«Ведь только недавно наказывал ей прекратить занятия колдовством, а она опять за свое! – с недовольством подумал Ху Хао. – Что она еще затеяла?»
А Юнъэр уже взяла белую горлянку и высыпала на пол белые бобы. И все повторилось сначала: войско в белом выстроилось напротив войска в красном.
У Ху Хао все заплясало перед глазами, ему показалось, что он видит кошмарный сон.
Тем временем Юнъэр вытащила из прически золотой гребень и воскликнула: «Превратись!» Гребень тотчас превратился в драгоценный меч. Тогда девушка взмахнула им в сторону войск и скомандовала: «Сражайтесь!» Оба войска ринулись друг на друга, и завязалось такое ожесточенное сражение, что шум и крики достигли самих небес.
«Хорошо, что я первый это увидел! – в ужасе подумал Ху Хао. – Будь на моем месте кто другой, мне несдобровать. Нет, надо действовать решительно и не смотреть на то, что она моя дочь!»
Он выскочил из сарая, нашел на кухне тесак для рубки мяса и побежал обратно. Юнъэр все еще командовала сражением. Лишь убедившись, что ни одна из сторон не может взять верх, она подала знак прекратить бой и скомандовала: «Исчезните!» Воины и кони мгновенно превратились в бобы и соломинки. Девушка наклонилась, чтобы собрать их и спрятать в горлянки, и в это время Ху Хао взмахнул тесаком. Голова отделилась от туловища, и мертвое тело рухнуло на пол.
Для душ небесных сына с отцом
нестерпимо насилие,
Но чтобы пресечь путь колдовству,
они не жалеют усилий.
Они способны войска жалеть,
рассеивающиеся, как тучи,
Но полководца не могут спасти —
гибнет герой могучий.
При виде того, что он наделал, Ху Хао охватили ужас и горе. Отшвырнув тесак, он оттащил труп в дальний угол сарая, прикрыл его всяким хламом, затем запер дверь на замок и, пошатываясь, словно пьяный, направился в лавку.
«Я совершил преступление! – думал он. – Дочка нам сделала столько добра, а я так жестоко с ней обошелся! И все же во всем винить меня одного тоже нельзя. Дай я ей поблажку, чего доброго, и сам угодил бы под суд. Хорошо, что хоть избавился – спокойнее будет… Только вот как быть с ее матерью? Представляю, как она разбушуется, когда все узнает!»
Весь день Ху Хао не находил себе места, а вечером, когда приказчики ушли, приказал служанкам:
– К ужину подайте вина, мы с госпожой сегодня желаем выпить вдвоем.
Сев за стол, супруги поначалу и словом не обмолвились о дочери. Когда же выпили по нескольку чарок вина, Ху Хао вдруг опустил голову, и по его щекам покатились слезы.
– Что с тобой? – удивилась жена. – Плачешь без причины!
– Причина есть, – сказал муж. – Доченька нам сделала столько добра, а я, увидев, что она занимается дурным делом, вспылил и чересчур жестоко обошелся с нею. Ты уж на меня не сердись!
– Что ты болтаешь? Каким это дурным делом она занималась? – недоумевала жена.
Когда Ху Хао рассказал, что произошло днем, жена в отчаянии принялась колотить себя в грудь, затопала ногами и разразилась горестными воплями:
– И у тебя хватило смелости поднять руку на свое дитя! Ты, видно, позабыл, как три года назад мы жили в приюте для бедняков? Да если бы не дочка, мы бы по сей день мерзли и голодали, а не жили бы в достатке, как сейчас…
– Я тогда совсем потерял рассудок и не соображал, что делаю, – оправдывался Ху Хао. – Не сердись, давай лучше подумаем, как жить дальше.
– Ты убил мою дочь, и я должна с этим мириться? – выкрикнула жена, но тут же заколебалась. – Однако постой, я только что видела ее в спальне. Когда ты, говоришь, убил ее?
– Днем.
– Днем, говоришь; ну-ка подожди здесь – я тебе сейчас кое-что покажу…
Жена вышла, а через некоторое время вернулась, таща за руку упирающуюся полураздетую девушку. Ху Хао растерялся:
– Дочь?! Я же сам тебя сегодня зарубил! Как ты могла остаться в живых?..
«Попался я в колдовские сети девчонки! – в страхе подумал Ху Хао. – Придется теперь изловчиться, чтобы хоть самому в живых остаться!..»
Поистине:
Один могучей силой колдовства
обрел благополучие однажды.
Распространились в мире чудеса,
и оказался вдруг несчастлив каждый.
Если хотите знать, что придумал Ху Хао, прочтите следующую главу.
Глава двадцать вторая
Ху Хао приглашает свах и устраивает свадьбу дочери. Глупенький братец в брачных покоях возжигает курения
Много рассказов про злобу людскую,
мало – про глупость людей;
Злых ненавидят, а добряков
обмануть стремятся скорей.
Зависть сопутствует в жизни богатым,
презренье – удел бедняка,
То и другое в природе людской
заложено наверняка.
Итак, когда мать ввела Юнъэр в комнату, девушка, не обращая внимания на отца, спросила ее:
– Что случилось? С чего это я вдруг понадобилась отцу?
Затем круто повернулась и вышла, а пораженный Ху Хао так и остался сидеть с раскрытым ртом.
На следующее утро Ху Хао заглянул в сарай. Тесак валялся на том же месте, где он его бросил, а в углу вместо убитой дочери лежала разрубленная надвое метла.
«Как тут оказалась метла? – гадал он. – Что-то я ее вчера не припомню. Видно, все это дело рук девчонки! Нет, от этого оборотня надо как-то избавиться!»
Весь день он провел в размышлениях, а вечером за ужином сказал жене:
– Пословица гласит: взрослый мужчина должен жениться, взрослая девушка выйти замуж. Юнъэр уже стала взрослой, и держать ее дальше в доме неразумно.
– Все наше нынешнее состояние создано дочерью, а ты собираешься ее выгнать! – упрекнула Ху Хао жена. – Других детей у нас нет, и если уж выдавать Юнъэр замуж, то, может, лучше взять в дом зятя? По крайней мере, будет хоть какая-то опора.
– И я сперва тоже думал так поступить, – сказал Ху Хао, а затем, отослав служанок, поведал жене, что Юнъэр делала в дровяном сарае.
– Если об этом станет известно людям, нам с тобой не сносить головы. Давай подберем ей хорошего жениха, и пусть переезжает к нему. Конечно, свекор и свекровь не родители, с ними придется держать себя поскромнее. А лет через пять, когда Юнъэр и вовсе повзрослеет, возьмем ее вместе с мужем к себе.
Эти доводы убедили жену, и она согласилась.
На следующий день Ху Хао послал приказчика за свахами. Тот привел двух: одну звали Чжан Саньсао Болтливая, другую – Ли Сысао Правдивая. У входа в зал свахи приветствовали Ху Хао и его жену. Хозяйка дома пригласила их к столу, угостила чаем и вином. Первой заговорила Чжан Саньсао:
– Позвольте узнать, чем мы обязаны вашему приглашению?
– Видели вы когда-нибудь мою дочь? – спросил Ху Хао.
– Я видела, – сказала Чжан Саньсао. – Хорошенькая барышня!
– Дочка у меня одна-единственная, – продолжал юаньвай. – Ей уже девятнадцать лет, и я хочу ее просватать. Поэтому и пригласил вас.
– Премного благодарны за оказанную честь. Однако позвольте узнать, намерены вы взять зятя к себе в дом или же отдать дочь в семью мужа?
– Отдать в семью мужа, – сказал Ху Хао.
– Если так, то подходящего жениха найти просто, – вмешалась в разговор Ли Сысао.
Ху Хао дал свахам серебряный слиток в два ляна:
– Это вам за хлопоты. А если сватовство удастся, я вас щедро вознагражу.
– Что вы, что вы! Мы ведь для вас еще ничего не сделали, даже совестно принимать такой щедрый подарок! – начали для приличия отказываться обе женщины, а сами потянулись за серебром.
Слиток взяла Чжан Саньсао. Обе откланялись и ушли.
По дороге они стали совещаться:
– Это дело нельзя откладывать. Надо прежде всего разузнать, в каких состоятельных семьях есть взрослые неженатые сыновья.
– Быстро это дело не уладишь, – говорила Ли Сысао, – но, может, нам повезет…
– Только давай заранее условимся не обманывать друг друга, – предложила Чжан Саньсао Болтливая. – Если кто из нас первой найдет подходящую семью, переговоры будем вести вместе, деньги и угощения делить пополам.
– Правильно! – согласилась Ли Сысао Правдивая. – Я найду жениха – сообщаю тебе, ты найдешь – сообщаешь мне.
На том и порешили, но, как только разошлись, Чжан Болтливая подумала:
«У торговца Чжана, что живет на Западной улице, есть семнадцатилетний сын. Говорят, его собираются женить. Может, сходить туда? Боюсь только, откажут – скажут, мол, невеста старше жениха. Впрочем, не буду гадать, а пойду. Во всяком случае, угостят, и то ладно».
Когда она появилась в доме торговца Чжана, тот спросил:
– Какое дело привело вас ко мне?
– Пришла сообщить, что есть невеста для вашего сына, – сказала сваха.
– Эх, сколько свах у нас уже перебывало, а все без толку, – вздохнул Чжан. – Из какой же семьи невеста?
– Из семьи юаньвая Ху Хао, того самого, что торгует шелком. Девушка хороша, как цветок.
– Видел я ее на озере Цзиньминчи. Действительно, девушка красивая. Но сколько ей лет?
– Девятнадцать. Единственная дочь в семье.
– На два года старше моего сына, но это не важно. Боюсь только, они не захотят отдавать дочь в чужую семью, а у меня сын тоже единственный, и я не намерен отпускать его.
– Юаньвай Ху как раз хочет отдать дочь в семью мужа, – заверила сваха.
Слова ее обрадовали Чжана. Он велел подать вино и сам преподнес три кубка свахе. Кроме того, дал ей лян серебра и сказал:
– Если сватовство состоится, на вознаграждение не поскуплюсь.
Чжан Болтливая взяла серебро, поблагодарила и ушла. В этот день ее уже дважды угощали вином, и потому, изрядно захмелев, она шла и бормотала:
– Удачный же выдался денек, все идет как по маслу. Уверена, что сватовство состоится. Вот встану завтра пораньше и сообщу юаньваю Ху. А этой Ли Правдивой ничего говорить не буду…
Ну а теперь расскажем о Ли Правдивой. Проходя в тот же день мимо дома торговца-ювелира Тана, она подумала: