Ворвался внутрь башни сверкающим и звенящим стеклянным вихрем и сразу же обнаружил: «Есть насосы! Не ошибся Яшка…»
Один из них, оказавшись вдруг под самой печенью, тупо забил дыхание боцмана, но заодно и спас. Скатившись с ребристой «свиньи» массивного электромотора, Ортугай загремел на железные, в косую насечку, плиты пайол, а пули рикошетом завизжали на стали кожуха двигателя, зазвенели на чугуне станины. Будто кто ждал…
«Кто там такой бдительный?!» – вскочил Боцман на ноги, где не ждали, кувыркнувшись за следующий в ряду насосов, и выстрелил.
Взмахнув руками, бдительный фриц отбросил автомат и сполз по стене, срывая спиной в чёрном мундире плакат «Hitler ist der Sieg!».
Второй немец, в такого же цвета комбинезоне, но без эсэсовских «зиг» в петлицах и соответственно, гораздо менее воинственно настроенный, уже стоял у стола, забросанного чертежами, с поднятыми руками и совершенно невменяемым взглядом поверх пенсне. Техник или вообще инженер, судя по погону с малиновой подложкой.
– Оце добре… – похвалил сообразительность немца Ортугай и, усадив его движением автоматного ствола назад, на кожаное сиденье, тут же перебросил ствол к скрежещущей двери.
– Занято! – оглушительно трахнула короткая очередь в тесном помещении.
Чья-то тень со злобно-болезненным стоном отвалилась от просвета в железной двери. А вместо неё в проход просунулась и несколько раз судорожно дёрнулась подошва кованого ботинка.
– O, mein Gott… – чуть слышно пискнул техник-инженер.
– Ты здешний Архимед? – спросил Войткевич, впорхнув в пробитое окно с бесшумностью летучей мыши.
– Ich… Я… Ja… Да… – заикнулся лупоглазым ужасом немец, достаточно сразу сообразив, о чём и о ком речь. Вот только не сразу понял, что говорит с ним бородатый партизан по-немецки.
– Можно отсюда открыть шлюз?
Немец кивнул:
– Es ist notwendig… Надо только открутить вон тот вентиль…
– Что ты мне диктуешь, как Ленин из Цюриха? – пинком сшиб Яков его с табурета. – Действуй! – И, пробираясь через хаос труб разного диаметра, приборных досок и огромных пузатых гранбукс к Ортугаю, мимоходом поинтересовался у Кольки Царя, напрочь застрявшего в окне со своим косматым балахоном цвета ржавеющей хвои: – Долго ты тут буреломом торчать будешь?
Колька, рванув что было сил, с грохотом свалился на пайолы, внутрь насосной.
– Нет, чтобы помочь…
Немецкий техник, закатав рукава комбинезона, засуетился с рычагами подкачки масла, вентилями воздушных баллонов. Колька понаблюдал за этой процедурой немного и, хмыкнув, стал стягивать с себя лохматый «костюм лешего».
– Дизель, он и в Африке дизель!
– Ja, ja… Den Dieselmotor! – с готовностью подтвердил немец. – «Порше» с воздушным пуском!..
– Не галди… – поморщился Колька, берясь за вентиль чёрного баллона и глядя на манометр. – Сколько килограмм нужно?
Дизель, смигнув лампочками бункера, забубнил и дал ток, и вскоре один за другим стали оживать электромоторы насосов…
Катерник поневоле
Управляться самому было довольно сложно. Мало того, что, видимо, повторяя форму подводного фьорда, тоннели вились этакой нитью Ариадны, так что штурвалом приходилось вертеть отчаянно, как ребёнку в дощатом кораблике на детской площадке. Ещё и поднятые по тревоге немецкие посты, которых тут оказалось непонятно и непомерно много, переполошились. Буквально от каждой площадки, от каждых дверей и с каждого пирса мятежный катер обстреливался. На это Новик отвечал очередью пулемёта на турели, правда, практически не целясь – одна рука на штурвале, другая – на гашетке, попробуй тут… И поворот на линию «F 9» он не прозевал только благодаря педантизму фашистов – указатель выделялся чётко. Белая эмаль мелькнула над головой, но Саша успел отметить нужный индекс и стрелку поворота налево и тотчас же рванул на себя рычаг «полный назад». И через пару минут вернулся к отмеченному белой краской на стене зеву тоннеля.
Странное дело… По дороге сюда – готов был поклясться старший лейтенант – войти в этот проход было нереально. Арочная верхушка тоннеля едва виднелась над водой чёрным сегментом круга. Теперь же громоздкий бронированный катер вполне проходил под вершину перекрытия. Достаточно было откинуть на капот бронированный щиток, свернуть пулемет с турели…
На возню с ключами, найденными в инструментальном ящике, ушло не менее двух минут. По окончании этой лихорадочной возни Саша вдруг понял, что бороться с самой турелью, отдирать её от станины, уже нет никакой надобности – и так пройдёт. Уровень воды в канале падал. Об этом свидетельствовала и влажная тёмная полоса, тянувшаяся по стенам над чёрной водой. Полоса уже шириной с локоть – и всё расширяющаяся.
Рыкнув двигателем, «55/7» нырнул во мрак тоннеля и уже вскоре Саша разглядел заглавную точку красного пунктира, тлеющего на встревоженной чёрной воде зигзагом вольфрамовой нити…
И гидротехники по наитию
– Komm zu mir… Иди-ка сюда, Гитлер Капутович… – поманил пальцем техника Войткевич.
– Гитлер капут! – на всякий случай подтвердил тот, торопливо вытирая замасленные руки ветошью. – Машинистсманн Отто Крамер, – угодливо козырнул немец без особенной строевой выправки…
Должно быть, салага из последней мобилизационной волны – солдат не по призванию, а по предписанию, и следовательно, из гораздо более склонных к «Гитлер капут» при удобном и не очень случае.
– Можно уже открыть наружный шлюз? – спросил Яков, вставая со ступеней входа и препоручив MG-42 боцману.
– Никак нет! – испуганно замотал головой Отто Крамер и зачастил, отчаянно жестикулируя для пущей доходчивости: – Наружный уровень воды намного превышает внутренний уровень воды в шлюзе. Ворота под напором воды не выдержат, обрушатся…
– А лодка? – покосился на «уровни» его ладоней Войткевич. – Там, за воротами? Сядет на дно?
– Нет! – вновь отрицательно замотал головой машинистманн, тут же, впрочем, и закивал головой согласно: – Да!
Яков иронически поднял бровь, и Отто Крамер поторопился пояснить противоречие:
– Лодка не сядет на дно там… – он махнул рукой за циклопические ворота. – Если сейчас попытаться открыть ворота, её понесёт, она их проломит и застрянет здесь.
Заметив плотоядную ухмылку в бороду русского, машинистсманн тоже улыбнулся бледно и заискивающе, очевидно, догадавшись, что это и было бы для диверсантов желаемым результатом. Чтобы U-16, прибытие которой ожидалось сегодня, и сама застряла в воротах, как форель на рогатине, а остальные подлодки флотилии заперла всерьёз и надолго. Пока ещё её освободят, отбуксируют, отремонтируют шлюз…
– Действуй, Отто! – отечески похлопал его по плечу Яков. – Отпирай замки.
– Опять прут, – позвал Колька, вскидывая шмайсер.
Ряды наступающих эсэсовцев в камуфляжных куртках горных стрелков, как с удовольствием отметил Войткевич, пополнились солдатами обеспечения в обычных «фельдграу», мундирах вермахта, и даже чёрными матросскими бушлатами. Резервы подтягивают…
Но как бы разведчики ни были заняты боем, на звук работы мощных механизмов они среагировали. Когда лязгнули где-то в бетонной толще под ногами железные сцепки и сочленения механизмов, когда заскрежетали, притираясь, огромные шестерни… И когда неполную минуту спустя фоном к автоматному треску взвизгнуло железо ворот…
Боцман мельком и Колька завороженно посмотрели в пролом окна.
Дрогнув, рифлёные ржаво-коричневые створы ворот на том конце шлюза поползли вовнутрь. Взвился шипящий каскад фонтанов, ударил в бетонный пол и стены шлюза целый веер брандспойтов, словно на тушении рейхстага. Для полноты водной феерии, будто из гигантской опрокинутой бочки, приливная волна хлынула в порожний каменный саркофаг библейского титана, закружила пенными водоворотами…
И принесла с собой стальной бушприт подводной лодки. «Boot-Klasse II» с литерой на башенке рубки, под легионерским орлом, U-16, корёжа массивные ворота, с грохотом металлоломной свалки вломилась в шлюз. Губастый рыбий нос, сродни рыболовецкому сейнеру, навис над кипящей водой… И когда правая створка, не выдержав, обрушилась, – просел в студийно мелкий шторм, бушующий в тесноте шлюза.
Водопады, рвущиеся справа и слева от рубки по наклонной палубе, быстро выравнивали уровень воды в канале и шлюзе.
– Всё, уходим, – удовлетворенно хмыкнул Войткевич, отвернувшись от оконного пролома. – Как у вас?
Апокалипсический грохот насторожил атакующих насосную станцию. Движения за штабелями вездесущих ящиков почти не было, перестрелка смолкла. И очень кстати: взвизгнув в последний раз в руках боцмана, «пила Гитлера» выпустила из-под затворной крышки хвост чёрной, опорожнённой пулеметной ленты.
– Саме час… – отбросив MG, потянулся за привычным своим ППС Ортугай, с сожалением отметив, что и его магазин наполнен едва ли на треть.
– Ich danke… Благодарю за сотрудничество, – походя бросил Яков технику.
Тот с неправдоподобным вниманием перебирал что-то в медных кишочках насоса тонкой очистки. Правда, очень уж дрожащими руками перебирал.
– Не стоит благодарности. Bitte… – не поднимая головы, пробормотал белобрысый машинистманн.
Он очень боялся встретиться взглядом с чёрным зрачком автоматного дула. Оно, в руках Якова, уставилось на него со смертельным равнодушием.
Но, чуть помедлив, Войткевич ограничился только коротким громким «Пу»! Машинистманн Крамер рухнул за железное надгробие дизеля, зазвенев цинковым ведром и пролив масло…
Бородатый шутник на секунду вернулся к пульту управления насосными механизмами, подхватил винтовую табуретку и, не разбираясь особо, грохнул чугунной треногой по датчикам и кнопкам, да ещё выдрал – для верности – из-под жестяного короба пульта жгут разноцветных проводов и удовлетворенно сплюнул.
Машинистманн Отто Крамер поднялся, когда русские уже собрались прорываться наружу. Замерли на миг, стоя с двух сторон у выбитого окна насосной, с оружием наизготовку. Бородатый – с двумя шмайсерами, запрокинутыми на плечи, будто заядлый тирольский охотник с двумя мушкетами. Тот, который с казацкими усами, перебирал пальцы на цевье русского автомата. И тот, что помоложе, который был в маскировочных рыже-зелёных лохмотьях, теперь забросил автомат за спину и готовится к прыжку за подоконник…