Отправив, жестом, Ганса к сараю, где содержались пленницы, Медведь задумался на секунду и пошёл к дому. Не мог он уйти просто так…
Хорошо смазанные дверные петли не издали никакого звука. Внутренние помещения дома были богато убраны, чувствовалось, что здесь живет не рядовой человек. В одной из комнат, за остекленной дверью, был виден очень слабый свет. Игорь отправил Брата дальше по коридору, а сам, открыв дверь, вошёл в комнату.
Посредине спальни, в одних трусах стоял Реваз и ничего не понимающими со сна глазами, смотрел на Медведя.
То, что прилетело горцу в ту же секунду в челюсть, было сродни паровому молоту…
Таким ударом можно было бы свалить с копыт годовалого бычка. Ну, а Реваз, хоть и был тёртым воякой, но бычком небыл никогда, поэтому и приземлился на пол уже без сознания. Грохот был такой, как-будто упал комод с посудой… Но это был, всё же, не выстрел, а поэтому Игорь не боялся, что его услышат соседи…
В комнату ввалился Брат, волоча за собой связанного, с тряпкой во рту, но, всё же, сопротивляющегося «полового террориста», и бросил его в угол спальни.
— Волчёнок настоящий…
— Ну, а этот — волчара… Почуял что-то, а может, просто поссать захотел выйти… Не судьба…
В комнату вошёл Ганс, в сопровождении пленниц:
— Там всё тихо. Можно уходить.
— Хорошо. Только наших дам нужно одеть во что-то… — Девчонки опять были только в ватниках и валенках.
И тут одна из пленниц увидела, сидящего в углу и злобно сверкающего глазами, пацанёнка.
Схватив тяжелый табурет, она со всего маху грохнула им по голове «террориста», да так, что от табурета остались одни дрова, как и от головы…
— Ты за что его так-то? — Слегка дрогнувшим голосом, спросил Медведь.
— Сволочь! Подонок! Мразь ненасытная! Что он, что папаша его!.. Хоть бы трахали как люди, если невмоготу, а то, как привыкли тут коз своих в горах трахать, так и нас — куда попал, и когда захотелось… Гады!
— Ладно, тихо, милая… Не шуми… Нам ещё отсюда выбираться нужно… Успокойся, и пойдите, поищите одежду. Лучше джинсы какие-нибудь и свитера… — Сказал Игорь, погладив девчонку по голове. — А мы ещё на пару минут задержимся…
Лежавший на полу Реваз, начал подавать признаки жизни…
Крепок оказался командир «гвардейцев», видимо школа ВДВ не прошла для него даром. В полуобморочном состоянии ему удалось, всё же, сесть и обвести мутным взглядом комнату. Глаза его остановились на, лежащем в углу, мальчишке…
Он понял всё и сразу:
— Сына убил, зачем? — Полный ненависти взгляд сверлил Медведя.
— Это его женская месть настигла… Мал он был ещё упражняться в сексе в таких количествах да в таких формах… А, в общем, правильно… Меньше уродов, подобных тебе, будет!..
— Ты мой «кровник»! Я тебя найду и убью…
— Ага, хорошо! Если получиться!.. — Сказал Медведь, поворачиваясь к выходу.
И тут…
Мимо уха Игоря что-то, едва уловимо, что-то просвистело…
Обернувшись, он увидел Реваза, со «Стечкиным» в руке и с двумя кинжалами Брата, в горле и под левым соском, оседающим на свою постель…
— Шустрый оказался наш Ревазик… — Произнёс Брат, возвращая свои кинжалы на, принадлежащее им место.
— Спасибо, Каха… — Только и сказал Медведь…
…Уходить из Ачандары решили на джипе Реваза. Этот джип должны были знать всё, что давало надежду на безостановочный проезд. Плюс ночь, снег и затемненные стекла…
Ключи от машины нашли в хозяйской спальне…
— Ну что, девчонки? — Обратился Игорь к пленницам, одетым в джинсы, свитера и какие-то куртки. — Знакомится, будем потом, а пока что марш в машину!.. И на пол между сидениями. Ясно?
Пленницы дружно закивали головами.
— Брат, что с машиной?
— Всё в порядке, брат! — Отозвался Каха. — Бензина под пробку. Всё работает как швейцарская «Омега». В грузовом отсеке оружия целый арсенал.
— Хорошо… — Медведь посмотрел на часы. — Время 1.05… Брат — за руль, Ганс — в грузовой отсек, будешь прикрывать, если не получиться уйти потихому… Всё! По коням, мужики!..
…Из селения выбрались без приключений…
Встретившиеся по дороге дозоры их не остановили — мало ли куда направился командир, а спрашивать не принято. Доехав до Приморского, Медведь приказал остановиться:
— Тормози, Брат… Сейчас съедем с шоссе и подождём до утра, а то, ещё чего доброго, в Новом Афоне нас наши же и посекут пулеметами на блокпосту, спросонья… Подождём… Авось пронесёт…
Игорь смотрел на обильный снегопад и вспоминал что-то уже очень далекое.
Подобные воспоминания, похоже, мучили Брата и Ганса.
— Ну что, красавицы, поведайте нам кто вы и как оказались у Реваза…
— Мы из Белореченска… Ехали на поезде в Тбилиси. У нас там бабушка живёт…
— Вы что сёстры? Что-то не очень-то вы похожи… — Спросил Каха.
— А мы двоюродные — это наши мамы родные сёстры.
— Ну, и как же вас таких ссыкух малолетних одних отправили?
— Ну не такие уж мы малолетние, мне уже 21, а Наташке — 20… Что не верите?
— Да что-то не очень…
— А никто не верит!.. Да и не одни мы ехали, с нами наши парни были… — Как-то очень грустно произнесла говорившая. — Только, слабы в коленках, оказались… По зубам получили по разу, и всё, сникли кавалеры…
— Да… Такое тоже бывает… Ну, а дальше?
— А что дальше? Поезд остановили, как только проехали Гагры. Начали грабить. А нас с собой забрали, и ещё двух девчонок… Где они не знаю… Они сразу куда-то подевались… А нас этот скот взял к себе, для «работы» по дому… И заставлял работать всеми частями тела. — Девушка всхлипнула. — А по ночам отбирал одежду… Говорил, что овцы среди овец не замёрзнут… Мы так и спали, среди овец…
— Давно вы здесь?
— Больше месяца уже… — Девушка начинала плакать.
— Ты это, мокрую историю свою заканчивай!.. Раньше плакать нужно было, а теперь всё, домой едем!.. — Игорь нежно гладил девушку по волосам. — Ну что, не будет истерик?
Она отрицательно мотнула головой.
— Вот и добре! Всё будет хорошо!..
Рассвет наступал как-то медленно, не уверенно…
В 5.30 Медведь решил, что пора:
— Ну что, Брат, двинули?
— Двинули… — Ответил Каха, выводя джип на шоссе.
И тут откуда-то слева ударила автоматная очередь…
Реакция Ганса была мгновенной — в разбитое боковое стекло он вложил все десять выстрелов «Винтореза». Джип летел по шоссе — это Брат выжимал из машины всё, что было возможно на, покрытой снегом, дороге…
— Дозор, наверное… Там «козёл» армейский стоял и четыре абрека около него крутились… Больше не крутятся… — Меланхолично сообщил Ганс.
— Все целы? — спросил Медведь.
— Да вроде бы… — Ответил Ганс, посмотрев на перепуганных девушек.
— Задело немного… — Сквозь зубы проговорил Брат, вцепившись в руль двумя руками.
— Куда?
— В ногу, кажется…
Наклонившись над Братом, Медведь увидел, штанину, набухшую от крови в районе бедра.
— Останови, Каха…
— Дотянем, брат, тут до блокпоста всего-то километров пять осталось.
— Ты как?
— Норма, брат, норма!..
Не доезжая до блокпоста метров сто, Брат остановил машину.
— Я сейчас, потерпи, братишка! — Сказал Игорь, выскакивая на шоссе из джипа.
Не доходя метров 50 до блокпоста, его остановили:
— Стой! Кто идёт?
— Прапорщик Барзов. Кто старший на точке?
— Тебе-то что?
— Слушай ты, салага, ну-ка резво передай старшему! У меня раненный!
— Что за шум? — Раздался знакомый голос.
— Горе, ты?
— Медведь? Ты откуда?
— Горе, давай бойцов в темпе к машине, там Брат в джипе раненный, а мне рацию давай!..
Каху принесли на блок-пост и уложили на кушетку… Перевязали рану… Джип отогнали за блок-пост… И заняли оборону…
А ещё через полчаса, когда они перекусили консервами, на скорую руку, на двух БТРах прилетел Задира. И они все вместе отправились в место дислокации батальонов бригады Артиста…
А ещё через день Андрей провожал своих раненных друзей…
Раненных бойцов группы Филина отправляли в Москву…
На аэродром, где базировалась бригада Артиста, уже в полном составе к тому времени, приземлился воздушный труженик, старичок АН-24. Это был специальный медицинский самолет, с большими красными крестами на бортах фюзеляжа, присланный за четырьмя раненными. Целый самолет за четырьмя раненными бойцами группы Филина! Андрей провожал Брата, Индейца, Кабарду и Тюленя, в Москву, на долгое лечение…
Эпилог
Декабрь 2008 г. Москва…
…Филин всё вспоминал и вспоминал…
Всё то, что было связанно именно с ним, с Кахой Сабиашвили — видимо сегодня был его день в памяти Андрея, сегодня был день Брата…
Он вспоминал, как долго лечился его неистовый грузин, после того ранения в Абхазии, которое оказалось тяжёлым — та случайная пуля застряла у Кахи в тазо-бедренном суставе, и ему пришлось почти полгода потратить на то, чтобы опять вернуться в строй…
А потом он в составе группы сходил в те, две последние для Филина «боевые операции» в Нагорном Карабахе осенью 90-го… И Брат и там остался верен самому себе, своим принципам и понятиям о доброте, и верности дружбе…
А потом пришёл 91-й год, когда развед-диверсионная группа Филина осталась без своего командира — капитан Проценко был комиссован врачами из армии по состоянии здоровья… И группа распалась навсегда — «аксакалы» ушли на пенсию за своим командиром…
«Интернационал» РДГ Филина разъехался по своим родным местам, что жить дальше, но уже на «гражданке»…
…Андрей посмотрел на экран своего компьютера, потом за окно, за стеклом которого плакал дождём необычно тёплый декабрь, и вспомнил ту их с Братом, самую последнюю встречу…
…7 сентября 1991 года. Одесса…
…Это было в сентябре 1991 года, 3-го его числа… Почти сразу же после того, как «отгремел» и успокоился в Москве августовский «пьяный путч»…
Брат тогда совершенно неожиданно приехал в Одессу к своим