– Начало одиннадцатого. Я не хотел будить тебя. С Галиной Яковлевной все в порядке. Ее уже осмотрели врачи, сейчас можно поехать к ней.
– Хорошо. Сейчас приготовлю завтрак и поедем.
– Все уже на столе, – я расплылась в довольной улыбке и не удержалась от поцелуя в знак благодарности.
За утренними сборами я наконец-то нашла время, чтобы поразмыслить о своей личной жизни. Что произошло за последние сутки?
Я зачем-то поцеловалась с Борисом. Он вдруг заявил, что наш развод может быть ошибкой. А Кирилл? Он поступает как самый адекватный и мудрый человек во всей этой истории.
Я была благодарна мужчине и за помощь, и за понимание. Он не закатывал скандалов, не выяснял отношений. Он будто знал, что у меня сейчас на душе и чего именно я хочу.
В больнице мы появились ровно в тот момент, когда по палатам разносили обед. Бориса на горизонте видно не было, чему я несказанно обрадовалась.
– Галина Яковлевна, здравствуйте. Как Вы себя чувствуете? Я так рада, что все обошлось, – не сдержав эмоций, я кинулась с объятиями к женщине, как только перешагнула порог палаты.
Данные себе обещания не быть излишне импульсивной вмиг улетучились. Неожиданная эмоциональность стала удивлением даже для меня самой.
– Боже мой, я же не из комы вышла. Успокойся, Оля.
– Я волновалась за Вас!
– Знаю я как ты волновалась! Мне Борис рассказал, где Вы были и чем занимались, когда у меня сердце прихватило! Чем ты только думала?
Я покраснела до кончиков ушей и прикрыла глаза от стыда. Было так неловко, как будто мы и впрямь занимались чем-то непристойным.
Еще хуже на душе было от мысли, что за моей спиной стоит Кирилл. Я боялась даже голову поднять, не говоря о том, чтобы встретиться с ним глазами.
– Я отлучусь минут на пятнадцать. Поговорю с главным врачом, а потом вернусь, – мужчина особенно тонко чувствовал, когда следовало уйти, и сразу оставил нас наедине.
– Почему после вчерашнего ты вообще приехала с Кириллом? Он не в курсе?!
– Да знает он, – тихо произнесла я. – Мы поговорили… Я сказала, что это вышло неожиданно, я не хотела и не думаю это повторять. Он вроде бы даже понял.
– Стоп, – Галина Яковлевна отставила в сторону тарелку с чем-то, отдаленно напоминающим пюре, и приподнялась на локтях. – Как это ты не думаешь повторять? Борис мне сказал, что ты хочешь сохранить брак.
– Чего?
Я измеряла палату шагами, пока свекровь излагала мне свою, а точнее Бориса, версию происходящего.
Вместе со своим видением ситуации я не забыла упомянуть пару добрых слов о муже и его нескромном вранье.
Этот кобель несчастный решил сказать Галине Яковлевне, что это я спровоцировала поцелуй, что это я говорила о скоропостижном решении с разводом, что это я хочу вернуться в семью!
Как ему только хватило наглости и ума? Или он думал, что Галина Яковлевна скажет мне о возрождении семьи, я обо всем забуду и согласно кивну? Ну уж нет…
– Это все из-за Марины, – наконец догадалась я. – Она тоже поняла, что мы поцеловались. Вчера обиделась и убежала. Он или упустил ее и решил вернуть меня, или хотел, чтобы Вы при ней рассказали эту версию, она поверила, и вернулась к нему!
– Ну и гад же твой муженек…
– Он Ваш сын, – саркастично напомнила я. – Но в самом деле гад. На что он только рассчитывал?
– Может, понял, что любит тебя? С Мариной поигрался и забыл, теперь хочет назад в семью.
– Ну уж нет, – я воинственно смотрела куда-то сквозь дверь и грозила кулаком. – Я ему еще покажу семью.
Галина Яковлевна была на моей стороне. Она, конечно, избегала открытых осуждений поведения сына, но я чувствовала, что его в данной ситуации она не поддерживает.
Возможно, как мать она и была на его стороне, но ее женская симпатия целиком и полностью была отдана мне.
Скоро в палату вернулся Кирилл с новостями о скорой выписке. Галину Яковлевну планировали оставить в больнице еще на сутки, а потом были готовы выписать домой под наблюдение семейного врача.
– Поедете ко мне потом? – осторожно уточнила я. – Вы не думайте, я только за, чтобы Вы были рядом, под наблюдением. Я просто подумала, что муж мог Вас навестить и Вы…
Взгляд женщины почему-то стал хмурым. Она отвела глаза и впервые за долгое время я увидела не свою властную и горделивую свекровь, а возрастную женщину, которая боялась своей жизни.
Я смотрела на Кирилла, но тот тоже не понимал, что происходит. Да и откуда ему было что-то знать?
– Это из-за него я здесь.
– Что? То есть… Как? – я не могла подобрать слов, и беспорядочно переводила взгляд с Кирилла на свекровь. Мужчина тоже заметно обеспокоился и присел на стул рядом со мной.
– Мы говорили по телефону. Я завела речь о разводе. Больше, конечно, его позлить, не серьезно. А он обозлился и сказал, что при дележке имущества я не получу ни копейки. Мол, все уйдет Борису и его второму сыну…
– У Бориса есть брат? – мои глаза округлились так, что сделалось больно.
Я была шокирована, потому что, как оказалось, за десять лет родства с этой семьей не узнала о них ровным счетом ничего. И какие еще потрясения меня ждут…
– Я тоже не знала, Оль. Представляешь? Он младше Бориса, ему тридцать пять лет. Зовут Рафаэль, живет в Италии.
– Муж изменял Вам… – догадалась я.
– Нет, я бы так не сказала… Оказалось, что Гриша изменял со мной. В Италии у него женщина, с которой они с восемнадцати лет ведут переписку, отдыхают вместе.
– Гостевой брак, – подсказал Кирилл.
– Хреновый это брак, а не гостевой! Оля, все это время у него была вторая семья! Хотя, может, это мы были второй семьей? Вторая семья, второй сын…
– Хорошо, что не второй муж… – Галина Яковлевна только махнула на меня рукой, но улыбнулась.
А что еще я могла сказать?
Мое потрясение, конечно, было несравнимо с потрясением женщины, которую обманывали больше сорока лет. Но и я не могла ожидать, что у такого показательного семьянина как мой свекр, оказывается, две семьи!
У меня не нашлось слов, чтобы утешить женщину. Да и я не была уверена, что ей нужно мое утешение…
– Галина Яковлевна, это суровая правда жизни. Но, как бы банально не прозвучало, дело не в Вас. Вы ошиблись, выбрали не того мужчину, не более. Вина за предательство семьи, за чувства двух обманутых женщин лежит только на его плечах.
– Зато стало ясно, в кого сынуля. Как говорится, от осинки не родятся апельсинки… Кирюша, вот у твоего отца нет второй семьи где-нибудь на юге Франции? Или может ты держишь под рукой молодую любовницу? Хотя зачем тебе молодая? У тебя вон престарелая рядом стоит.
– Галина Яковлевна! – вспылила я, а Кирилл только посмеялся и нежно поцеловал меня в висок.
– Борис знает?
– Я не говорила ему, – отреченно произнесла женщина. – Да и не смогу я такое сказать. Пусть разбираются сами.
– Не хочу вмешиваться в конфликт, но ему лучше бы узнать об этом раньше, – мы с непониманием посмотрели на Кирилла, а тот только неловко пожал плечами. – Если сын признанный и дело дойдет до развода, есть риск крупных изменений в компании. Сами понимаете. Я не знаю что там за семья и какие у них могут быть виды на имущество и активы.
В палате повисла звенящая тишина.
Я с ужасом осознала, что после возможного развода старших Миролюбовых часть акций Галины Ивановны очень просто может быть поделена между двумя братьями. Если они не договорятся о продаже или мирном ведении дел, холдингу настанет конец.
– Но ведь тридцать пять лет этого Рафаэля не интересовала наша фирма. С чего бы ему сюда лезть?
– Хотя бы из-за денег.
Что было делать в такой ситуации? Пожалуй, только ждать и уповать на милость судьбы.
До конца я не осознавала, что делу, на которое я положила десять лет своей жизни, в одночасье может прийти конец. В конце концов, дележка имущества на данный момент не планируется. Может, все еще обойдется?
Из больницы мы уходили во второй половине дня. В палату пришел Борис, и напряжение стало осязаемым.
Я одарила его осуждающим взглядом, а мужчины метнули друг в друга молнии. Бессловесная дуэль закончилась временным перемирием до следующей схватки, и мы остались по разные стороны двери больничной палаты.
– Ты как? – поинтересовался Кирилл.
– Пока не осознала всего, так что нормально. Переживать еще рано.
– Как насчет отвлечься от проблем?
– А есть предложения? – я лукаво посмотрела на мужчину, когда тот придерживал для меня дверь машины. Кирилл правильно расценил мое настроение и пообещал незабываемый день.
Наше свидание, бесспорно, – крайне занятное дело. Однако параллельно с ним происходили не менее занятные события.
В уже упомянутой ранее больничной палате остались двое: мать и сын.
Женщина лежала в постели, хотя была уже достаточно бодра, чтобы активно передвигаться. Мужчина стоял рядом, игнорируя наличие стула в полуметре от себя.
Он знал, что придуманная накануне история наверняка потерпела крах, и его мать уже знает всю правду.
– Значит, не Оля хочет вернуть семью? – первой нарушила тишину женщина. В ее голосе слышалась ирония. Одной фразой, не говоря об этом однозначно, она дала понять, что говорила об этом стократно.
– Я не задавал ей этого вопроса, лишь сказал о своих намерениях.
– Зато задала я. Девочка не готова простить тебя лишь потому, что ты наигрался и решил все вернуть. Люди не куклы, с ними так не поступают.
– Ты думаешь, я не понимаю? – нервными быстрыми шагами мужчина обошел кровать и встал с другой стороны ближе к окну. – Прекрасно понимаю, что нужно будет вылезти из кожи вон, чтобы сохранить брак.
– Значит ты решил? А как же Марина? Поиграл и выбросил?
– Мама, что ты говоришь? – мужчина раздражался от каждого слова. Его выводило из себя то, что даже родная мать не понимает происходящего. – Я ничего не решил. Все слишком сложно. А Марина все только усложняет! Она чудесная девушка: такая добрая, улыбчивая, легкая… Но она перегибает палку, хочет контролировать каждый мой шаг, ждет отчета обо всех действиях.