Бывший директор ЦРУ Ричард Хелмс (справа) во время поездки по России. Ленинград, июль 1994 г.
Бывшие директора ЦРУ. Слева направо: Ричард Хелмс, ДжеймсШлессинджер, Уильям Колби, Стенсфилд Тернер, Уильям Уэбстер и Джеймс Вулси. Фото из журнала «Курьер интернасьональ» (ноябрь 1995 г.)
Беседа с Уильямом Уэбстером. Москва, июль 1995 г.
Снимок на память со Стенсфилдом Тернером. Москва, май 1996 г.
Международная конференция по проблемам разведки в период после холодной войны. Крайний слева — Уильям Колби. Сеул, октябрь 1995 г.
Делегация СВР РФ в США. Посещение мемориального музея генерала Уильяма Донована, который в 1942–1945 гг. возглавлял Управление стратегических служб США — разведывательную организацию, предшествовавшую ЦРУ. Второй справа — В.А. Кирпиченко. Январь 1993 г.
Члены делегации (слева направо): К.Е. Гейвандов, Ю.Г. Кобаладзе (руководитель Бюро СВР по связям с общественностью и средствам массовой информации), В.А. Кирпиченко у штаб-квартиры ФБР в Вашингтоне. Январь 1993 г.
Афганский лидер Амин. Кабул, декабрь 1979 г.
Руководитель органов госбезопасности Афганистана Наджибулла на отдыхе в Ялте с женой (справа) и ее сестрой. Август 1983 г.
Один из разведывательно-диверсионных отрядов Службы безопасности Афганистана, созданных с помощью сотрудников КГБ СССР. 1981 г.
Григорий Иванович Бояринов, кандидат военных наук, участник Великой Отечественной войны. Во время штурма дворца Амина возглавлял группу сотрудников КГБ. Награжден почетным званием Героя Советского Союза посмертно
Дмитрий Васильевич Волков, старший оперуполномоченный группы «А» 7-го управления КГБ СССР. Награжден орденом Красного Знамени посмертно
Анатолий Николаевич Муранов, старший оперуполномоченный Управления КГБ СССР по Свердловской области. Награжден орденом Красного Знамени посмертно
Андрей Александрович Якушев, оперуполномоченный ПГУ КГБ СССР. Награжден орденом Красного Знамени посмертно
Борис Александрович Суворов, оперуполномоченный Омского управления КГБ. Награжден орденом Красного Знамени посмертно
Геннадий Егорович Зудин, старший оперуполномоченный группы «А» 7-го управления КГБ сСсР.
Награжден орденом Красного Знамени посмертно
Встреча Ю.В. Андропова с руководителем органов госбезопасности Афганистана Наджибуллой. Москва, кабинет Ю.В. Андропова, 26 октября 1981 г.
Памятник чекистам-разведчикам в Ясенево. 1980 г.
Маршал С.Л. Соколов прикрепляет орден Ленина к знамени 103-й Гвардейской воздушно-десантной дивизии в расположении 50-го полка в окрестностях Кабула. Слева — командир дивизии И.Ф. Рябченко. Апрель 1980 г.
Знакомство с Израилем. У Стены Плача. Иерусалим, март 1999 г.
Джордж Блейк.90-е гг.
Джордж Блейк и В.А. Кирпиченко в Курске, у дома, где родился автор книги. Январь 1998 г.
Джордж Блейк и В.А. Кирпиченко на пути в Мурманск. Май 2000 г.
С Джорджем Блейком (справа) на Соловецких островах. Август 1996 г.
Μ.П. Анкирова — сестра милосердия. 1915–1916 гг.
Е.П. Кирпиченко. 1915–1916 гг.
Семья. 1989 г.
Старший сержант 103-й Гвардейской воздушно-десантной дивизии В.А. Кирпиченко. Вена, апрель 1945 г.
Первый заместитель начальника внешней разведки КГБ СССР генерал-лейтенант В.А. Кирпиченко. Москва, 1991 г.
Ветераны Службы внешней разведки. Снимок сделан к 50-летию Дня Победы в кабинете истории СВР. Москва, Ясенево, апрель 1995 г.
БЛАГОДАТНАЯ СИРИЯ
Сирию я открыл для себя поздно, хотя всегда интересовался этой страной, ее историей, всем, что там происходит, и, естественно, стремился туда попасть. Формально, правда, я работал одно время в Объединенной Арабской Республике, куда входили и Египет, и Сирия, и даже имел возможность общаться с сирийскими деятелями — членами правительства ОАР. Но это, конечно, не заменяло реального знакомства со страной. В конце концов судьба оказалась великодушной, и за последние два десятка лет я четырежды побывал в Сирии.
Конечно, Сирия — это не Египет, в котором прошла значительная часть моей жизни. Есть в Египте какая-то неизъяснимая притягательность. Западают в душу шум и гомон Каира; непонятно на чем основанный, но неистребимый оптимизм простого каирца — «человека с улицы», как там выражаются; прилегающая к египетской столице пустыня, которая так успокаивает и где так легко дышится; бесподобная дельта Нила — самый густонаселенный район на нашей планете.
Египет занимает большое место в моем сердце. Здесь подрастал мой сын, здесь родились дочери. А Сирия уютнее, чище, спокойнее, зажиточнее. Это благодатный край. В книгах о Сирии часто пишут о том, что все когда-либо приходившие завоеватели никогда не желали добровольно покинуть страну. В Сирии произрастает, кажется, все: пшеница, ячмень, кукуруза, оливковые деревья, бобовые культуры, сахарная свекла, хлопок, а также великое разнообразие овощей и фруктов.
Пятилетний сын моего хорошего дамасского знакомого, находясь вместе с отцом в пути из Халеба в Латакию через плодородную и живописную равнину, недалеко от селения Джиср-аш-Шухур, вдруг замер в восхищении и воскликнул: «Папа, кто нарисовал эту картину?!»
Я рад, что мне удалось поездить по Сирии, познакомиться с ее главными городами, побывать на Евфратской плотине (тоже памятник советско-арабского сотрудничества) и в знаменитой Пальмире, которая поражает воображение и наводит на мысль, что цивилизация вечна и что прошлое ее так же трудно постигнуть, как и ее будущее.
Исторические и религиозные памятники Сирии разнообразны и удивительны. В городе Маалюля, в 50 километрах к северу от Дамаска, находится, например, первая в мире, по утверждению сирийцев, христианская церковь. В этой маленькой и уютной церкви, угощая нас сладким церковным вином собственного изготовления, священник рассказывал о заре христианства так, будто он сам жил в эту эпоху. Во времена, когда церковь строилась, люди в этих местах говорили на арамейском языке, на том самом, на котором проповедовал Иисус Христос. В Маалюле говорят на нем и до сих пор. Интересно и как-то спокойно было слушать рассказы священника, и хотелось ездить по дорогам Сирии, забыв на время, что твоя специальность — разведчик, что тебе предстоят сложные переговоры, что в конце дороги тебя ожидают документы и телеграммы, которые обязательно надо прочитать и осмыслить, и что, завершив поездку, ты снова войдешь в режим, рассчитанный по минутам. Пусть же дольше тянутся сирийские дороги!
Постоянно ускоряющийся бег времени все же несколько замедлялся в разъездах по Сирии, и мне вспоминались слова популярного врача-психолога и писателя Владимира Леви о том, что нам уже пришла пора научиться не только ускоряться, но и замедляться. В Сирии же я почему-то чаще всего вспоминал и его совет: человеку для лучшего самопознания, для интеллектуальной забавы полезно иногда мысленно перевоплощаться в окружающие предметы, растения, птиц, животных и в других людей. Мне вдруг захотелось стать на время сирийским старичком. Однажды я как-то очень явственно почувствовал, как хорошо сидеть под вечер на улице Дамаска в тени большого дерева, читать газету, пить горячий и сладкий кофе, запивая его холодной водой на арабский манер, и неторопливо обмениваться почерпнутыми из газет новостями с другими сирийскими старичками…
В деловых беседах сирийские государственные деятели всегда подчеркивали, что Сирии выпала особая миссия на Ближнем Востоке, что она находится в исключительно тяжелом положении и поэтому нуждается в решительной поддержке со стороны СССР. С этим трудно было не согласиться, но все упиралось в наши собственные возможности.
Во всяком случае, как бы в подтверждение сложности обстановки при перемещениях нашей делегации по Сирии осуществлялись иногда довольно непонятные манипуляции по части соблюдения мер безопасности и организации нашей охраны. Только сядем в самолет — сразу объявляется воздушная тревога, и так по нескольку раз. Временами численность сопровождавшей нас охраны выходила за пределы разумного, причем у охранников было столько оружия, что им вряд ли можно было бы эффективно воспользоваться, и беспокоиться следовало скорее о том, чтобы не растерять многочисленные пистолеты, как попало заткнутые за пояса.
Однажды президент Сирии Хафез Асад пожелал принять меня, чтобы получить необходимые ему консультации по проблемам государственной безопасности. На двух встречах в беседах с ним мы проговорили около пяти часов. По просьбе Хафеза Асада я рассказал ему, что собой представляет КГБ, каковы его структура и функции, как он взаимодействует с армией, МВД и высшими государственными и партийными структурами. Интерес президента Сирии к этим вопросам был вполне оправданным, так как обстановка в стране всегда была чрезвычайно сложной, а временами и тревожной. Тут тебе и близость линии фронта, и Ливан, тут и «братья-мусульмане», которые в этот период особенно активизировались.
Эти беседы запомнились своей серьезностью и содержательностью. Асад внимательно слушал мое достаточно длинное повествование и задавал вопросы, на которые часто было трудно дать ответы из-за несовпадения наших государственных структур и специфики местных проблем в области безопасности. От бесед с президентом Сирии осталось хорошее впечатление. Против всякого ожидания, он предстал передо мной человеком доброжелательным, мягким, корректным и внимательным. Никакой нервозности, спешки, никакой позы. Видимо, пребывание на посту главы государства, войны, тяжелые испытания, наконец, болезни — все это выработало у Асада простую, спокойную и доверительную манеру общения с собеседниками, научило его быть выдержанным, терпеливым и дисциплинированным в мыслях и беседах.
Чем дольше я общался с Асадом, тем больше он мне казался знакомым человеком — в нем проступало что-то давно мне знакомое. Это ощущение не давало покоя, пока я не понял, в чем дело: Асад всем своим обликом напоминал Ивана Ивановича Агаянца, заместителя начальника разведки, начинавшего работу в ней в далекие довоенные годы. Ветераны-разведчики еще помнят этого доброжелательного и мудрого человека, от которого буквально исходило обаяние. У него была феноменальная память, он всегда находил решение самых сложных разведывательных проблем. Его профессиональный опыт носил уникальный характер. Упомяну только, что в 1941–1945 годах он был главным ре