Эта тактика была рискованной, но единственно осмысленной. В 1997 году доля внутреннего государственного долга в ВВП России по международным меркам была скромной (табл. 7). К тому же начавшийся в 1997 году экономический рост давал надежду, что отношение долга и ВВП стабилизируется.
Таблица 7
Государственный внутренний долг России, США, Японии и Германии в 1996–1997 годах (на конец года), % ВВП
* Federal public debt.
** General government debt (gross).
Источники: Данные по России — Минфин РФ; по США — US Office of Management and Budget (http://www.whitehouse.gov/omb/budget/fy2010/assets/hist.pdf); по Японии и Германии — МВФ. World Economic Outlook, April 2009.
Экономический рост в России начался позже, чем в Восточной Европе. Это нетрудно понять, учитывая большую протяженность периода социалистического эксперимента в России, структурные диспропорции, связанные с милитаризацией экономики СССР. Но в 1997 году этот рост стал реальностью (рис. 16). Отсюда энтузиазм инвесторов, готовность вкладывать деньги в Россию.
Рис. 16. Темпы экономического роста/спада в России в 1993–1997 годах, % к предыдущему году
Источник: МВФ — World Economic Outlook, April 2009.
В 1997 году процентные ставки по государственным краткосрочным обязательствам (ГКО) снижались (рис. 17). В реальном исчислении они приближались к нулевым. Зато кредитный рейтинг России к 1996 года постепенно стабилизировался[39] (табл. 8).
Рис. 17. Реальная процентная ставка по ГКО с июля 1996 года по июль 1997 года, %
Примечание. Реальная ставка по ГКО рассчитывается на основе темпов инфляции за предыдущие шесть месяцев в годовом выражении и равняется среднему доходу по ГКО на вторичном рынке для всех сроков обращения за вычетом изменений индекса потребительских цен за предыдущие шесть месяцев в годовом выражении. С сентября 1995 года по март 1996 года — среднему доходу по ГКО на вторичном рынке для всех сроков обращения за вычетом изменений индекса потребительских цен за предыдущие три месяца в годовом выражении.
Источник: Обзор экономики России. Основные тенденции развития, II квартал 1996 — IV квартал 1997 годов / Российско-европейский центр экономической политики. М., 1997, 1998. — http://www.budgetrf.ru/Publications/Magazines/recep/RECP_index0.htm
Таблица 8
Кредитный рейтинг России по материалам Standard&Poor’s в 1996–1999 годах
Источник: Standard&Poor’s.
Однако сочетание мягкой бюджетной и жесткой денежной политики, открытость экономики, растущая зависимость отечественных финансов от притока или оттока капитала на развивающиеся рынки, зависимость платежного баланса страны от трудно прогнозируемых и изменявшихся в широком диапазоне цен на сырьевые ресурсы создавали риски устойчивости экономического роста, финансовой стабильности.
Таким образом, к концу 1997 года экономика, сохранявшая серьезные уязвимые для внешних факторов риски, тем не менее впервые с конца 1980-х годов вошла в зону экономического роста. По совокупности всех экономических и политических внутренних факторов Россия имела реальные шансы превратить начавшийся экономический рост в долговременный. Однако проблемы пришли, откуда их не ждали.
К середине 1990-х годов Юго-Восточная Азия считалась образцом экономического роста. Выражения «юго-восточное экономическое чудо», «азиатские тигры» стали общим местом в газетных заголовках. Причинам такого многолетнего динамического роста, финансовой стабильности посвящено немало квалифицированных работ[40]. Авторы некоторых публикаций обсуждали проблемы устойчивости экономического роста в этом регионе[41], но и в них не было конкретного анализа возможности развития кризиса в нем.
Мировая экономика на протяжении последних 200 лет динамично менялась. Конфигурация финансовой и денежной систем, сложившаяся к моменту кризиса в Юго-Восточной Азии (отсутствие золотовалютного стандарта, плавающие курсы мировых резервных валют, открытые рынки капитала), сформировалась сравнительно недавно — в 1970–1980-х годах. Экспертное сообщество плохо понимало, как эта система работает, поэтому квалифицированные специалисты не сумели предвидеть ни мексиканский кризис 1994 года, ни кризис в Юго-Восточной Азии 1997–1998 годов[42].
Важнейшим фактором изменения динамики экономического роста было резкое и неожиданное для большинства экспертов и инвесторов и менение баланса притока-оттока капиталов в страны Юго-Восточной Азии (рис. 18). За ним последовали радикальные изменения темпов роста этих экономик (рис. 19).
Рис. 18. Баланс притока/оттока капитала* в Южную Корею в 1996–1998 годах, млн долларов
* Баланс счета операций с капиталом и финансового счета.
Источник: МВФ — IFS database, CD-ROM ed., June 2009.
Рис. 19. Темпы прироста ВВП в Индонезии, Малайзии, Таиланде и Южной Корее в 1996–1998 годах, % к предыдущему году
Источник: Всемирный банк — World development indicators, 2009.
Инвесторы опасались, что происходившее в некоторых развивающихся странах могло распространиться на экономики сходных уровней развития. Они начали выводить финансовые ресурсы с таких рынков, принимая гипотезу, что проблемы, с которыми столкнулись страны Юго-Восточной Азии, могут распространиться на Латинскую Америку и постсоветское пространство. В таких ситуациях главные заботы участников рынка связаны не с долгосрочными перспективами той или иной экономики, а с сохранностью денег собственников. Временной горизонт ключевых решений становится коротким. Для стран, относящихся к категории развивающихся рынков и имеющих значительную краткосрочную задолженность, это создает непростые проблемы. Особенно это относится к странам, где финансовый и платежный баланс зависит от динамики цен на рынке сырья (рис. 20).
Рис. 20. Динамика цены на нефть марки Brent в июле 1997 — августе 1998 года, доллары за баррель
Источник: МВФ.
Инвесторам нетрудно понять, как происходящее на сырьевых рынках скажется на финансовых рынках. Отсюда их естественная реакция — вывод средств с наиболее рискованных рынков (рис. 21).
Рис. 21. Приток/отток капитала* в России в 1996–1998 годах, млн долларов
* Баланс счета операций с капиталом и финансовыми инструментами.
Источник: МВФ.
Начавшиеся позитивные тренды в российской экономике позволили, в частности, создать и нарастить золотовалютные резервы. В июле 1997 года в России они достигли 10,3 % ВВП (24,4 млрд долларов), в Бразилии — лишь около 7 % ВВП (63,8 млрд долларов)[43]. Тем не менее, обе страны входили в зону высоких экономических рисков, вызванных разворачивающимся кризисом в Юго-Восточной Азии.
Таким образом, едва сформировавшаяся российская рыночная экономика оказалась под двойным ударом — резкого снижения мировых цен на нефть и кризиса, начавшегося в Юго-Восточной Азии и перекинувшегося на Латинскую Америку. Кризис охватил более 20 государств. В Таиланде, Южной Корее, Филиппинах, Аргентине и Эстонии он привел к смене действовавшей власти. Причем в Индонезии и на Филиппинах был нарушен конституционный выборный процесс. В Индонезии в 1998 году и в Аргентине в 2001 году кризис сопровождался кровавыми столкновениями демонстрантов с властью, имелись раненые и погибшие (табл. 9).
Таблица 9
Мировой экономический кризис 1997–1999 годов
Источник: По материалам, предоставленным С. Жаворонковым и С. Шульгиным (ИЭПП).
В условиях изменившейся финансово-экономической ситуации, при падении цен на экспортные товары, составлявшие основу платежного баланса, возникла важная развилка: радикально снизить курс национальной валюты или сохранить его относительную стабильность?
Оба решения были рискованными. Радикальное снижение курса национальной валюты создавало угрозу стабильности банковской системы. Ведь при сочетании жесткой денежной и мягкой бюджетной политики банковская система гарантирует выполнение контрактов по валютным займам. Но при масштабной девальвации национальной валюты возвратить займы сложно. Решение о резком снижении курса национальной валюты означает, по сути, банкротство крупнейших частных банков: банковская паника, утрата населением значительной части вкладов, паралич системы кредитования реального сектора, остановка экономического роста. Причем в общественном сознании, тем более в политическом пространстве причиной такого катастрофического развития событий будут считаться сами действия правительства и Центрального банка по девальвации.
Но отказаться от девальвации рубля было тоже рискованно. Это создавало реальные риски утраты валютных резервов страны. Высокий спрос на валюту по выгодному для покупателей курсу, который вынужден поддерживать Центральный банк, быстро лишит его валютных резервов. Бразильские денежные и финансовые власти осознали этот вызов раньше российских. Они внесли коррективы в денежную и бюджетную политику почти сразу после начала кризиса в Юго-Восточной Азии.
Российские власти в то время были парализованы конфликтом между правительством младореформаторов и олигархами и, в отличие от бразильских властей, отреагировали на этот вызов позже. Последствия оказались серьезными: у инвесторов снизилось доверие к способности России выполнить свои финансовые обязательства.
В апреле 1998 года президент принял решение выдвинуть на должность председателя правительства С. Кириенко. Новое правительство хорошо понимало, что для защиты экономики от надвигающегося извне кризиса необходима жесткая программа мер, которая была бы поддержана международными финансовыми институтами. Такая программа была оперативно разработана. В июне президент назначил своего представителя для проведения переговоров. Не вдаваясь в