Помешательство Гитлера на расовой почве было одной из характерных его черт. Я несколько раз обсуждал это с доктором Гутберлетом — мюнхенским терапевтом, входившим в ближний круг Гитлера. Гутберлет верил в «звездный маятник» — такую астрологическую придумку и утверждал, что он дает ему способность немедленно чувствовать присутствие евреев или людей, имеющих частично еврейских предков, и различать их в любой группе людей. Гитлер использовал мистические способности Гутберлета и не раз обсуждал с ним расовые вопросы.
Ненависть Гитлера к евреям была составной частью его теории о превосходстве немецкого народа. В годы жизни в Вене он попал под влияние движения Шёнерера; Шёнерер был главным рупором антисемитизма в Австрии, а это движение имело значительную политическую силу в первые десятилетия XX в. В это время Гитлер много читал в самых разных областях знаний. Но наибольший интерес для него представляли: история германских племен, происхождение скандинавской культуры и историческая роль арийской расы. Все это он положил в основу своих расовых теорий, и из них развилась его неприязнь к иудаизму. Однако эмоциональная сила, подкреплявшая эти теории, лежала в глубине его собственного характера.
Другим человеком, оказавшим на него огромное влияние, был австрийский инженер Пляйшингер. У него Гитлер взял идею о формировании структурной организации и руководства нацистской партии по модели Ордена иезуитов. Одна фраза, постоянно повторяемая Гитлером в его речах, была взята у Пляйшингера — философа нацизма: «Евреи — это микробы чистого разложения. Они способны мыслить лишь аналитически и неспособны к творческому мышлению».
После 1943 г. его ненависть к евреям усилилась до патологической степени. Именно международное еврейство несло главную ответственность за поражение Германии. Именно евреи заставили Рузвельта и Черчилля сформулировать требование «безоговорочной капитуляции» в Касабланке. Черчилль и Рузвельт были еврейскими агентами.
Все это указывает на то, какое влияние имели эти предрассудки, сформулированные как псевдонаучные теории, в которые верили с патологической истовостью, на решения человека, который был абсолютным правителем восьмидесяти миллионов немцев. Все его реалистичное мышление, как бы оно ни было хорошо основано на политическом и историческом опыте, искажалось этими представлениями. Англичане были составной частью германской расы и поэтому были так же ценны, как и сами немцы. Окончательной целью Гитлера было добиться слияния всех германских элементов в Европе, а затем повести их в бой на коммунистические орды.
Здесь тоже его расовые теории имели решающее влияние. Независимо от того, сколько разведывательных донесений он получал об обратном, Гитлер не мог отказаться от безумной мысли, что с 1920 г. Сталин систематически проводил тайную политику перемешивания всех народов в Советском Союзе. Целью этой программы было сделать монгольский элемент населения доминирующим над всеми остальными в стране.
В этой связи я вспомнил разговор с Гиммлером. Шел 1942 г., я только что доложил о наших попытках вести переговоры о мире на Востоке между Японией и Китаем. Мы с ним оба стояли рядом с огромным глобусом. Гиммлер махнул рукой по всей территории России, а затем указал на крошечную Германию и сказал: «Если мы проиграем на этот раз, нам не будет спасения». Затем, повернувшись к глобусу, он махнул рукой по территории Китая и продолжил: «А что произойдет, если однажды Россия объединится с Китаем? Я могу лишь повторить, что на днях сказал фюрер в этой связи: „Господи, накажи Англию!“»
Изначальный замысел Гитлера состоял в том, чтобы создать с помощью Великобритании так называемое «евроафриканское пространство» как центр сопротивления в борьбе с Востоком. В конце концов, после 1940 г. признав отказ Великобритании достичь компромисса, он преобразовал эту концепцию в так называемое «евразийское пространство». Полагаясь исключительно на свою собственную силу, он хотел достичь господства в Европе и объединить все силы завоеванных народов в этом огромном стремлении. Он завоюет Восток как новое колониальное пространство для этой объединенной Европы, из которой будет исключена Великобритания.
Глава 10Операция «Морской лев»
Когда в 1940 г. началась война, я был перегружен работой. Моей главной задачей было реорганизовать Департамент контрразведки, которая занимала меня всю оставшуюся часть года. Вдобавок, так как я постоянно получал распоряжения выполнять особые задания, я иногда работал по семнадцать часов в день. Даже мои поездки верхом рано утром, служившие для меня формой расслабления, теперь были объединены с моей работой. Каждое утро я ездил кататься верхом с адмиралом Канарисом — начальником военной разведки, и во время езды мы обсуждали вопросы, представлявшие взаимный интерес, с целью координации работы наших соответствующих организаций.
В начале года Высшее командование Германии столкнулось с очень неприятным инцидентом. Двое офицеров вермахта по пути в Кёльн были приглашены в Мюнстер навестить старого друга. Один из этих офицеров был спецкурьером и перевозил чрезвычайно важные секретные документы, а именно планы нападения на Голландию и Бельгию.
В Мюнстере встреча была такой радостной, что эти два офицера опоздали на поезд в Кёльн, и поэтому их друг — майор ВВС предложил им лететь на самолете, и они согласились. Но в условиях плохой видимости майор потерял ориентацию, и они совершили вынужденную посадку неподалеку от города Мехелена в Бельгии. Офицеры сразу же решили сжечь свои документы, но оказалось, что у них нет спичек, и, прежде чем они успели придумать другой способ их уничтожения, их задержали бельгийские власти. Пока они были одни в приемном помещении в полицейском участке, они предприняли еще одну попытку уничтожить свои документы и засунули их в печку, но они все никак не загорались. Они лишь слегка подпалились, и бельгийцы без труда спасли их, а затем и расшифровали.
Когда Гитлер узнал о случившемся, он бушевал. Он сразу же заподозрил преднамеренное предательство и хотел расстрелять этих двоих офицеров без раздумий. Однако дальнейшее расследование показало, что они были виновны, самое большее, лишь в преступной халатности.
Западные державы были, разумеется, шокированы и встревожены, когда узнали о планах нападения, но, в конечном итоге, решили, что документы попали к ним в руки умышленно с подачи немцев, чтобы ввести их в заблуждение. Вероятно, они не могли даже представить себе, что мы совершили такой грубый просчет.
Вскоре после этого инцидента Гиммлер позвонил мне поздно ночью и сказал, что не смог дозвониться Гейдриху, и я должен подготовить для вермахта черновик приказа о правилах соблюдения секретности. Этот приказ должен был касаться и всех других ветвей администрации, и Гитлер хочет издать его в ту же ночь.
Гиммлер был настолько взволнован и так сбивчиво говорил, что я не смог понять, чего именно хочет Гитлер. Всякий раз, когда я пытался попросить его объяснить это четче, он становился нетерпеливым и раздраженным и, в конце концов, велел мне подготовить черновик приказа через два часа.
Я сидел за своим письменным столом по крайней мере полчаса, просто глядя перед собой. Наконец, я сумел сделать наброски того, что мне казалось главными пунктами, но, когда два часа спустя Гиммлер положил этот черновик перед Гитлером, фюрер остался им недоволен, поэтому он сам надиктовал этот приказ, назвав его Приказом № 1 всему вермахту и гражданским властям.
Главной идеей версии Гитлера было то, что все вопросы, касавшиеся ведения войны, должны были обсуждаться лишь с людьми, непосредственно занимавшимися ими. В этом, разумеется, не было ничего нового, насколько это касалось организаций, которыми руководили Гиммлер и Гейдрих, где разделение планирования и управления было основополагающим принципом уже долгое время, и доходило даже до того, что главы департаментов почти не информировали друг друга о том, чем они занимаются. Однако выяснилось, что чрезмерная засекреченность не только начала мешать сотрудничеству, но и привела к увеличению работы вдвое и дала возможность многим людям прикрывать свои неудачи и недостатки.
В начале марта 1940 г. Гитлер придумал кодовое название «Везерюбунг» для обозначения всех операций, ведущих к оккупации Германией Дании и Норвегии. В этой связи мне было дано следующее задание: активировать все разведывательные контакты с Норвегией, которые моя организация установила из Гамбурга; это были в основном служащие германо-норвежских судоходных компаний, больших рыболовных и рыбообрабатывающих фирм. (Норвежские филиалы этих фирм были укомплектованы нашими агентами.) Теперь их самой важной задачей стало давать информацию о погоде, от которой зависел флот Германии, ответственный за большие транспортные корабли и перевозку войск. Эта информация также была чрезвычайно важна для операций ВВС. Данные, замаскированные под цены продаж, предложения и отчеты о тоннаже выловленной рыбы, передавались по телефону и радио и оказались вполне удовлетворительными.
Решение Гитлера оккупировать Данию и Норвегию возникло вследствие донесений нашей разведки, предупреждавших о сосредоточении англичанами своего флота для нападения на Норвегию, и теперь моей задачей стало обеспечить секретность наших собственных приготовлений — транспортировки и концентрации войск и т. д. — к вторжению.
Но быстрота, с которой должны были быть мобилизованы флот, армия и военно-воздушные силы, делала поддержание секретности крайне затруднительным. Я сосредоточился на максимально строгом контроле за портами погрузки, территорией гаваней, гостиницами и магистральными дорогами, а пассажирские поезда были поставлены под строжайшее наблюдение. Однако в Штеттине ситуация с безопасностью была весьма зыбкой. Весь город был похож на огромный цирк в процессе установки шатра. Сюда постоянно приезжали и отсюда уезжали большие массы войск. Солдаты искали свои воинские подразделения, а сержанты и офицеры взволнованно бегали, чертыхаясь, подготавливая свои подразделения к погрузке. Солдаты были преимущественно добродушно-веселыми альпийскими стрелками из Австрии с хорошим чувством юмора, столь характерным для них. Было очень трудно заставить их серьезно относиться к мерам безопасности, и я по сей день не могу понять, как передвижения этих войск вообще могли ускользнуть от внимания вражеских разведслужб. Они могли бы совсем легко узнать о пункте назначения этих транспортов.