Наши агенты, наблюдавшие за домом В., сообщили, что в тот же вечер Ютта явилась ровно в семь часов и ушла через пятнадцать минут. В. никуда не выходил в тот вечер. Однако в два часа ночи к нему прибыл один из его помощников из посольства Югославии и также ушел через пятнадцать минут. Из этого мы сделали вывод, что В. в тот вечер написал очередной отчет в Белград, а помощник приходил, чтобы отвезти его в посольство. Так оно и оказалось, так как через четыре дня мы получили подтверждение из Белграда в форме копии самого последнего донесения В., которое снова содержало информацию чрезвычайной важности. Теперь в нашей работе наметился некоторый успех. Неужели прекрасная Ютта поставляет ему информацию? Вероятно. А также чиновник из министерства военно-воздушных сил и две дамы из высшего общества. Мы решили понаблюдать за этими двумя женщинами более пристально.
Одна из них была сестрой немецкого генерала, изящная женщина с независимым положением и средствами к существованию. Круг ее знакомых составляли в основном промышленники и высокопоставленные офицеры вермахта. Она часто посещала самые лучшие рестораны и бары и имела круг поклонников, с которыми играла по вечерам в бридж. Расследование ее финансов показало, что она легко могла позволить себе вести такую жизнь. Она не делала попыток скрыть свою дружбу с В.; и ни она, ни ее друзья ничего особенно в ней не видели.
Вторая женщина была женой ведущего инженера — человека с хорошей репутацией и в гражданском обществе, и в военных кругах. Их брак не был счастливым. Муж жил только работой и считал, что, обеспечивая жене роскошную жизнь, которую она практически требовала, он делает все, чего она от него хочет. Он был вполне доволен тем, что имеет законную красавицу жену, и любил показываться вместе с ней на людях, но, хотя в обществе они вели себя как обычная супружеская пара, жили они, скорее, как брат с сестрой. Очевидно, оба были вполне довольны этим, и муж, по-видимому, не возражал против близкой дружбы своей жены с В.
Эти факты были основой для типичного случая «шпионажа в обществе». Две женщины, вероятно, не понимали, что поставляют В. важную информацию. Самым простым способом заблокировать эти источники информации было бы запретить этим женщинам общаться с В. Разумеется, если бы оказалось, что имеет место сознательное предательство, тогда против них пришлось бы возбудить судебное дело. Но я был совершенно уверен, что это не так. Проблема состояла в том, что если бы такие меры были приняты, то В. насторожился бы и понял, что мы знаем о его деятельности. Тогда его нужно было бы объявлять persona non grata и отдавать ему распоряжение покинуть Германию за два-три дня.
Я решил пока не предпринимать такого шага. Я не верил, что мы узнали обо всех источниках информации В. — как он мог писать такие точные донесения просто на основе данных своих информаторов? Я был уверен, что должно быть что-то еще, и поэтому медлил делать шаг, который мог помешать нам раскрыть другие источники данных. Однако мой главный помощник побуждал меня действовать немедленно. Он сказал, что в таком деле всегда лучше немедленно перекрывать источники информации, так как, безусловно, продолжающаяся утечка такой важной секретной информации причиняла нам огромный ущерб.
Тем временем я был сильно занят другой работой. Мы готовили нападение на Балканы, чтобы покончить с неловкой ситуацией, в которую Муссолини попал в Греции, и я занимался подготовкой справочника для подразделений СС и полиции о политической ситуации и ведущих политических фигурах в балканских странах. Эта работа занимала огромное количество времени, и на какой-то момент я потерял из виду дело В. Потом за два дня до начала вступления наших войск в Югославию я получил следующее сообщение: «В. отправил в Белград подробное донесение о планах наступления Германии — численности и составе наступающих войск и т. д. Он также предупредил их о воздушной бомбардировке Белграда, которую запланировал Гитлер в качестве неожиданного сюрприза».
Когда Гитлер услышал об этом от Кейтеля, он бился в конвульсиях от гнева и начал кричать, что во всей этой ситуации виноват я. Почему я не арестовал этого проклятого В. давным-давно? Я должен был действовать быстро, потому что я знал, что может означать такая тирада. Два часа спустя я доложил, что арестовал В. и всех наиболее важных служащих югославской разведки в Германии и на оккупированных территориях.
Допрос В. занял около шести дней. Он знал, что с началом военных действий между Германией и его родиной он утратил защиту своей дипломатической неприкосновенности, и безо всяких колебаний рассказал нам все, что знал. Его единственной заботой было защитить Ютту, и поэтому он взял всю вину на себя. Он снова и снова говорил, что девушка не имела намерения причинить ущерб интересам Германии. Она не знала, для каких целей он использовал информацию, которую она ему приносила, и даже не подозревала, что ее действия пагубны для ее страны.
Я старался разговаривать с ним как можно больше времени, потому что он меня сильно заинтересовал. Он пытался удовлетворить мое любопытство, насколько мог, и подробно описывал свои методы работы. Сверяя его утверждения с донесениями, которые мы получали из центрального офиса в Белграде, и показаниями других людей, вовлеченных в это дело, я мог убедиться в том, что он говорил мне правду.
Я арестовал одновременно Ютту, двух светских женщин и чиновника из министерства военно-воздушных сил. Они также подверглись очень тщательному допросу. Женщины пришли в ужас от мысли, что они могли совершить государственную измену. Они были просто друзьями В. и не имели ни малейшего понятия о том, что может произойти что-то подобное. Они неоднократно повторяли, что обсуждали с В. лишь те темы, обсуждаемые всеми в тех кругах, в которых они вращались, и которые были известны всем их друзьям и являлись темой их обычных разговоров.
В. признал, что по его указанию Ютта получала информацию от своего отца. В своем ресторане он разговаривал с некоторыми офицерами из войск СС, которые побывали в отпуске и возвращались в свой центр, который находился в пригороде Берлина Лихтерфельде-Ост. В разговорах, при которых присутствовали и другие представители вооруженных сил, выяснилось, что армейские подразделения готовятся к новым широкомасштабным военным действиям. Замечания, сделанные другими посетителями ресторана, подтверждали это. Эта информация взволновала отца Ютты и наполнила тревогой. На следующий день за обедом он с гневом сказал ей, что «тем, которые находятся высоко у власти, все мало, они ненасытны. Но настало время им наконец остановиться: война уже стоила достаточно жизней у всех сторон». Он несколько раз воскликнул: «Снова прольется кровь наших чудесных парней!»
Этот разговор произвел на нее сильное впечатление, и в тот день она была очень подавленной. В. заметил, что ее что-то тревожит, и через некоторое время она ему все рассказала. «Что ты думаешь об этом? — в конце спросила она. — Ты думаешь, это опять начнется?»
Разумеется, когда она рассказывала, эта информация была очень сбивчивой, но В. все равно понял, что речь идет о чем-то очень важном. В результате он попросил ее еще раз поговорить со своим отцом и попытаться узнать точные факты и записать их для него. А затем, соотнеся эти факты с тем, что он уже знает об общей ситуации, он сможет сказать ей, что на самом деле происходит. Он также подчеркнул, что главная задача, которой он себя посвятил, — предотвратить распространение войны, а особенно открытый конфликт между его страной и Германией. Ютта настолько любила его, что поверила всему, что он сказал, и совершенно ничего не заподозрила. Но мысль о том, чтобы записать все, что скажет ей ее отец, беспокоила ее, и она отказалась сделать это. Вместо этого она поговорила со своим отцом и, запомнив его слова максимально точно, повторила их В. в тот же вечер. Именно их обсуждение того, должна она это делать или нет, мы и подслушали по телефону.
В. также получал информацию от двух арестованных нами женщин. Весьма умело ему удавалось вытянуть из них все важное из того, что они слышали от своих друзей. Он проделывал это так ловко во время их встреч наедине, что у них не зародилось ни малейшего подозрения.
Из того, что мне рассказал В., я мог построить типичную картину: «Знаешь, Вера, я думал о том, что твой муж рассказал тебе на днях. Это все чепуха». А затем он излагал свои причины так думать. Женщина начинала спорить, защищая свою точку зрения, и В. в конце говорил: «Ты, должно быть, неправильно поняла своего мужа. Представить себе не могу, что он оказался таким ослом, чтобы сказать такую вещь». Здесь женщина начинала раздражаться. Возможно, она соглашалась, что ее муж — осел в каком-то отношении, но таковым его не считают ведущие специалисты в его области, и, как его жена, она в определенной степени гордилась им. Она реагировала именно так, как и ожидал В.: «Я докажу тебе, что это ты глупец. Я еще раз спрошу Юргена, что он точно сказал, и ты увидишь, что он прав и что я правильно его поняла».
Этот небольшой диалог становится интересным, когда ты понимаешь, что обсуждаемой темой вполне могли оказаться точные цифры ежемесячного производства нами танков «Тигр».
В. вел подборку всей военной, политической и технической информации. Он разработал свою собственную систему оценки, согласно которой каждой единице информации он присваивал число баллов, и передавал только ту информацию, которая заслужила более 50 баллов. Таким образом, он научно анализировал все обрывки берлинских сплетен, стекавшиеся к нему, и, соединяя их в единое целое, получал поразительно точную картину.
Он мог делать это благодаря знаниям, которые он привносил в свою работу, будучи подготовленным офицером Генерального штаба своей страны; и эти знания он неустанно умножал в своей систематической работе. Но он никогда не позволял другим людям заподозрить у себя наличие его знаний и на каких-нибудь собраниях мог задавать на первый взгляд безобидные вопросы различным представителям военного и политического руководства страны.