Последовали: исторический визит Невилла Чемберлена в Берхтесгаден 15 сентября 1938 г., британо-германская конференция в Годесберге, а затем Мюнхен.
Подготовка к тому, чтобы взять в свои руки управление судетскими территориями, проводилась главным образом в гостинице «Дризен» в Дрездене. Я был послан туда и восемь дней помогал в подготовке необходимых постановлений и черновиков законов.
Уже в первые дни октября 1938 г. по различным замечаниям, сделанным Гейдрихом, мне стало совершенно ясно, что Гитлер ставит своей целью полное уничтожение Чехословакии и не удовлетворится далекоидущими экономическими уступками, которые ему обещало правительство в Праге.
В январе 1939 г. Гитлер собрал Гейдриха и других руководителей разведывательной службы на совещание, на котором он отдал следующий секретный приказ: «Внешняя политика Германии требует, чтобы Чехословацкая республика была раздроблена и уничтожена в течение последующих нескольких месяцев — если необходимо, то силой оружия. Для подготовки и содействия шагам против Чехословакии целесообразно поддерживать и стимулировать попытки словаков добиться автономии. После этого Германии будет легко иметь дело с оставшейся частью чешского населения республики».
Гитлер подчеркнул тайный характер этого приказа: на тот момент никакой другой отдел министерства иностранных дел, армии или партии не должен был знать о нем. Этот приказ был исполнен секретной службой; были детально спланированы как разведывательные, так и политические действия с привычной уже тщательностью. Каждый проработанный шаг сначала должен был быть представлен Гитлеру для одобрения.
Нашими главными контактами были разношерстные течения словацкого националистического движения, и после безуспешных переговоров с различными группами словаков внутри правительства Чехословакии мы наконец пришли к взаимопониманию с группой оппозиции, возглавляемой доктором Йозефом Тисо.
В марте Гитлер решил, что настало время двинуться на Чехословакию. Ночью 12 марта два представителя немецкой разведки провели последнюю и решающую встречу с доктором Тисо. Он заявил, что готов провозгласить суверенитет Словакии под защитой Германии, и 13 марта спецрейсом немецкой разведки был отвезен в Берлин.
Тем временем, чтобы спровоцировать рост напряженности между словаками и центральным правительством, в Словакию были направлены террористические отряды немецкой разведки.
Гитлер сумел завершить обсуждение с доктором Тисо вопроса о провозглашении словацкой автономии до прибытия доктора Гачи — президента Чехословацкой республики, который, нанеся визит Гитлеру, столкнулся с уже свершившимся фактом.
14 марта доктор Тисо объявил о создании автономной Словацкой республики, и на следующий день Гитлер и Гача подписали хорошо известное соглашение, устанавливающее протекторат Большой Германии над чешским народом. За этим немедленно последовала мирная оккупация Чехословакии немецкими войсками.
Чтобы первым прибыть в Градчаны — древнюю крепость Праги, Гитлер со своей свитой и охраной СС помчался в ночь на головокружительной скорости по покрытым льдом дорогам, обгоняя по пути движущиеся немецкие колонны. Когда он туда добрался, мне пришлось выбирать в замке подходящие кабинеты и жилые покои для Гитлера.
СД и немецкая полиция немедленно взяли на себя полицейские функции, тесно сотрудничая при этом со своими чешскими коллегами. Чешская полиция была исключительной организацией, так как люди для нее подбирались чрезвычайно тщательно и получали отличную подготовку. Это произвело большое впечатление на Гиммлера. «Исключительный человеческий материал! — воскликнул он. — Я всех их возьму в войска СС».
Были захвачены некоторые важные документы военной и политической разведки Чехословакии, и жизнь вскоре вернулась в нормальное русло.
Глава 5Активная разведывательная деятельность
Летом 1938 г. мысли Гитлера все больше обращались к близившейся войне с Западом. Он обсудил ситуацию с Гиммлером, который, в свою очередь, обсудил ее с Гейдрихом, а Гейдрих — со мной. Гитлер презрительно отзывался о президенте Рузвельте и называл Америку «еврейской мусорной кучей». Он был уверен, что, как только начнется война, Германия победит Запад, но не признавал возможность того, что Великобритания вместе с Соединенными Штатами может попытаться контратаковать европейский континент с Северной Африки. Он пришел к выводу, что западное побережье Африки едва ли имеет достаточно приспособленных для этого портов; также Северная Африка не обладает подходящей прибрежной зоной для развертывания современной военной техники.
Именно этот пункт путаного изложения Гитлера, как оказалось, имел ко мне непосредственное отношение. Гиммлер, который всегда стремился видеть директивы к конкретным действиям в высказываниях Гитлера, немедленно решил, посоветовавшись с Гейдрихом, тщательно изучить ситуацию на западноафриканском побережье и в его гаванях. И осенью 1938 г. я получил свое первое разведывательное задание. Гейдрих хотел, чтобы я составил полный отчет о порте Дакар — главной военно-морской базе Франции в Африке. При этом он предупредил меня, что ни одна живая душа, включая мое ближайшее семейное окружение, не должна знать о моем задании. Мне было обещано официальное прикрытие: я должен был находиться якобы в служебной 18-дневной командировке по Германии. Я пообещал Гейдриху, что никто не будет знать об истинном характере моей деятельности, и до сего момента я никому не рассказывал о нем.
Гейдрих хотел, чтобы я выяснил состояние и характер портовых сооружений и можно ли их продлить и расширить без большого труда. Он также хотел, чтобы я получил от портовых властей чертежи, карты, статистические данные, а также любые документы, которые мне удастся заполучить. Он дал мне фотоаппарат «лейка», специально предназначенный для выполнения такого задания, голландский паспорт (по нему я стал сыном голландского торговца бриллиантами, который только что свернул свой бизнес в Германии) и большую сумму денег в иностранной валюте. Все было подготовлено самым тщательным образом — мой маршрут, расписание полетов, адреса контактов в Мадриде и Лиссабоне. Наконец я сел в самолет, летевший в Испанию.
Во время долгого полета я прошелся по деталям своей миссии и попытался мысленно подготовиться к предстоящей сложной работе. Сначала я принял это задание с большим энтузиазмом, но теперь у меня возникли дурные предчувствия.
В аэропорте я столкнулся с первой неожиданной трудностью. Фотоаппарат «лейка» особой конструкции вызвал к себе сильнейший интерес среди таможенников, и потребовались долгие объяснения, подкрепленные существенными финансовыми затратами, чтобы его пронести через таможню.
Моим связным в Лиссабоне был один из агентов Янке — японец, — и между нами быстро наладились тесные дружеские отношения, которые в последующие годы оказались чрезвычайно ценными. Когда мы стали обсуждать практические вопросы моего задания, мой японский друг посоветовал мне не брать «лейку», какой бы хорошей она ни была, а вместо нее достать в Дакаре другой фотоаппарат. Он также подчеркнул, что при выполнении задания такого рода лучше всего работать максимально быстро и никогда не носить с собой большие суммы денег. По мере обсуждения с ним моих планов их пришлось подвергнуть пересмотру один за другим. Мое первое столкновение с практической реальностью такой работы заставило меня осознать, что на месте все совершенно иначе по сравнению с тем, как оно выглядит, когда сидишь за письменным столом в Берлине.
По прибытии в Дакар я отправился, согласно договоренности, квартировать в одну португальскую семью еврейского происхождения. Главой семьи был торговец золотом и бриллиантами; и он, и его партнер в Лиссабоне работали на нас. Ему сообщили о моем задании через «деловую переписку» с Лиссабоном, и он подготовился к моему приезду.
Через пять дней упорной работы этот португалец сумел заполучить у портовых властей ценные подробности о портовых сооружениях, которые были немедленно отправлены в Лиссабон, замаскированные под служебную переписку в виде описания товаров и образцов. Я уже не помню точную сумму, потраченную этими партнерами на нас в Лиссабоне и Дакаре, но это была очень приличная сумма.
Тщательно организованные ланчи в небольшом тесном кругу помогли мне наладить контакты с ключевыми людьми в морских страховых фирмах, португальскими и французскими судовладельцами. Благодаря им я получил очень хорошую картину общей ситуации, а случайные замечания, оброненные на этих обедах, снабдили меня массой полезной информации о гавани Дакара.
Мысль о том, что мне нужно делать фотографии, по-прежнему беспокоила меня. И хотя к этому времени я сумел уже преодолеть свои первые страхи и комплексы, я все еще нервничал на улице, и во взгляде каждого случайного прохожего я видел острый, испытующий взор агента Сюрте[1].
Эти мрачные опасения, климат и незнакомое окружение совершенно измотали меня, и каждую ночь я лежал без сна, перебирая в уме все ошибки, которые я совершил днем. В конце концов, мои мысли сплетались в беспокойный, перегруженный сновидениями сон, из которого я выныривал к рассвету весь в поту, не чувствуя прилива сил.
Какую бы тревогу я ни испытывал в отношении своего задания, самой важной его частью было фотографирование, и это больше нельзя было откладывать. Поэтому хозяин дома, где я жил, организовал для меня «экскурсию» на побережье со своей семьей. Мы посетили различные части порта, и я делал «семейные фото», какие обычно делают туристы. Но семейство всегда стояло таким образом, чтобы фоном служило интересующее меня портовое сооружение. А если я хотел сфотографировать какую-то деталь, то они окружали меня так, чтобы закрывать собой мои действия.