Подходит к одному из них, наклоняется и что-то шепчет, выставляя на показ соблазнительную упругую грудь. Она даже не задумывается над тем, что не только я, но и большенство рядом сидящих любопытных мужчин пялятся на призывно торчащие соски в глубоком вырезе платья. Ей сейчас явно не до смущения. Слишком встревоженный вид.
Черт бы её побрал!
Вспышка неконтролируемой ярости ослепляет меня, проносится по телу жгучими разрядами тока. Сжимаю пальцы в кулаки, сверля взглядом маленькую занозу. Я же, блять, слово дал, что не трону её, поэтому сейчас борюсь с противоречивыми чувствами сгрести Яну в охапку и увезти отсюда подальше, чтобы ни один ублюдок не облизывался на её стройное тело. Сдерживает тот факт, что девчонка, похоже, не собирается присоединяться к другим, но спустя несколько секунд неожиданно прижимает задницу к стулу. С горечью осознаю, что мой персональный ад только начинает набирать обороты, наступая мне на горло.
Ну же, посмотри на меня! Хочу увидеть твои глаза, Яна. Давай же, детка, подними их!
Она будто чувствует на себе мой взгляд, поворачивает в мою сторону свою белокурую головку, невинно хлопая ресницами. Смотрю на неё в упор, пригвождая к спинке стула. Не выдерживает. Прячет глаза в который раз. Вздрагивает от прикосновения рядом сидящего воротилы. Сукин сын решает проявить внимание, опуская свою ладонь на хрупкую женскую кисть.
— Может покуришь? — голос Вала выдёргивает меня из омута захлестнувших эмоций. Причём не самых позитивных. Таких, что хочется громить все вокруг. Сам не знаю, с чего вдруг такая реакция.
— Что? — разжимаю задеревенелые пальцы, выходя из оцепенения. — А? Н-нет. Не сейчас, Вал.
— Жека, кто она? — кум внимательно оценивает ситуацию. В этом деле он спец. — Малышка совершенно не вписывается в их компанию.
«Как твоя Лера…» — хочу ответить, но сдерживаю порыв, сжимая плотно челюсти.
— Младшая сестра старой знакомой — жены Исаева, — тутже даю пояснения. — Девчонки, которую я искал четыре года назад. Помнишь?
— Вика? Исаева? Та самая, что ли?
— Да вот нашлась, и все мои планы полетели в тартарары.
Замечаю позади Яны возню. Рабочий персонал резко начинает суетится. Грохот падения подноса с посудой взрывает расслабленную в зале атмосферу, вынуждая посетителей вздрогнуть и устремить внимание в сторону шума.
Несколько охранников с рациями в руках входят в помещение, отыскивают девчонку глазами. На инстинктах поднимаюсь из-за стола, сам не знаю зачем, но вся эта ситуация заставляет напрячься и ощутить в животе растущую тревогу. Сердце заходится в рваном ритме, как на старте.
— Женя? Ты куда? — голос Леры доносится сквозь туман, потому что в следующий момент я наблюдаю, как после короткой беседы побледневшая Яна поднимается со стула, неуклюже опрокидывая бокалы на пол. Находясь в шоковом состоянии, заваливается в руки амбала, лишаясь чувств.
— Твою ж мать! — слышу свой собственный рык. Во рту пересыхает от волнения. Срываюсь к ней, едва удерживая контроль…
Яна
— Яна Александровна! Очнитесь, Яна Александровна! Слышите меня? Яна!
Кровь больно бьёт в виски тяжёлым потоком. В голове — ничего, кроме тумана и гула едва различимых голосов…
— Черт! Нашатырь дайте! Аптечку принесите, вашу мать!
— В больницу её! В Склифосовского! Викторию Александровну туда на скорой отвезли.
— А босс? Данила Викторович, что с Андреем Георгиевичем?
— Скончался в машине вместе с водителем.
— Сука! — проносится эхом в ушах, заглушая другие звуки.
Морщусь от вспышки боли, едва выдыхая стон. Голова не моя. Словно находится в огромном барабане, по которому нещадно лупят деревянной колотушкой. Кружится. Чувствую жар чьих-то рук на своём теле и пряный запах кардамона. Немного резкий… Тошнотворный…
— Влад! В машину её, быстрей!
— Пропустите, мужики! Что с ней?! Яна!
Отзвучие знакомого голоса растворяется в пространстве. Веки, налитые свинцом, не двигаются. Не могу их открыть, удостовериться, что рядом кто-то из своих…
— Вы кто ей будете?
— Старый друг семьи! Яна! — врывается в голову очередным выстрелом. — Что с ней?
— Семья разбилась в автокатастрофе. Сестра с мужем не жильцы…
— Виктория? Хозяйка вечера?
«Не жильцы… Не жильцы… Не жильцы…» — пульсирует в висках набатом.
Плотно закрываю веки, чувствуя на щеках обжигающие дорожки слез. В глазах пляшут тёмные блики, раздражающие узоры, какие-то яркие пересечения…
— А-ха… Черт! Это же… Да нет! Она же только что здесь… Блять! Куда вы её везёте?
— В Склиф.
— Я за вами! — доносится сквозь вату…
Вика… Милая, это же неправда… Ведь неправда!
Сердце делает рваный толчок. Ещё один и ещё. Больно! Словно натыкается на острую иглу.
Хочу открыть рот, издать пронзительный вопль, хотя бы один звук… Выдавить одно слово из налитой тяжестью груди… Всё, на что меня хватает: обессилено висеть на чужих руках и погружаться в бездну… Холодную… Одинокую… Душераздирающую… Страх пронзает кожу ледяным ознобом.
Вика… Викуличка… Родная моя… Это шутка… Ты же дома… С Тимом, верно? Это ложь… А как же Тим..?Викуся… А как же я? А что мне делать?.. Что? Что прикажешь делать мне?!
Нашатырь…..
— Топи педаль газа и гони! Тоннель перекрыт. В объезд…
Глава 12
Больнее чем боль
Яна
— Мама, где сажать клематис?
— Возле колодца, Викуль. Дядя Боря арку обещал смастерить.
— А Янка где? Мне нужна её помощь, — со стороны сада доносится раздосадованный голос сестры.
— С мальчишками к пруду ускакала рыбу ловить, стрекоза малая, — произносит с улыбкой мама. — Сказала на час.
— Ты её разбаловала. Я не могу всю работу по дому тянуть одна. У меня экзамены на носу. Ох… Лиса малая…
Зажимаю в кулаке находку и лечу к ним. Думаю, сестре понравится подарок. Дядя Боря просверлит дырочку и можно сделать кулон. Осталось только почистить серебро…
— Вика! Мам! Смотрите, что я нашла!
— Янусь, у тебя совесть есть? — с облегчением выдыхает она, отставляя в сторону тяпку. — Забор не крашен, а ты рыбачишь.
— Ага. Держи, Викуль. Монетка на счастье. Старинная. Серебряная. Из неё кулон красивый получится.
Сестра берёт её в руку, подносит вверх и с интересом рассматривает с разных сторон, прокручивая в солнечных бликах.
— Ян… Очень красивая. Но нельзя монетки подбирать. К слезам это, родная…
— Вика, ты чего? Веришь в разную чушь? Она редкая. Не хочешь, я себе оставлю.
— К слезам это… Яна… К слезам… — звучит грустными нотками и растворяется в голове отдалённым эхо вместе с образом Виктории.
— Вика? — вздрагиваю, будто от разряда тока. Распахиваю веки. Вокруг белая мгла и специфичный запах лекарств щекочет ноздри. Не понимаю, где я. Пару раз закрываю плотно веки, моргаю, осматриваясь по сторонам. Замечаю застывший силуэт у окна. — Где моя сестра?
— В реанимации. Врачи борются за её жизнь, — звучит сдавленно, но слишком знакомо.
Сосредоточиваю взгляд на высоком мужчине. Евгений..?
— Что Вы здесь делаете? — резко сажусь на больничной кровати, в недоумении пялясь на причину моих бед. Он сегодня решил окончательно меня добить, преследуя?
— Вопросы сейчас лишние, Яна, — подходит ко мне и садится на край матраца, поправляя белый халат, наброшенный на широкие плечи. — Я здесь, чтобы помочь.
Его взгляд полон соболезнования, но мне оно ни к чему, ведь если бы не он, ничего этого бы не произошло.
— Всё из-за Вас! — не сдерживаю эмоции и с горечью выплескиваю крик. Срываю с себя простынь, швыряя в сторону. — У неё началась истерика из-за Вас! Убирайтесь прочь! Уходите! Это Ваша вина!
Хочу соскочить с кровати, но он реагирует быстрее. Сильные руки хватают за предплечья и рвут на себя моё тело, впечатывают в грудь, заключают в объятия.
— Тише, Яна, тише. Ты нужна ребёнку. Возьми себя в руки, — хрипло шепчет у виска, обжигая кожу головы дыханием. Пытаюсь вырваться, но не хватает сил. От безысходности начинаю скулить, как побитая собака.
— Тим… У него температура… Мне нужно к Тиму, домой, — рыдаю в его пиджак, тихонько подвывая и всхлипывая.
— С ним всё в порядке. Он с няней. Всё хорошо, Яна… — глубокий голос пробирается под кожу, глубже, до самого сердца, заставляет его сжиматься болезненными рывками.
Мужчина обнимает ладонью затылок, прижимая лицом к своей шее. Становится горячо и дурно. В висках пульсирует ненависть к нему, вынуждая протестовать.
— Откуда Вы знаете?! Отпустите меня! — очередная попытка отстраниться не приносит успеха.
— От охранника. Детский педиатр только что от них уехал. У мальчика ОРЗ. Тебе сейчас нужно беречь себя. Истерика усугубит ситуацию. Яна, позволь мне помочь.
— Мне нужно к Тиму… — настаиваю.
— Я отвезу к нему чуточку позже, — его пальцы проникают в гущу моих волос и начинают массировать голову, окончательно разрушая причёску, запутывая мои мысли ещё больше. — Дождёмся окончания операции. За Тимом есть кому присмотреть. Поспи немного.
— Не могу, — обречённо шепчу, прикрывая глаза. Слёзы снова обжигают лицо. — Я не верю, что они разбились. Это какой-то страшный сон.
— Тише, тише, Яна… Всё будет хорошо. Держись, девочка. Уверен, ты сильная. Справишься, — выдыхает в ухо, убаюкивая.
— О чем Вы с ней говорили, Женя? Я хочу знать правду…
— Иногда её лучше не знать, — отстранённо произносит Евгений, сжимая и разжимая волосы на затылке, отчего кровь приливает к корням и начинает немного жечь кожу головы, отвлекая меня от дум. — Мы с Викой старые знакомые. Когда-то пытались построить отношения, но так и не смогли. Видимо, не судьба.
— Вы встречались? — спрашиваю, не совсем понимая, хочу ли я знать ответ на этот вопрос.
— Яна, тебе сейчас нужно поспать, хотя бы немного. Поговорим об этом позже, если захочешь.
— Я волнуюсь за мальчика. Он не оставался надолго один с чужими людьми. Скоро утро?
Поднимаю на мужчину заплаканные глаза. Евгений убирает руку с головы и смотрит на циферблат.