Понятно, что под словом «нейтрализация» в спецслужбах обычно понимается один из двух путей решения проблемы: мешающего человека либо ликвидируют, либо подкупают и перевербовывают. Но в «Моссаде» прекрасно понимали, что убийство египетского гражданина в центре Европы вряд ли улучшит и без того сложное положение Израиля на международной арене.
И тогда там решили попросту «перекупить» Эль-Фатаха, напрямую предложив ему взятку.
Когда Эль-Фатах вошел в один из баров брюссельского аэропорта, за ним последовал сотрудник «Моссада» и сел рядом с ним за стойку.
– Не буду скрывать, господин Эль-Фатах, – сказал он, принимая у бармена порцию виски, – что я являюсь высокопоставленным сотрудником «Моссада» и у меня имеется к вам деловое предложение. Мы предлагаем вам 500 000 долларов в год за то, что вы… гм… немного поработаете на нас.
– А я предлагаю вам лично миллион долларов в год за то, что вы немного поработаете на нас, – невозмутимо ответил египтянин.
И по сей день трудно оценить тот ущерб, который нанес безопасности Израиля Хасан Абд Эль-Магид Абд Эль-Фатах, ведь нам известно лишь о тех его агентах, которых удалось разоблачить арабскому отделу ШАБАКа, и в то же время существует немалая вероятность, что несколько десятков из них так и не были раскрыты. И все же одно можно сказать наверняка:
Хасану Абд Эль-Магид Абд Эль-Фатаху так и не удалось заполучить своего информатора в израильских политических кругах. Один из лидеров созданного выходцами из восточных стран политического движения «Исраэль цеира» («Молодой Израиль») Шмуэль (Сами) Барух был арестован израильскими спецслужбами 25 ноября 1964 года, и его арест в значительной степени предопределил поражение данной партии на ближайших выборах. И израильским сефардам[49] понадобилось больше десяти лет для того, чтобы оправиться от потрясения и снова – на этот раз с куда большим успехом – попытаться создать секторальное политическое движение.
Сама же история Шмуэля Баруха еще раз доказывает, какими чрезвычайно извилистыми путями могут действовать разведслужбы в тех или иных странах.
Шмуэль (Сами) Барух родился в 1923 году в Иерусалиме в семье аптекаря.
Нужно сказать, что в те годы представители этой профессии пользовались куда большим уважением, чем сегодня, и наравне с врачами, адвокатами и учителями входили в узкий круг городской интеллигенции. Однако отец Сами Баруха был, скорее, белой вороной в своей большой семье, члены которой активно занимались бизнесом в Египте, Италии и Англии. И в 1939 году Сами Барух уезжает в Манчестер, чтобы выучиться там в знаменитом технологическом институте на инженера-текстильщика и активно включиться в одно из основных направлений семейного бизнеса. Но начавшаяся Вторая мировая война помешала его планам – Сами Барух уходит добровольцем в британскую армию, принимает участие в целом ряде сражений в Африке и Европе, получает несколько ранений и несколько орденов и лишь в 1946 году, после демобилизации, возвращается к учебе.В 1949 году он наконец успешно заканчивает инженерное отделение университета в Лидсе, проходит стажировку на текстильной фабрике своего двоюродного дяди и сочетается законным браком с дочерью крупного еврейского бизнесмена. Удачный брак позволяет ему открыть свою текстильную фабрику в Манчестере, и поначалу дела у нового текстильного магната идут превосходно – пока в 1958 году из-за бескорыстной любви Баруха к красивой жизни его не начинают душить кредиторы. И чтобы поправить свои дела, молодой бизнесмен принимает решение переехать с женой и тремя детьми в Израиль.
В те годы первый премьер-министр Израиля Давид Бен-Гурион включил текстильную промышленность в число стратегически важных отраслей народного хозяйства, что предоставляло владельцам текстильных фабрик возможности получения гигантских ссуд на самых выгодных условиях и одновременно немалые налоговые льготы. Сами Барух сполна использовал эти возможности и спустя всего несколько месяцев после приезда открыл свою фабрику в Кирьят-Гате. Он действительно сумел неплохо организовать производство, его фабрика выпускала продукцию очень высокого качества, но вместо того, чтобы возвращать взятые ссуды, Сами Барух снова начал растрачивать доходы на покупку огромного дома, роскошных автомобилей, костюмы от французских кутюрье и т. д.
Вдобавок ко всему он обратил свой взор на жившую по соседству молодую вдову с двумя детьми и стал стараться как можно чаще навещать ее, чтобы хоть как-то смягчить для бедной женщины утрату мужа. Эта внезапно вспыхнувшая страсть тоже отвлекала его от решения насущных проблем предприятия, дела которого шли все хуже и хуже. В результате в сентябре 1963 года текстильная фабрика Баруха была объявлена банкротом, а общая сумма ее долгов в ценах того времени (считая невыплаченные ссуды) составила 600 тысяч израильских лир, то есть 350 тысяч долларов! Все имущество фабрики было конфисковано за долги Промышленным банком и вскоре продано конкурирующей с фабрикой Сами Баруха текстильной компании «Польгат».
Именно в эти не самые приятные в жизни Сами Баруха дни Ицхак Иммануэль и создал движение «Молодой Израиль», обвинявшее тогдашнее руководство страны в целенаправленной дискриминации евреев-выходцев из восточных стран, сознательном лишении их детей возможности получить образование и вырваться из круга нищеты в более-менее обеспеченные слои общества.
Скажем честно, что в этих обвинениях была немалая доля истины: ашкеназские евреи, составлявшие истеблишмент страны, свысока посматривали на своих братьев-сефардов, считая их пригодными разве что для самой черной и низкооплачиваемой работы. Но следует признать и то, что в истерических речах Ицхака Иммануэля было, как водится, немало и откровенной политической демагогии.
Самое любопытное же заключается в том, что провозглашаемые Иммануэлем лозунги произвели немалое впечатление на Баруха. Недавний миллионер, выходец из очень обеспеченной семьи, капиталы которой были вложены в добрый десяток стран мира, Сами Барух вдруг поверил, что все его беды проистекают от того, что захватившие в Израиле власть ашкеназы-социалисты дискриминируют его как сефарда!
Разумеется, он поверил в это потому, что ему очень не хотелось верить в то, что во всех своих неудачах ему следует винить только себя. А поверив, немедленно вступил в ряды движения «Молодой Израиль», которому предстояло выдержать первый политический экзамен на парламентских и муниципальных выборах 1965 года. Ицхак Иммануэль принял Сами Баруха с распростертыми объятиями и немедленно назначил его административным директором и казначеем движения: ему давно уже не хватало такого образованного сторонника, да к тому же обладающего опытом и хваткой крупного бизнесмена. Как предполагалось, Сами Барух должен был занять третье место в списке «Молодого Израиля» и вместе с другими его лидерами прорваться в Кнессет.
Но начав строить свою политическую карьеру, Барух постоянно думал и о том, как бы ему поправить собственные дела и снова заняться бизнесом. Впрочем, вариантов действий у него было немного: в середине 1963 года Сами Барух отправляется с женой и детьми в Швейцарию в надежде, что живущие там богатые родственники супруги дадут ему деньги, чтобы он мог начать все с «нуля».
Увы, этим планам так и не дано было осуществиться…
Именно в Швейцарии жена Сами Баруха, вскрыв по ошибке предназначенное ему письмо, обнаружила, что ее благоневерный супруг давно уже наставляет ей рога с соседкой. Забрав детей, она хлопнула дверью арендованного Барухом в Женеве дома, и, таким образом, просить денег на поправку дел неудачливому бизнесмену и начинающему политику стало не у кого. А между тем деньги были нужны срочно – даже не на бизнес, а просто на оплату этого проклятого женевского дома и возвращение домой. Сами Барух почувствовал себя мышью, пойманной в мышеловку, и заметался в поисках выхода. А затем ноги сами привели его в египетское консульство в Женеве, и, пряча глаза, Барух сказал египетскому консулу, что готов продать за приемлемую сумму имеющуюся у него информацию об Израиле.
Неожиданный гость заинтересовал консула, и тот связал Сами Баруха с военным атташе египетского посольства в Швейцарии. Атташе, в свою очередь, поговорив с Сами Барухом и выяснив, что тот никогда не служил в ЦАХАЛе и не может предоставить никаких сведений об израильской армии, тем не менее, контакта с ним не прервал, а рассказал о Барухе Хасану Абд Эль-Магид Абд Эль-Фатаху. Встретившись с Барухом в ресторане одного из женевских отелей, Эль-Фатах со свойственным ему обаянием пригласил своего нового знакомого в гости в Египет…
Спустя несколько дней Сами Барух вылетел из Женевы в Цюрих, где сотрудники египетского посольства выдали ему новенький паспорт своей страны и проводили до трапа самолета, направлявшегося в Каир.
В Египте, как потом воспоминал сам Сами Барух на допросах, его приняли, как короля. Каждое утро он просыпался в большой уютной постели огромной виллы и обнаруживал у себя под боком новую Шехерезаду, кажется, впорхнувшую к нему в кровать прямо со страниц «Тысячи и одной ночи». Вечером его ждали обеды в лучших ресторанах Каира, прогулки по городу, посещение ночных клубов. Показали ему египтяне и знаменитые пирамиды, не забыв сфотографировать Сами Баруха на их фоне.
Ну а в перерывах между этими развлечениями у него были долгие беседы с сотрудниками Гражданской информационной службы. Как опять-таки вспоминал сам Барух, египтяне отнюдь не требовали от него какой-то секретной информации, да он ею и не владел. Нет, все вопросы крутились вокруг экономического положения Израиля, состояния различных отраслей его промышленности, уровня жизни, технологии строительства зданий, устройства в них бомбоубежищ и т. д.
Наконец настал день, когда Хасан Абд Эль-Магид Абд Эль-Фатах в самых недвусмысленных выражениях предложил Сами Баруху сотрудничать с египетской разведкой. Сами Барух, по его словам, ответил, что он высоко оценил гостеприимство египтян, но взвесит это предложение только в том случае, если Египет поможет ему снова вернуться в бизнес, создать новую текстильную фабрику…