Преобладающая часть молодых людей устремляется в вузы, что при существующем социальном разделении труда дает возможность избежать профессиональной занятости в качестве рабочих. Если на начало 1990/1991 учебного года количество студентов дневных отделений вузов составляло в России 1648 тыс. человек, то на начало 1999/2000 – 2352,8 тыс. [190] В 2005 г. российские вузы приняли на первый курс 1400 тыс. студентов, что было на 15 тыс. больше общего числа школьников, окончивших 11 классов [191]. Правда, процент молодежи, получившей среднее образование и право на поступление в вузы, сокращался.
Сам по себе рост образовательного уровня населения представляет собой исторически прогрессивную тенденцию, но в условиях расширенного воспроизводства общественного разделения труда резко сокращается приток молодежи в рабочий класс, производительный труд в стране все более становится уделом рабочих старшего поколения.
Доля рабочих в численности занятых в народном хозяйстве сократилась с более чем 60% в 80‑е гг. до 44,8% в 2000 г., одновременно упала и численность рабочего класса: с 46 млн. в середине 80‑х годов до 29 млн. Существенно поредели ряды рабочих в промышленности, где общая занятость уменьшилась с 1990 г. по 2000 г. на 8266 тыс. человек [192]. Соответственно, наряду с ослаблением притока молодежи в сферу материального производства снизилось и количество рабочих старших возрастных групп.
В перспективе, при сложившемся уровне общественной производительности труда подобная ситуация чревата невозможностью обеспечивать общественные потребности силами российского рабочего класса. Разумеется, при активном использовании достижений НТП для обновления основных фондов в народном хозяйстве острота проблемы, безусловно, снижалась бы. Однако, во–первых, процесс старения основных фондов в целом продолжается и в период нынешнего экономического оживления, а, во–вторых, рабочие, хотя и в меньшем количестве, необходимы для использования даже самой передовой техники.
В качестве решения проблемы нередко предлагается увеличение верхней границы трудоспособного возраста. При этом не учитывается низкая продолжительность жизни мужчин в России, образующих основную массу промышленных рабочих.
Привлечение же в крупных масштабах иностранной рабочей силы породит множество острых социально–экономических и политических проблем. Высококвалифицированные рабочие кадры даже при значительном увеличении наших зарплат в Россию не придут. Поэтому ставка на привлечение иностранной рабочей силы — это ставка на снижение квалификационного уровня рабочих. Она противоречит требованиям развития отечественного производства на основе НТП, грозит утратой еще имеющихся в стране наукоемких производств с использованием высоких технологий.
Можно встретить точку зрения, что основой экономического подъема России должно стать не возрождение сферы материального производства, а инвестиции в «экономику знаний». При таком подходе проблема сокращения численности рабочего класса, углубления разрыва в поколениях рабочих как будто бы утрачивает свою значимость, создается иллюзия возможности экономического и в целом социального процветания страны без решения острейших проблем воспроизводства рабочего класса.
В действительности же при стагнации материального производства оскудевают источники для прогресса сферы образования и науки, становятся невостребованными достижения науки и техники.
Предлагаемый подчас выход — в переориентации отечественной науки на запросы иностранных производителей, как это в значительных масштабах происходит в экономически развитых странах. Однако не следует забывать, что для этих стран «иностранные производители» — зачастую филиалы их же собственных транснациональных компаний, контролирующих тем самым все этапы научно–производственного цикла. Наивно рассчитывать, что отечественные наука и образование могут развиваться как сферы российского общества за счет иностранного производства, подконтрольного зарубежным транснациональным компаниям. В действительности, только обеспечив подъем отечественного производства и его эффективную структуру, можно создать надежные предпосылки для прогресса науки и образования. А подъем отечественного производства — это, прежде всего, прогресс в развитии российского рабочего как основной производительной силы российского общества.
Разрыв между уровнем зарплаты и стоимостью рабочей силы означает изменение пропорций в стоимости продукта в пользу прибыли. Формально это могло и не отразиться на величине прибыли, поскольку доходы, по сути относящиеся к прибыли, зачастую выплачиваются в форме зарплаты. Анализируя динамику зарплаты, исследователи отмечают, что «многие российские миллиардеры — как и остальные 6 млн. московских налогоплательщиков — получили большую часть своего дохода именно по этой статье. Это неудивительно — ведь налог на прибыль составляет 24%, что превышает сумму подоходного и единого социального налога для высоких доходов (в силу регрессивности ЕСН). Поэтому и крупным, и мелким предпринимателям выгоднее получать доход от своего бизнеса в форме зарплаты, а не дивидендов». [193] Следовательно, с одной стороны, доля зарплаты в общественном продукте искусственно завышается, а, с другой стороны, прибыль обеспечивается за счет превращения в нее части стоимости необходимого продукта. Если рабочие получают в виде зарплаты 20% от стоимости рабочей силы, значит, 80% этой стоимости превратились в прибыль.
Возможность получать прибыль не за счет НТП, а за счет понижения реальной заработной платы, подорвала заинтересованность российских предпринимателей в обновлении основных производственных фондов. С реставрацией капитализма в России объем капиталовложений в производство сократился еще значительнее, чем объем выпуска. При таких обстоятельствах условия труда в целом ухудшались. Если в 1990 г. число пострадавших от профессиональных заболеваний и отравлений составило 11525 человек, или 19,6 на 10 тысяч работающих, то в 1996 г. — 13273, или 23,3 на 10 тысяч работающих [194].
В результате занижения цены рабочей силы начавшийся с 1999 г. экономический рост не сопровождался активным обновлением основных производственных фондов. Тенденция к их старению продолжает преобладать, что подрывает конкурентоспособность российской экономики.
Замедление НТП в общественном производстве обусловило сокращение времени, высвобождаемого из сферы материального производства для непроизводственной деятельности, ухудшение материальной обеспеченности последней. Это привело к кризису финансируемых государством сфер образования, науки, здравоохранения, культуры и искусства. Показательно, что количество занятых в российской науке сократилось с 2804 тыс. в 1990 г. до 1201 тыс. в 2000 г., в образовании — с 6066 тыс. до 5871 тыс. [195] И хотя доля занятых в сфере услуг возросла с 44,7% в 1991 г. до 56,0% в 2000 г. [196], однако справедливо отмечается, что этот рост «в большей степени был связан с коллапсом спроса на труд в промышленности и строительстве, чем с абсолютным ростом в секторе услуг» [197].
Параллельно с уменьшением государственного финансирования непроизводственной сферы развертывалась коммерциализация ее услуг. В результате она в решающей степени ориентируется на платежеспособные потребности, а не на создание и реализацию предпосылок для свободного развития всех членов общества.
Раз комплекс отмеченных проблем обусловлен занижением цены рабочей силы, то доведение заработной платы до уровня стоимости рабочей силы — это не узкоклассовый интерес наемных рабочих, а коренное требование интересов общественного развития в современной России. Поэтому сохраняющаяся ориентация профсоюзов преимущественно на индексацию заработной платы, а не на рост ее реального содержания, все острее противоречит необходимости борьбы за соответствие зарплаты величине стоимости рабочей силы.
В России по–прежнему существуют объективные предпосылки для развития производительных сил, а, следовательно, и прогресса профсоюзного движения.
Сохраняется российское машиностроение, способное стать ключевой отраслью для переоснащения отечественного производства на передовой технической основе и роста производительности труда. Соответствующее использование масштабной валютной выручки от экспорта сырья позволило бы обеспечить импорт передовой техники и технологии для расширения масштабов отечественного станкостроения с перспективой его развития преимущественно на собственной основе. Следовательно, возможны приближение уровня зарплаты к величине стоимости рабочей силы, обогащение содержания производительного труда и улучшение его условий.
В стране имеются предпосылки для восстановления системы профессиональной подготовки и переподготовки рабочих. Пока значителен костяк квалифицированных рабочих кадров, способных передать свой опыт.
Реализации отмеченных предпосылок требует активизации борьбы профсоюзов, в противном случае будет преобладать тенденция к получению прибыли за счет занижения цены рабочей силы.
Вопреки необходимости приведения заработной платы в соответствие со стоимостью рабочей силы высказывается точка зрения, что российские работники слишком много зарабатывают относительно того, сколько производят. В подтверждение подобного тезиса приводится, казалось бы, весомый аргумент: «…опасно, когда зарплаты растут быстрее производительности. В прошлом году производительность выросла на 7,9%.., зарплаты увеличиваются вдвое быстрее: 16,2%‑в 2007 г. и
13,3%‑в 2006 г.» [198]
В общетеоретическом плане опережающий рост производительности труда обусловливается необходимостью расширенного общественного воспроизводства. При таком опережении увеличение объема потребления работниками жизненных средств сочетается с ростом масштабов накопления и фондов общественного потребления. В результате осуществляется расширенное воспроизводство производительных сил и производственных отношений. Поэтому отмеченное соотношение закономерно для производства в условиях НТП.