Ко второму году жизни разваются новые способности: малыши уже могут рассказывать о событиях дня и вспоминать более отдаленные события из прошлого. Вероятно, эти изменения иллюстрируют созревание средневисочной доли мозга (включающей гиппокамп), теменной доли и орбитофронтальной коры; этот процесс позволяет обрести «эксплицитную» память.41 Эксплицитная память – это то, что имеет в виду большинство людей, говоря о памяти вообще. Когда воспроизводятся эксплицитные воспоминания, у человека возникает внутреннее ощущение «я вспоминаю». Есть две формы эксплицитной памяти – «семантическая» (фактическая) и «эпизодическая» (автобиографическая). В таблице 3.1 представлен обзор типов и характеристик памяти.
Развитие уникальных аспектов эксплицитной памяти включает в себя ряд областей детского опыта. Чувство последовательности, которое считается функцией гиппокампа как «когнитивного картографа», развивается на втором году жизни.42 Вспоминание очередности событий позволяет ребенку развить чувство времени и последовательности. Дети привыкают к тому, что обычно происходит сначала, а что потом, и бурно реагируют на отклонения от этой привычной схемы. С этой способностью гиппокампа связано создание «пространственной карты» – представлений о том, как расположены вещи в мире. Нарушения в работе гиппокампа у животных, например, приводят к потере известного маршрута при прохождении лабиринта.43 «Когнитивный картограф», таким образом, способен идентифицировать контекст и создавать четырехмерное ощущение себя в мире и во времени. Способность мозга формировать временные и пространственные представления, несомненно, имеет большое значение для выживания. Эксплицитная память играет важную роль в обеспечении ощущения пространства и времени – она позволяет людям помнить, где находятся те или иные предметы и когда они там были.
Таблица 3.1. Имплицитная и эксплицитная память
Имплицитная память
Ранняя форма памяти – присутствует до рождения.
Лишена субъективного внутреннего опыта «вспоминания» о себе или о времени.
Включает ментальные модели и «приоритизацию».
Включает поведенческую, эмоциональную, перцептивную и соматосенсорную память.
Фокальное внимание для кодирования не требуется.
Опосредуется через мозговые цепочки, участвующие в начальном кодировании и не зависящие от медиальной височной доли/гиппокампа.
Эксплицитная память
Поздняя форма памяти – начинает появляться на первом году жизни.
Семантическая (фактическая) память: развивается в возрасте от одного до двух лет.
Автобиографическая (накопление эпизодической памяти): прогрессивное развитие после второго года жизни.
Требуется осознание для кодировки, требуется наличие субъективного «чувства вспоминания» (о себе и времени).
Для кодирования требуется фокальное внимание.
Обработка гиппокампом необходима для хранения и первоначального воспроизведения.
Консолидация коры делает выбранные события частью постоянной памяти и не зависит от участия гиппокампа в их извлечении.
Паллер, Восс и Вестербергер заявили:
Модель декларативной памяти обычно постулирует, что отдельные функции или фрагменты должны быть связаны друг с другом, чтобы обеспечить надежное хранение данных в памяти. Воспроизведение, повторение и закрепление, таким образом, влекут за собой синхронную активацию в рассредоточенных корковых сетях, и эта кросс-кортикальная активность может относиться к тому же типу, что и сознательный опыт в целом.44
Таким образом, мы можем увидеть, как развитие сознания может быть тесно связано с развитием памяти. И память, и сознание зависят от интегративных процессов в мозге. Эту связь дифференцированных элементов также можно увидеть в том, как энергия и информация распределяются в отношениях – сначала с родителями, а затем в социуме и мире.45 На память влияет использование языка в коммуникативных паттернах – и на уровне микрокультуры (семьи), и на уровне макрокультуры (общества в целом).46 Таким образом, сознательный опыт «я» частично формируется нашим социальным опытом.
Ко второму году жизни у детей начинает складываться более сложное представление о себе в мире. Исследователи изучали то, как дети реагируют на свое отражение в зеркале – не «обычное», а с красной или зеленой отметкой на лице. Полутора-двухлетние дети замечают что-то «другое» в своем отражении, и это позволяет предположить, что у них есть мысленный образ того, как они обычно выглядят. Исследуя красную отметину, полуторагодовалые дети могут уже касаться своего лица, а не зеркала. Ко второму году жизни у ребенка развивается чувство физического мира, времени и последовательности, а также самоощущение, которые составляют основу эксплицитной автобиографической памяти.47 В более ранний период события из жизни ребенка могут запоминаться («память о событиях»), но считается, что это семантические воспоминания о переживаниях, в которых нет «самоощущения во времени». Такое самоощущение является отличительной чертой автобиографических (эпизодических) воспоминаний.48
Уилер и другие исследователи обобщили ряд работ по нейровизуализации, показав, что память на факты (семантическая память) функционально отличается от памяти о себе во времени (эпизодическая память).49 Семантическая память допускает пропозициональные представления – представления о внутренних или внешних фактах. Они могут быть выражены словами или в графической форме, и их можно оценить как «истинные» или «ложные». Такое семантическое знание, знание о фактах окружающего мира, получило название «ноэзис». Напротив, автобиографическая или эпизодическая память требует способности, называемой «автоноэзис» (самопознание), и, по-видимому, зависит от развития лобных областей коры головного мозга. Эти области претерпевают быстрое развитие, зависящее от опыта, в течение первых нескольких лет жизни. Считается, что они опосредуют автоноэтическое сознание. Способность человеческого разума совершать то, что Тульвинг и его коллеги назвали «мысленным путешествием во времени», то есть иметь ощущение воспоминания о себе в прошлом, осознание себя в настоящем и проекции себя в воображаемое будущее – уникальна.50 К середине третьего года жизни ребенок уже начинает присоединяться к родителям во взаимно конструируемых сюжетах, сотканных из реальных и воображаемых событий.51 Богатство самопознания и автобиографических нарративов, по-видимому, опосредовано межличностными диалогами, в которых родители строят сообщения о внешних событиях и внутренних субъективных переживаниях персонажей.
Нельсон описывает этот процесс так:
Основной переход в развитии детей дошкольного возраста можно рассматривать как движение к социально-культурно-языковому «я» в обществе. Этот переход на новый уровень социально-когнитивного сознания проявляется в значительных изменениях, которые происходят в возрасте между двумя и пятью годами – в этот период меняются уровни функционирования в бесчисленном множестве ситуаций, экспериментальных и повседневных. Этот процесс подробно описан в литературе по развитию.52
Затем Нельсон говорит о последствиях роста:
Наблюдаемые изменения не вызваны каким-то одним фактором, они зависят от многих связанных между собой навыков, уникальных для человеческого развития. Они не являются продуктом внезапного изменения когнитивного уровня, а представляют собой непрерывный процесс развития функций. Среди достижений этого периода важнейшим является высокий уровень социальных и культурных функций языка. Переход к «культурному я» зависит от опыта использования языка в социальном контексте, то есть от социальных практик, но его последствия также глубоко индивидуальны. Значение имеют в том числе социальная и когнитивная осведомленность ребенка и его способность к новым уровням ментальных представлений и рефлексивного мышления. Этот процесс – медленный и в значительной степени интерактивный – завершается «культурно насыщенной» концепцией себя, возникновением памяти о себе, личной истории и появлением воображаемого будущего, в котором отражены ценности, ожидания и формы, продиктованные усвоенной культурой.53
Есть данные, что усиление родительских рефлексий, связанных с общим опытом, ускоряет развитие «автобиографического я» у ребенка.54 Как пишут Фивуш и Нельсон, «вспоминая о прошедших событиях под руководством взрослых, дети строят наполненное представление об отношениях между прошлым и будущим, между собой и другими. В этом процессе присутствуют обсуждение, сравнение и обобщение данных о своих внутренних состояниях и состояниях других, и в ходе взаимодействия эти состояния превращаются в нарратив, объясняющий поведение».55 Таким образом, мы можем предположить, что опыт привязанности – то есть общение с родителями и другими взрослыми – напрямую повышает способность ребенка к автоноэтическому сознанию. Возможно, именно поэтому разговоры о прошедших событиях улучшают память. Иначе говоря, наши отношения с другими людьми формируют не только то, что мы помним, но и то, как мы это помним. Под влиянием общения складывается и «ощущение себя», которое запоминается.56 Пример эмпирического подтверждения этой точки зрения можно найти в исследовании Джека и его коллег:
Мы записали разговоры о прошлом, состоявшиеся в 17 парах «мать – ребенок» в разное время, когда детям было от двух до четырех лет. Когда детям, участвовавшим в исследовании, было 12–13 лет, у них взяли интервью об их ранних воспоминаниях. Подростки, матери которых во время тех давних бесед чаще прибегали к уточнениям, имели более ранние воспоминания о детстве, чем те, у матерей которых соотношение уточнений к повторениям было меньше. Эти данные соотносятся с гипотезой о том, что разговоры о прошлых событиях в раннем детстве оказывают длительное влияние на автобиографическую память.