Вернувшись на родину (к тому времени армейский друг Манбара и его адвокат Ави Дихтерман успели заключить сделку с израильским правосудием, по которой Манбар за свой побег из-под суда и все совершенные им правонарушения должен был всего лишь уплатить крупный штраф), Нахум Манбар зарегистрировал здесь филиал своей компании и назначил его директором подполковника запаса Амоса Коцера.
Обладавший огромными связями в Министерстве обороны и в промышленных кругах Коцер без труда договорился с руководством израильской оборонной промышленности и получил все необходимые разрешения на сделку от Министерства обороны и других правительственных инстанций.
Следует отметить, что в конце 80-х – начале 90-х годов Иран не значился в списке стратегических противников Израиля, а потому торговля с ним – в том числе и торговля оружием – израильским предприятиям и израильским бизнесменам не возбранялась. И потому неудивительно, что, зная о готовности Ирана платить немалые деньги за любые виды вооружения, многие израильские предприниматели активно искали выходы на правительственные круги этой страны, вызывая тем самым резкое недовольство США.
Таким образом, ничего противозаконного в сделках Манбара с иранцами не было, и его не только не осуждали – напротив, многие открыто завидовали его умению заполучить столь выгодных клиентов.
После того как Манбар выполнил первый заказ иранцев, за ним последовал второй, третий, четвертый и т. д. И в течение короткого времени – полутора-двух лет – израильтянин Нахум Манбар, по сути дела, перевооружил иранскую армию, оснастив ее самым современным на тот момент времени оружием: автоматами АКМ, БМП, танками, артиллерией, самолетами…
Делалось это просто. К примеру, советский танк Т-55 Манбар покупал у польской армии за 35 000 долларов. Затем он оснащал его новейшей израильской техникой (приборами ночного видения, автоматической наводки и т. д.), что обходилось ему в 20 000 долларов, а затем продавал этот танк иранцам уже за 200 000 долларов.
Лучший советский танк Т-72 Манбар приобретал у поляков за 50 000 долларов, а продавал его уже за 600 000 долларов. И так – практически со всеми видами оружия. По самым предварительным подсчетам, суммарно сделки с иранцами принесли Манбару в тот период порядка 16 миллионов долларов чистой прибыли. Среди проданного им иранцам советского оружия были и наплечные ракеты СА-7, которые потом оказались в руках «Хизбаллы» и были использованы этой террористической организацией против Израиля.
Но на этом Манбар не остановился. С помощью все того же Амоса Коцера он приобрел в этот период для иранцев несколько систем экстренного опознания применения противником химического оружия «Кадет» (эта система была разработана во Франции, но Израиль купил у французов право на ее производство), а также начал переговоры о приобретении для Ирана уникальных израильских лазерных радаров «Сигаль».
Повторю, на тот момент Иран не значился в списке стратегических противников Израиля.
А потому хотя сам Израиль напрямую торговать с иранцами не мог (и в силу международного эмбарго, и по простой причине отсутствия дипотношений между двумя странами), но частным израильским предпринимателям это не возбранялось. Следуя данному принципу, израильские власти закрывали глаза на то, что некая польская компания закупает в Израиле военное оборудование, а затем из Польши это оборудование поступает в Иран. Формально Израиль эмбарго не нарушал – и ладно.
Однако в 1991 году некоторые израильские аналитики начали наконец понимать, что стратегическую угрозу для существования Израиля может представлять собой не только Ирак, но и Иран. С этой точки зрения, продажа радаров «Сигаль» Ирану могла повлечь нежелательные последствия для Израиля, и в августе 1991 года Министерство обороны наложило запрет на эту сделку. А заодно вообще запретило предприятиям «оборонной промышленности Израиля» заключать какие-либо сделки с компаниями Нахума Манбара, так как он ведет дела с фундаменталистским режимом Ирана.
Но к тому времени Манбар был уже очень богатым человеком. Он покупал и продавал оружие по всему миру, и филиалы его компаний находились не только в Польше, но и в Болгарии, Венгрии, Италии, Франции. Сам он был обладателем нескольких роскошных вилл и квартир в Ницце, Монако, а также в живописных природных уголках Испании, Франции и Швейцарии.
Стремясь приобрести положительный имидж в израильском обществе, сильно подпорченный провалами 70-х годов и недавним запретом Министерства обороны, Манбар начал жертвовать миллионы на благотворительные цели. В частности, на его деньги была создана знаменитая организация в защиту детей ЭЛИ. Кроме того, Манбар решил вложить миллионы долларов в израильский спорт. Для начала он попробовал стать одним из совладельцев знаменитого баскетбольного клуба «Маккаби-Тель-Авив», однако члены совета директоров «Маккаби» отказались отнестись к Манбару как к равному. Тогда он сначала вложил полтора миллиона долларов в холонский «Ха-Поэль», а затем за 3 миллиона долларов приобрел находившийся на грани банкротства баскетбольный клуб «Ха-Поэль-Иерусалим» – главного соперника «Маккаби» в борьбе за звание чемпиона страны.
И, наконец, Манбар начал оказывать открытую поддержку пришедшей в 1992 году к власти партии «Авода», прежде всего, таким ее видным деятелям, как Узи Барам и Далья Ицик, ставшим его близкими друзьями.
Все это сделало его непременным героем спортивных новостей и газетных полос, посвященных светской хронике.
Жизнь была прекрасна, тем более что перед компанией Манбара замаячил новый заказ, который мог удвоить, а то и утроить его и без того огромное состояние: его иранские клиенты захотели заполучить химическое оружие. И он, еврей Нахум Манбар, собирался помочь Ирану стать обладателем такого оружия. На самом пике этого успеха к Нахуму Манбару пришла первая в жизни настоящая любовь.
История любви и брака Нахума Манбара напоминает сюжет дамского романа.
Его главный герой – 43-летний, находящийся в отличной физической форме и довольно симпатичный миллионер – узнает о том, что некая вдова Френсис Шмидт хочет продать ставший ей ненужным после смерти мужа большой дом в Каннах. Так как миллионер как раз собирается купить дом в Каннах, чтобы время от времени проводить в нем выходные, то его заинтересовывает это предложение, он едет посмотреть дом и… И оказывается потрясен тем фактом, что вдова, оказывается, никакая не старуха, а цветущая, интересная 39-летняя женщина. Вдобавок Шмидт – фамилия ее покойного мужа, а сама она, как и он, еврейка. Правда, не из Израиля, а из Франции, но это роли не играет.
В полном смятении он покидает роскошный особняк, обещая завтра дать ответ, покупает он его или нет, а наутро звонит своей новой знакомой, чтобы выпалить в трубку:
– Френсис! Я не знаю, что со мной происходит… Я люблю вас! Выходите за меня замуж. Пожалуйста!!!
Впрочем, если вы думаете, что Френсис Шмидт сразу же сказала «да», то вы ошибаетесь. Дело в том, что она была вдовой не кого-нибудь, а Германа Шмидта – того самого Германа Шмидта, который разрабатывал для аргентинцев, египтян и иракцев баллистическую ракету «Кондор».
Шмидт, всегда придерживавшийся здорового образа жизни и никогда ничем не болевший, скончался внезапно, от скоротечного рака легких, и у Френсис невольно возникла мысль о том, что смерть ее мужа была подстроена израильским «Моссадом». Нахум Манбар был первым израильтянином, с которым она познакомилась в своей жизни, и в ее душу закралось подозрение, что этот обаятельный богач вполне может быть агентом израильской разведки.
В то же время в душу директора израильского филиала компании Манбара Амоса Коцера закралось подозрение, что Френсис Шмидт работает на разведку одной из арабских стран, и он посоветовал боссу держаться от нее подальше. Но спустя два месяца Нахум и Френсис съехались, а в январе 1992 года они приехали в Израиль – Манбар хотел познакомить друзей и родителей со своей женой.
Но не только с ними – вдовой Германа Шмидта заинтересовались в ШАБАКе и «Моссаде», и сотрудники этих спецслужб попросили Манбара уговорить Френсис рассказать все, что она знает о ракете «Кондор». Знала Френсис немного, а когда она честно призналась, что сожгла все бумаги мужа, сотрудники израильских спецслужб были явно разочарованы.
Одновременно они проявили интерес к контактам Нахума Манбара с Ираном, и Манбар заявил, что у него от родной страны секретов нет и он готов рассказать все без утайки.
С того времени в каждый свой приезд в Израиль (а приезжал он на родину не реже чем раз в 3-4 месяца) Манбар встречался со своим связным из ШАБАКа Даном Мильнером, они ехали в какой-нибудь уютный ресторан, и там за обедом Манбар отчитывался о своих новых сделках с Ираном.
Дан Мильнер был очарован Нахумом Манбаром и считал, что всем его отчетам следует полностью доверять. Однако в 1993 году тогдашний глава «Моссада» Шабтай Шавит неожиданно попросил у ШАБАКа разрешения на то, чтобы во встрече Мильнера с Манбаром приняла участие одна его молодая сотрудница. Вернувшись с этого задания, девушка рассказала, что Манбар произвел на нее весьма неблагоприятное впечатление: по ее мнению, ни одному его слову нельзя доверять и вообще он что-то скрывает.
Но к тому времени и глава израильского филиала компании Манбара Амос Коцер тоже начал подозревать, что его хозяин ведет какие-то темные дела с Ираном, в которые его, Коцера, старается не посвящать. И, явившись в «Моссад», Коцер поделился своими сомнениями с его руководством, добавив, что он, конечно, любит зарабатывать деньги, но при этом отнюдь не желает нанести какой-либо вред своей стране.
Попытка проверить обоснованность подозрений лишь усилила их: сотрудники «Моссада» сделали фотокопии документов, лежащих в кабинете Манбара, но все они оказались зашифрованы – и значит, их владельцу было что скрывать. А установленное за Нахумом Манбаром наблюдение показало, что в Вене он регулярно встречается с самыми высокопоставленными чиновниками Министерства обороны Ирана.