– Как и моя роль в этой компании, да? Простая формальность?
Борис изо всех сил старался держать лицо, давал мне знаки, чтобы вела себя прилично.
Конечно, перед людьми я не собиралась устраивать сцену, хоть на душе скребли кошки, а к глазам подкатывали слезы.
– Оля, мы можем обсудить это позже? Будь добра, подпиши бумаги. Все уже решено.
– Решено тобой и твоей девицей, – прошипела я, сбрасывая руку мужчины со своей талии. – Моей подписи не будет, и точка.
Уходя из кабинета, я успела разглядеть выражение лица инвестора, который одновременно и посмеивался над нами и сочувствовал.
Он был ни в чем не виноват. Как не виноват был и Кирилл, оказавшийся заложником обстоятельств и развода нашей семьи.
Мужчину мне было особенно жалко, однако он все равно пытался как-то исправить ситуацию.
– Оля, Оля, стой, пожалуйста! Дай объяснить, – Корнев догнал меня уже на улице, буквально перегородив дорогу к машине.
– Не нужно. Ты в праве делать что угодно и поступать как угодно. Моя подпись против семьи Миролюбовых ничего не значит, и контракт фактически ваш. Поздравляю.
– Да не в контракте дело, – я сделала шаг к машине, но этот шаг сделал и Кирилл, и мы оказались вплотную друг к другу.
Мгновение показалось вечностью. Как будто в памяти надолго отпечаталось прикосновение наших тел, обжигающее касание ладони мужчины у меня на спине.
Я поспешила отступить назад, чтобы больше не подвергать себя риску столкновения.
– Мне очень жаль, что так вышло. Я не хотел подписывать этот контракт, я не отказываюсь от своих слов.
– Тогда зачем подписал? Вынудили?
– Да!
– Не говори ерунды, – я попыталась обойти мужчину, но на этот раз он нарочно столкнулся со мной и буквально зафиксировал в своих объятиях.
От неожиданности я замерла, подняв руки в воздух. Он был совсем рядом, держал меня за талию и смотрел прямо в глаза немного свысока.
Сбивчивое дыхание соединялось с моим, и мы дышали одним воздухом. Я была так обескуражена ощущением тепла рядом с собой, что не смогла ничего сделать.
– Я не вру тебе. Мне обещали перекрыть кислород, отбить клиентов… Инвесторам нужно, чтобы это был общий проект, и они готовы на все. Твой муж не стал считаться с твоим мнением, это ужасно. Но возможно на него тоже надавили.
– Нет, – я тихо рассмеялась, отводя взгляд в сторону. – На него невозможно надавить. Он просто захотел так, а не иначе.
– Оль, – я отрицательно мотнула головой, давая понять, что на дальнейший диалог рассчитывать не стоит, и все-таки села в свою машину.
Все было похоже на замкнутый круг, в котором я верчусь как белка в колесе.
Еще не начавшийся развод, мой пока что муж, его любовница, обесценивание моего мнения и Корнев. Все это повторялось изо дня в день и, похоже, не собиралось заканчиваться…
Меня волновал лишь один вопрос: почему Галина Яковлевна поставила свою подпись в договоре, практически подписав мне смертный приговор?
Свекровь никогда не бралась за дела холдинга, помогала, конечно, но не принимала участия в решении важных вопросов. Почему именно сейчас ей взбрело в голову стать одной из тех, кто одобряет этот проект?
За ответом на вопрос я ехала в Подмосковный поселок в дом родителей моего мужа.
Впрочем, после увиденного я не была бы так уверена в своих словах.
– Вадим, что здесь происходит? – спросила я осторожно у дворецкого, который лавировал между коробками с подносом холодных полотенец в руках.
– Ужас, просто ужас здесь происходит!
Я не успела спросить ничего больше, потому что мужчина скрылся в одном из коридоров, оставив меня в полном недоумении.
Дом походил на баррикады военного времени. Все было заставлено коробками, чемоданами, вещи валялись по углам, а кухня и вовсе иллюстрировала поле битвы.
Со второго этажа доносились голоса, и я решила подняться туда, чтобы получить ответы хоть на какие-то свои вопросы.
– Галина Яковлевна, что тут происходит?..
– Развод тут, моя хорошая, происходит. В кого сын? А вот он оказывается в кого! – эти слова были адресованы кому-то в соседней комнате, находящейся за стеной. – Не получу ничего при разводе? Ага, разбежался! Вот твоя нефритовая ваза, вот фарфор китайский, а вот греческий подлинник!
С полки, где хранились особенно ценные для семьи вещи, полетели статуэтки, а следом и очень старая книга, по которой Галина Яковлевна прошлась каблуками лодочек.
– Можешь делить совместно нажитое имущество! Половина черепков мне, вторая тебе!
– Подождите, я не понимаю. Что Вы делаете?!
– Этот козел безрогий, – женщина указала пальцем на стену, – выставил меня полной идиоткой! Дал сыну согласие на совместный проект! Они так решили, у них доля в компании больше! А нас спросить?! Пусть катятся ко всем чертям со своей компанией!
– Подождите, Галина Яковлевна! – я попыталась оставить свекровь, но та уже разбила вдребезги еще одну дорогущую вазу и чинно отправилась на первый этаж, где ее ждали дворецкий и несколько чемоданов вещей.
Я металась между тем, чтобы пойти следом за женщиной и визитом к своему свекру. Но с Григорием Юрьевичем теплых личных отношений у нас не было, и я выбрала свекровь, с которой мы сейчас были в одной лодке.
– Галина Яковлевна, это же работа, понимаете? Просто бизнес, с семьей никак не связано. Не нужно из-за проекта ссориться с мужем.
– Ссориться? А кто ссорится? – женщина с усилием застегнула черный чемодан на колесиках и откинула со лба прядку светлых волос. – Мы разводимся! Кстати, я поживу у тебя?
– Но…
– Это дом и моего сына тоже. Обещаю съехать через пару дней.
Я ничего не ответила, потому что в окне увидела, как Вадим грузит чемоданы в мою некрупногабаритную машину.
Если еще час назад я была уверена, что мой жизненный круг замкнулся, и сейчас я день ото дня следую одному и тому же сценарию, то в данный момент такой уверенности уже не было.
В уютном доме, где двумя неделями ранее мы с мужем жили счастливой семейной жизнью, размещалась моя свекровь и ее четырнадцать чемоданов одежды «на пару дней».
– Оленька, а можно я займу спальню? В гостевой кровать такая маленькая.
– Можно, Галина Яковлевна, можно, – сокрушаясь, ответила я, и звонко вытащила пробку из бутылки вина.
– Ой, мне тоже винца плесни, пожалуйста. Развод – дело тяжелое, сама понимаешь.
– О каком разводе Вы говорите? Это просто ссора. Не нужно было раздувать из мухи слона.
– Ах, так ты заговорила? – свекровь удобно устроилась на барном стуле и пододвинула к себе сырную тарелку, к которой я даже прикоснуться не успела. – Когда об тебя муж ноги вытер, ты терпеть не стала. А я, значит, должна?
– Нет, не должны… Почему они так с нами? За что?
– Видимо мы слишком много молчали, и они решили, что имеют право так с нами обойтись.
Мы одновременно вздохнули и сделали по большому глотку вина.
Я все чаще задумывалась, почему все происходящее происходит со мной.
Себя винить было глупо, все-таки не я, будучи в браке, позволила себе мысль о романтических отношениях с другим человеком. Но почему Борис так поступил? Почему он изменился после объявления о разводе?
Я все чаще не узнавала своего мужа. Им будто двигало что-то неизвестное, совсем не похожее на рассудительного и сдержанного Миролюбова, с которым я была знакома.
Может быть, виной тому мальчишеская влюбленность, которую он познал в свои тридцать девять лет? Кто знает…
– Этот проект – какая-то нелепость! Как они хотят сотрудничать с Корневым?
– Не знаю, – я отрицательно мотнула головой. – Я бы с большим удовольствием никогда с ним не пересекалась.
– Он подозрительный тип.
– От него за версту веет хорошими манерами и желанием угодить мне. Зачем он вообще появился в моей жизни?
– Это совпадение.
– Нет, он приезжал в мой дом, он постоянно оправдывается передо мной…
Казалось, что я искала какие-то подводные камни там, где их нет. Но этот человек не выходил из моих мыслей. Я думала о нем, о его словах, и не могла перестать думать, пока не разберусь с его личностью окончательно.
– Ну-ка, – Галина Яковлевна пальцами взяла мой подбородок и заставила смотреть на нее. – Влюбилась?
– В кого? В Корнева? Вы в своем уме?
– А глазки-то забегали, заблестели. Молоденький симпатичный мальчик на горизонте появился, посмотрите на нее.
– Так, я отказываюсь общаться в таком контексте! О подобном не может быть и речи!
Экспрессивно я поставила бокал на стол так, что вино расплескалось по столешнице, и ушла с кухни.
– От себя не убежишь, Оленька! Пьяная ты не мужу стала звонить!
Ни о какой влюбленности, конечно, и речи быть не могло. Но переубеждать Галину Яковлевну все равно, что пытаться сдвинуть с места китайскую стену. Так что я предпочла просто закончить этот нелепый спор.
Кирилл слишком молод, мы практически не знакомы, да и мне сейчас явно не до влюбленностей. Да, мы пересекаемся с ним по каким-то неведомым причинам, он проявляет себя с самых лучших сторон.
Но это же не значит, что я влюблена!
– Или значит? – вопрос был адресован самой себе глубокой ночью, когда я поняла, что не усну сегодня из-за навязчивых мыслей об этом человеке.
Нет, разговор о чувствах все еще был верхом глупости, однако невпопад брошенная Галиной Яковлевной фраза заставила меня задуматься. А это дурной знак.
Глава 11
Я уже забыла, когда выходные были для меня действительно выходными. Презентации и проекты заполнили жизнь до краев, и воскресенье давно не отличалось от среды или четверга.
Но сегодня Галина Яковлевна топила печаль в турецких сериалах и водке со льдом. И, поскольку свекровь с этим справлялась и сама, я решила дать себе возможность немного отдохнуть.
Удивилась ли я, когда план не задался с самого утра? Пожалуй, нет.
– Оленька, там кто-то пришел!
– Я слышу, слышу, – кутаясь в шелковый халат, я нехотя спустилась по лестнице из гостевой комнаты в прихожую.