боты, например для отесывания лука или отделки челнока. Для выдалбливания челноков служили тесла, сделанные из других, более твердых раковин.
Кабаньи бивни андаманцы употребляли для строгания луков и стрел, а также, весел. Ими выглаживалась и лощилась обработанная поверхность деревянных изделий.[257]
Выделка украшений из раковин каури состояла из немногих операций. Эти красиво окрашенные раковины пришлифовывались на каменной плите таким образом, чтобы можно было проткнуть костяным шилом стенки раковины по ее продольной оси. Затем их нанизывали на толстый шнурок.
Ожерелья из каури носили женщины, а перевязи — мужчины. Перевязи носили переброшенными через плечо, как портупеи. По количеству этих украшений на теле определялась личная состоятельность членов общины. Ожерелья или перевязи составлялись не только из каури, но и из бивней кабана, зубов животных и человека, отшлифованных кусков крупной раковины, камней, кусков костей казуара.
Сгибание когти казуара в кольцо производилось путем распаривания. Такие кольца носили в ушной мочке по одному или по нескольку штук. Иногда к кольцу еще подвешивались раковины.[258]
На островах Меланезии ожерелья из раковин, нередко игравших роль менового эквивалента, выделывали женщины. Раковины улиток и моллюсков они сначала разбивали на осколки, которые сверлили дисковой дрелью и нанизывали на шнурок. Потом шлифовали способом, придававшим каждой бусине стандартную форму. Шлифовалось все ожерелье, шнурок которого закреплялся петлей за большой палец ноги. Натягивая шнурок левой рукой, женщина правой рукой водила пемзой по тесно нанизанным кусочкам раковин. Здесь мы видим несомненный прогресс по сравнению с обработкой каждой бусины в отдельности.
Высокогорные новогвинейцы не могли использовать морские раковины в качестве орудий, В их распоряжении были кости животных и птиц. Бивнями кабана они пользовались как стругами для выравнивания и отделки луков и стрел. Из дистальной половины большой берцовой кости казуара изготовлялось крупное кинжалообразное шило, употребляемое для прокалывания тапы, коры и других предметов при сшивании. Оно иногда могло служить и как оружие. Шило меньших размеров делалось из малоберцовой кости молодого кенгуру, а еще меньшее — из фаланги летучей собаки (Pteropus sp.), применявшееся как игла для тонкой работы — сшивания и вязания. Костяное орудие с плоскими тупыми концами изготовлялось из дистальной половины плюсневой кости казуара.[259] При обработке оно наполовину расщеплялось и отшлифовывалось на камне. Это орудие выполняло полезную роль при обмотке тесел ротангом. Его плоским тупым концом приподнимают витки обмотки, чтобы продеть и закрепить свободный конец ее. В этом смысле такое костяное орудие отчасти напоминает кочедык, используемый для плетения лаптей у народов Северной Европы.
Костяные кинжалы мбовамбов делались иногда из человеческих костей. Эпифизы служили в качестве рукояток, а диафизы косо стачивались на камне. Такой кинжал следовало бы назвать скорее орудием для раскалывания или раскрывания плодов в твердой оболочке и других подобных функций, чем оружием.
Крупные костяные орудия делались путем расщепления трубчатых костей при помощи острозаточенного тесла. Дальнейшая обработка производилась путем шлифования. У самых мелких шильев-проколок заострялся только рабочий конец, так как косточки, подбираемые для них, были достаточно тонки и круглы в сечении.
Рог и кость в неолите
Принято говорить об упадке техники обработки кости в неолите при сравнении с расцветом ее на исходе века мамонта и северного оленя. В действительности это — ошибочное представление, навеянное внешним сопоставлением эпох. Технические возможности неолита и в этом деле были не ниже, а в некоторых операциях представляют несомненный шаг вперед.
В неолите сохранялись все выработанные в прошлом способы, хотя далеко не всюду и не всегда. Их возрождали в зависимости от требований хозяйства и пользовались ими по мере необходимости. Исследователь в различных неолитических памятниках находит раскалывание и оббивку трубчатой кости, перерубание рога оленя, строгание кремневым скобелем и ножом. На севере Европы, как об этом можно судить по Оленеостровскому могильнику на Онежском озере, по одноименному могильнику в Баренцевом море, по изделиям из Уральских торфяников, костяным и роговым гарпунам без вкладышевого оснащения и с вкладышами, различным типам специализированных наконечников для стрел, скульптурным изображениям лосей и других фигур, был достигнут высокий технический уровень.
В таких поселениях полярной зоны, как Варангер, богатых рогом оленя, костью и бивнем морских млекопитающих, кремневым резцом обрабатывались съемные гарпуны, рыболовные крючки, гребни для расчесывания волокон, штампы для керамики и др. Вырезание рыболовных крючков из трубчатой кости производилось по способу выборки сначала внутреннего рисунка крючка и последующего оформления его внешних очертаний.[260]
В Скандинавии существовали и другие способы выделки рыболовных крючков. В заготовке просверливалось отверстие диаметром 5—7 мм, служившее исходной точкой для работы резцом, которым острие крючка отделялось от стерженька. Этим способом пользовались с эпохи маглемозе. Он применялся в Северной Америке и Океании.[261] Материал в заготовке между стерженьком и острием вырезался под углом 40°.
Новым в неолитической обработке рога к кости следует считать изготовление пластин-обкладок к усиленным лукам, открытых А. П. Окладниковым в серовских погребениях Прибайкалья.[262] Пластины-обкладки вырезались из неветвистых рогов молодых оленей, с наружного компактного слоя, отличающегося большой упругостью. Пластинка достигала в длину 50—87 см, а ширина ее не превосходила 14—15 ми, толщина — 0.3—1.4 мм. Чтобы отделить такую полоску от рога благородного оленя, требовалась исключительно тачная работа резцом, превосходящая все известные нам примеры резания в прошлом. По всей вероятности, в момент отделения обкладки она была шире и толще указанных размеров и лишь после окончательной отделки принимала эти пропорции. Следы показывают, что обкладка обрабатывалась посредством подстругивания ножом и шлифовки на абразиве. Часто обкладка, общая длина которой достигала 160 см, монтировалась из нескольких коротких пластинок, соединенных одна с другой путем наложения косо срезанных концов.
Как прикреплялась обкладка к луку? Привязывалась ли обмоткой или приклеивалась существовавшими в то время вяжущими веществами? Вопрос остается открытым. Здесь мы не затрагиваем конструкции неолитических луков, которых касались многие авторы. Одна из лучших последних работ на эту тему написана Г. Кларком.[263]
Пиление кости и рога не играло существенной роли в палеолите, хотя такие факты отмечены во многих стоянках. Обычно в качестве пилки служила кремневая призматическая пластинка, а ретушь придавала лезвию зубчатый характер. Надпиливались чаще всего трубчатые кости мелких животных (зайца, песца), из которых изготовлялись бусы. Иногда надпилы можно было обнаружить на ребрах животных, предназначенных к поперечному членению (Костенки I, Авдееве и др.). В неолите кремневая пилка тоже нередко служила для производства раковинных или костяных бус, подвесок, как о том говорят среднеазиатские памятники, в частности пещера Дркебел. Распиливались, как правило, мелкие предметы. Несколько шире пиление рога применялось у обитателей свайных поселений Швейцарии. Кремневые пилки открыты в неолитических памятниках Испании (Casa-de-Maura).
В особом ряду стоит обработка кости и рога на поселении Нарва I, исследованном Н. Н. Гуриной в 1951—1952 и 1961 гг. Именем нарвской культуры названа целая группа аналогичных памятников в Эстонии (Лунда) и Латвии. Некоторые стороны памятника остаются неясными. Вместе с тем богатые материалы из кости и рога рисуют своеобразную технику их обработки. Всюду видны четко выраженные линейные следы поперечного и продольного членения кости и рога абразивными пилами, шлифования и затачивания на песчаниковых плитках (рис. 44, А—Г).
Диафизы распиливались не только поперек под утлом 45—60°, но и вдоль оси. Эпифизы опиливались с боков, чтобы выровнять кость по прямой. Рога лося распиливались в разных направлениях. Удалялись отростки для дальнейшей их обработки, членилась на квадраты, ромбы и треугольники плоская часть лосевого рога и т. д. Назначение всех форм заготовок пока не поддается объяснению. Но достаточно наглядная тенденция распространить абразивный способ пиления на многие операции, даже такие, как отеска и рубка, здесь прослеживается с несомненностью. В этом отношении на поселении Нарва I наблюдается явление, в известной мере аналогичное переходу к абразивной обработке дерева у пуэбло в Нью-Мехико.
Абразивный уклон в Нарве I получает разгадку в наличии превосходного мелкозернистого песчаника. Его особым достоинством надо считать тонкослойность, способность расщепляться на пластинки до 1.5 мм толщины и высокую степень самозатачиваемости. Несмотря на обработку относительно вязкого вещества, каким является кость, абразивы Нарвы I не «засаливались». Выпадение кварцевых зерен происходило своевременно, вместе с порошком распиливаемого предмета.
Рис. 44. Абразивные пилы из Нарвы I.
А, Б — два типа пилок, н. в.; В — фото одной из пилок со следами на рабочем крае, н. в.; Г — микрофото следов, ×5; Д, Ж — положение пилок в процессе работы; Е — эпифиз трубчатой кости со следами распила.
Песчаниковые пилки не отличались большой длиной. Самые крупные из найденных имели 14—15 см. Большинство было короткими пилками. от 5 до 10 см, которыми, однако, можно было распиливать пястные и плюсневые кости крупных животных вдоль, т. е. пилить предметы, превышающие своей длиной самые пилки, в чем заключалось еще одно достоинство их (рис. 44,