то связано с созреванием медиальной височной доли, включая область гиппокампа. В возрасте от полутора до двух-трех лет начинает формироваться эпизодическая память. Этому способствует развитие префронтальных отделов головного мозга, особенно орбитофронтальной коры. В дошкольном возрасте активно формируется и усложняется самоощущение.
Нельсон и Карвер объясняют:
Изменения в эксплицитной памяти в дошкольном возрасте обусловлены развитием различных префронтальных функций, которые поддерживают работу височной доли. Например, в дошкольном возрасте дети начинают регулярно использовать стратегии, помогающие запоминать разные вещи; применение стратегий является квинтэссенцией префронтальной функции… [Авторы далее утверждают, что] нейронные цепочки, участвующие в долговременной памяти, в младенчестве и дошкольном периоде развиваются медленно. Речь о цепочках, которые передают данные из медиальной височной доли, где выполняется начальное кодирование и консолидация, и коры, где хранится память. Таким образом, именно созревание нервной системы, вероятно, объясняет постепенное «выздоровление», избавление от инфантильной амнезии.108
В целом феномен инфантильной амнезии напоминает нам о более крупной проблеме запоминания и забывания. Внутреннее ощущение того, кто мы есть, формируется как тем, что мы можем вспомнить «эксплицитно», так и скрытыми воспоминаниями. Имплицитные воспоминания создают ментальные модели и внутренний субъективный опыт, состоящий из образов, ощущений, эмоций и поведенческих реакций.
Эмоции, запоминание и забывание
Все ли пережитое запоминается? Нет. Забывание – важный аспект эксплицитной памяти; если бы у нас был легкий доступ ко всем закодированным мозгом переживаниям, оперативная память переполнилась бы лишними фактами и образами и не могла бы эффективно работать.109 Какие события запоминаются прочно, а какие забываются? Многие исследования указывают на эффект перевернутой U-образной кривой (см. закон Йеркса – Додсона).110 Опыт, который не связан с сильными эмоциями, не привлекает много внимания и с большой вероятностью будет маркирован как «неважный». И его будет трудно вспомнить. События, связанные с эмоциями средней и высокой интенсивности, по-видимому, помечаются как «важные» (вероятно, из-за некоторых анатомических структур в лимбической области и связанных с ней зонах; речь об этом пойдет в следующих главах) и легче запоминаются. Если события ошеломляют и вызывают ужас, может включиться «защита» – эксплицитное кодирование и последующее воспроизведение будут заблокированы. Как сообщают Эльзинга и его коллеги, исследовавшие влияние гормона стресса на процесс вспоминания, «вызванный стрессом кортизол специфически влияет на долговременную декларативную память. Это важно для понимания того, как влияет травматический стресс на работу памяти у пациентов с психическими расстройствами».111 Кортизол может препятствовать эксплицитной обработке, блокируя работу гиппокампа. Есть и другие факторы, которые способствуют такой блокировке, – например, так называемое «разделенное внимание».112 Другие элементы травмирующего события могут увеличить силу имплицитного кодирования – например, в ответ на сильный стресс происходит разряд нервных импульсов миндалевидного тела и высвобождение норадреналина. То есть травма может по-разному влиять на имплицитную и эксплицитную память; однако точные механизмы взаимодействия этих двух слоев памяти еще предстоит изучить.113
Даже разовые события могут влиять на силу синапса, но повторяющиеся эмоционально окрашенные переживания оказывают наибольшее влияние на связи внутри мозга. Другими словами, не все наши контакты с внешним миром одинаково воздействуют на разум. Исследования показали: если мозг оценивает событие как «значимое», вероятность того, что это событие запомнится, повышается. Например, человек, переживший сильную боль, впоследствии может показывать более интенсивную реакцию не только на свою боль, но и на боль других.114 Некоторые исследования предполагают, что действие связанных со стрессом нейромодуляторов – кортизола и адреналина – может быть непосредственно вовлечено в активацию областей мозга, участвующих в кодировании памяти.115 Мозг оценивает значимость стимулов разными способами, в том числе отталкиваясь от активации миндалевидного тела. Если миндалевидное тело активируется, то энграмма, закодированная в этот конкретный момент, считается значимой; также в процессе участвует механизм, связанный с работой гиппокампа, – так запускается «память, основанная на ценности».116 В результате специфического опыта происходит заметное увеличение силы синапсов. Как мы увидим в главе 5, посвященной эмоциям, такие «системы ценностей» могут служить нейромодуляторными цепочками. Речь о процессах, которые (1) повышают возбудимость и активацию нейронов; (2) повышают пластичность нейронов и создание новых синаптических связей; и (3) включены в обширную сеть нервов, связывающих между собой различные области мозга. Эмоционально заряженное, насыщенное ценностью воспоминание активируется с большей вероятностью, чем множество других энграмм, накопленных на протяжении всей жизни.
Взаимосвязь между эмоциями и памятью объясняет тот факт, что эмоционально заряженные переживания вспомнить легче. Как заявил Джеймс Макго,
имеющиеся данные свидетельствуют: влияние нескольких нейромодуляторных систем на память проходит интеграцию посредством процессов, происходящих в миндалевидном теле… Эти данные убедительно подтверждают общую гипотезу о том, что эндогенные нейромодуляторные системы, активируемые опытом, влияют на регуляцию хранения данных. [Далее автор продолжает утверждать, что] сила воспоминаний зависит от степени эмоциональной активности, вызванной обучением. Высокоэмоциональная стимуляция вполне может, как говорит Уильям Джеймс (1890), «оставить шрам на ткани мозга» в виде стойких изменений синаптической связи.117
Другими словами, эмоция усиливает создание новых синаптических связей за счет повышения пластичности нейронов.
Каковы механизмы повышения пластичности? Точная связь между эмоциями и активацией генов, инициирующих образование новых синапсов, еще полностью не описана. Тем не менее исследования, проведенные на сигнальных молекулах беспозвоночных животных, открывают некоторые интригующие возможности.118 Белок, названный CREB-1, по-видимому, приводит к активации генов, инициирующих синтез другого белка, необходимого для установления синаптических связей. Рост новых синапсов обычно сдерживают гены, подавляющие память. По-видимому, они регулируют передачу информации из кратковременного хранилища – оперативной памяти – в долговременную память. Процесс подавления роста синапсов может быть опосредован белком, называемым CREB-2. Если обнаружится, что этот процесс происходит не только в мозгу животных, но и в мозгу человека, то, возможно, это объяснит некоторые особенности работы долговременной памяти. Мозг работает так, чтобы нерелевантные стимулы не кодировались в долговременной памяти. Чтобы данные попали на «долгое хранение», запускаются определенные активные процессы, – это часть так называемого «долгосрочного потенцирования». В этой области еще будут захватывающие открытия, связанные с эмоциональными механизмами, посредством которых миндалевидное тело и другие структуры мозга улучшают кодирование памяти. Нам предстоит изучить процесс нейропластичности, посредством которого структура мозга меняется в результате опыта.119
Цепочки мозга, которые активируются, когда мы переживаем эмоционально «заряженный» опыт, работают как оценочные центры, напрямую влияющие на фокус внимания и состояние. Во время эмоционально значимого опыта внимание концентрируется, возникает состояние возбуждения. Определенные области мозга, такие как базальные ядра,120 активируются и высвобождают ацетилхолин, в результате растет вероятность активации генов в нейронах, которые возбуждаются одновременно. Сосредоточенное внимание также может увеличивать локализованное высвобождение мозгового нейротропного фактора – белка, который увеличивает экспрессию генов и может способствовать развитию нейронных связей в мозге.121 Другими словами, «эмоция» – это процесс, который помогает сосредоточить внимание и создает условия для нейропластических изменений. Некоторые из этих условий, необходимых для постоянного роста и обучения мозга, могут нарушаться при различных психических состояниях, включая депрессию.122
Связи между памятью, эмоциями и самоощущением сложны. Пролить на них свет помогает нейробиология. Как отмечают Роберт Пост и его коллеги,
считается, что миндалевидное тело участвует в придании эмоциональной значимости объекту и связывании его с другими системами памяти. Первоначально данные передает гиппокамп, а затем включаются другие области, потенциально включающие сотни тысяч, если не миллионы синапсов. Свойства предметов согласованно «синтезируются» разными путями; можно предположить, что историческая и эмоциональная значимость предметов также «синтезируется», а затем редактируется, обновляется и меняется на основе нового опыта. Сложные ассоциативные эмпирические свойства и сигналы могут быть связаны с важными объектами в окружающей среде – влияние оказывают родители, братья, сестры и даже представление о себе.123
Создавая смысл, наши эмоциональные нейромодуляторные системы помогают организовывать и интегрировать воспоминания. Наша жизнь наполнена имплицитными влияниями, происхождение и «работу» которых мы можем не осознавать. Если вернуться к инфантильной амнезии, мы увидим, что сохранность имплицитной памяти при нарушении эксплицитного вспоминания – типичный процесс, не связанный с травмой. С ходом жизни дети могут вспомнить все больше и больше событий прошлого, поскольку эти воспоминания вплетаются в повествовательную картину «себя во времени». Этот нарратив возникает по мере того, как нагруженные ценностями воспоминания консолидируются и становятся частью эксплицитной системы автобиографической памяти. Не всякий опыт будет вспоминаться; это часть нормального забывания. Наш разум должен избирательно подавлять кодирование, вспоминание и закрепление произошедших событий, ведь в противном случае возникла бы перегрузка.