в ближнем вражеском тылу панику, а затем ударить по ложбине, пролегающей рядом с шоссе. Там надлежало закрепиться и ждать подхода наших танков, а затем вместе с ними прорваться за мост.
Девушка догадывалась, что где-то на этом пути рота встретится с разведчиками Чернова. Но где? Зина не могла знать замысла командования. Ей было совсем неизвестно, что группа Чернова захватила вражеский дот, что над всем этим участком фронта занесен тяжелый молот наших гвардейских дивизий.
Прижавшись к стволу дерева, она смотрела на мертвый, безжизненный свет «фонарей» и старалась представить себе, где сейчас находится Чернов, что он делает и удастся ли ему вернуться живым и здоровым.
Внезапно страшный многоголосый рев оглушил и даже заставил присесть перепуганную девушку. Окрестность ярко озарилась красно-золотистым светом. Плотнее прижавшись к дереву, Зина оглянулась.
- Фу! - облегченно вздохнула она вслух. - В первый раз так близко услыхала! Ну и залп!..
Позади нее в предрассветной тьме на расстоянии нескольких сот метров с ужасным ревом вспыхивали и пылали, как показалось Зине, громадные раскаленные топки. И оттуда, из этих топок, через головы солдат протянулись в сторону врага огненные полосы, сливающиеся в одно сплошное полотнище пламени. Теперь все кругом было освещено его феерическим светом, и неживой, мертвенный блеск немецких «фонарей» исчез, растворился в полыхающем пламени залпа гвардейских минометов.
Началась артподготовка. Через полминуты все кругом грохотало. Сотни артиллерийских зарниц вспыхивали в полутьме рассвета.
Вдруг Зина почувствовала, что ее схватили чьи-то руки и, немного приподняв, бережно опустили в окопчик.
- Ты что поверх земли торчишь! - услышала она сердитый голос Розикова. - Думаешь, для тебя у немцев снаряда не сделали? Сейчас они отвечать начнут, сиди, пожалуйста, в окопе, не высовывайся. - Капитан заставил Зину присесть в окопе и, погрозив ей пальцем, побежал куда-то на правый фланг.
Но в окопе не сиделось. Зина снова выглянула. Насколько можно было видеть в слабом свете наступающего утра, все автоматчики стояли, навалившись грудью на брустверы окопчиков, повесив на шею автоматы, готовые по первому зову командира кинуться в атаку.
Зина надела на плечо санитарную сумку и, вдруг вспомнив о партийном билете, торопливо расстегнула ворот гимнастерки. Засунув руку за пазуху, она тщательно ощупала клапан внутреннего кармана - застегнут ли? Карман был застегнут на пуговицу и заколот еще булавкой.
Больше всего на свете Зина боялась как бы во время атаки не выронить из внутреннего кармана недавно полученный ею партийный билет.
В первую, разбитую снарядами траншею врага автоматчики капитана Розикова ворвались в тот момент, когда немцы только начали вылезать из блиндажей и укрытий. Фашисты, еще не успевшие придти в себя после тридцатиминутного артиллерийского шквала, по существу и не пытались задержать натиск автоматчиков. Не потеряв ни одного человека, рота прорвалась в ближайший вражеский тыл. Рассвело. Дождь совершенно прекратился. Но с наступлением утра видимость не улучшилась. Вслед за рассеявшейся тьмой на поле боя надвинулся густой, как молоко, туман.
У редкой тополевой посадки, тянувшейся вдоль широкой канавы, до краев налитой мутной водой, рота на минуту задержалась. Позади, на переднем крае немцев, судя по доносившимся оттуда звукам, шел рукопашный бой. Сквозь туман слышались крики, короткие автоматные очереди, грохот гранат, да где-то справа бил прерывистыми, испуганными очередями немецкий пулемет.
Около Розикова появились лейтенанты - командиры взводов.
- Пора! - коротко приказал капитан. - Выполняйте! Вы, Ляпин, отсюда к шоссе, а вы, Мальцев, - к болоту. Выход к оврагу. Желаю успеха!
Через минуту оба взвода скрылись в тумане.
Капитан остался со взводом Гопоненко. Здесь же были разведчики Чернова, не ушедшие с лейтенантом в немецкий тыл.
- Не все ротой командовать. И про взвод забывать не годится, - с улыбкой подмигнул Розиков Зине.- Ну, Гопоненко, значит, ты у меня за помкомвзвода. А Зина, как всегда, - самый главный медицинский начальник. Действуем!
Зина с интересом посмотрела на капитана. Таким она видела его впервые. До сих пор в бою Розиков всегда командовал ротой, а сейчас он сам шел во главе взвода, собираясь принимать непосредственное участие в схватке, наряду с любым своим автоматчиком. Даже вид его сейчас был не такой, как в прежних боях. В том, как Розиков привычно поправил на шее ремень автомата, взглянул на компас и прищуренными зоркими глазами начал всматриваться в туман, сразу почувствовался бывалый, знающий свое дело солдат. И Зина, поглядев на него, вдруг подумала: «Как они с Черновым похожи друг на друга». Ей не показалось странным это сходство низенького смуглого пожилого узбека с беловолосым высоким двадцатипятилетним донским казаком. В бою они действительно были похожи друг на друга.
Туман, скрывая движение взвода, в то же время ослеплял автоматчиков. Не желая до выхода к ложбине ввязываться в бой, Розиков приказал двигаться быстро, но бесшумно.
- Чтобы шум был совсем маленький, как мыши в рисовой соломе. Вперед!
Несколько минут двигались почти наощупь. Внезапно вслед за капитаном автоматчики, как скошенные, упали на землю Совсем рядом ударила залпом четырехпушечная батарея врага. Солдаты осторожно отошли назад и стали обходить батарею слева.
- Какой скандал, - с прежней озорной ноткой в голосе полушепотом сказал Розиков Зине. - Без предупреждения прямо на огневую въехали.
Договорить капитану не удалось. Взвод чуть не уперся во фланг пехотной колонны немцев, двигавшейся к передовой. Сквозь дымку тумана, как за кисейной занавесью, еле проступали силуэты немецких солдат.
«Подкрепление!» - сообразил капитан. И, быстро развернув взвод по команде «Противник оправа!», Розиков ударил по фашистской колонне залпом из тридцати автоматов и двух ручных пулеметов. Вой, стоны и крики фашистов, донесшиеся из тумана, показали, что залп достиг цели. Тотчас же свернув взвод, капитан броском отвел его в сторону.
Немцы, обстрелянные в собственном тылу, вообразили, что перед ними крупные силы прорвавшегося противника, который сейчас их атакует.
Вопли сменились беспорядочным, но густым ружейно-пулеметным огнем. Там, где минуту назад были автоматчики, засвистели сотни пуль. Только что стрелявшая четырехпушечная батарея умолкла. Пули, адресованные советским автоматчикам, должно быть, вывели из строя орудийную прислугу немцев.
Еще несколько раз наталкивался Розиков на вражеские подразделения, с огнем прорываясь вперед или неслышно обходя их стороной. Бой в тумане был необычным и приносил много сюрпризов. Не раз капитан слышал в десяти шагах от себя голоса немецких солдат и, пользуясь туманом, уходил со своим взводом незамеченным. Но не всегда обходилось благополучно. Несколько раз, видимо, почуяв опасность, немцы первыми открывали огонь. Упал смертельно раненный разведчик Умаров. Кинувшейся к нему Зине он строго сказал:
- Не надо. Не тронь. Я совсем все кончил. Не нужно.
Зина и сама видела, что перевязка не нужна.
- Капитана позови! - опять сказал Умаров. Увидев подходившего капитана, он начал лихорадочно теребить орден «Славы», висевший у него на груди. Но силы уже оставляли разведчика. Поняв его желание, Зина сняла орден.
- Комсомольский билет достань, - прошептал Умаров. Он повернул бледное лицо к склонившемуся над ним Розикову и невнятно сказал: «Скажите моему лейтенанту, Умаров прощался с тобой. Привет передавал. Скажите…» - и Умаров затих. Остановившиеся помутневшие глаза его стали медленно закрываться.
На ходу Зине пришлось сделать перевязки нескольким легко раненным бойцам. Все автоматчики знали, что в этих условиях каждый раненый превращается в обузу для взвода. И когда с простреленной ногой упал Гопоненко, он сразу же после перевязки встал и, опираясь на подобранную немецкую винтовку, как на костыль, заковылял, не отставая от взвода.
Все же потери были меньше, чем ожидал капитан. Немцы, видимо, ни разу не заметили взвода, и обстрел вели только немецкие отряды заграждения или подразделения второго эшелона, тревожно чувствовавшие себя в тумане. Теперь, когда взвод отошел уже километра на три от передовой, капитан, повернув влево, решил выходить на шоссе.
Когда шоссе, по расчетам капитана, было уже рядом и местность стала повышаться, Розиков облегченно вздохнул. Где-то здесь возвышенность, по краю которой тянулось шоссе, была перерезана глубоким оврагом.