63 Спонтанная двигательная активность, прямое выражение внутренних состояний через аффективные сигналы – продукт правого полушария. В этой модели правила социального отображения считаются продуктом левого полушария, которое, как показывают некоторые исследования, с большей готовностью контролирует нижнюю часть лица. Правое полушарие регулирует выражения верхней части лица, они более спонтанны и отражают непосредственные «аутентичные» внутренние состояния.64
Сознание и латеральность мозга
Хотя в популярной литературе правое полушарие иногда называют «территорией бессознательного», на самом деле сознательные и бессознательные процессы есть в обеих половинах мозга. Полушария могут иногда функционировать совершенно обособленно и изолированно друг от друга; в других случаях имеет место интеграция и двухполушарное функционирование. Сознание в левом и правом полушариях вообще может качественно различаться, так как связь оперативной памяти, опосредованной латеральной префронтальной корой, и 40-герцевый таламокортикальный процесс колебания имеют в распоряжении представления разного характера. Ассоциативные процессы, которые, как считается, лежат в основе сознательного опыта, также могут сильно различаться в левой и правой части мозга. Разумно будет предположить, что существуют правополушарная и левополушарная формы сознания. Оба полушария вместе могут быть задействованы как «надсистема», в которой сознание включает различные группы нейронов. Мы можем назвать это «межполушарным резонансом».
Левое полушарие является центром логической, лингвистической, линейной обработки. (Это может помочь вашей эксплицитной памяти заметить все буквы Л в этом списке.) Оно последовательно и движется от одного представления к другому, а затем к третьему. Это более медленный процесс, чем правополушарная обработка. Основной формой сознательного представления в левом полушарии является слово: мысли, наполненные языковыми представлениями, наполняют наше сознание. То, что мы называем «мышлением», часто относится именно к сознательной вербальной левосторонней обработке. Когда мы осознаем ощущения и образы, они, скорее всего, исходят из правого полушария; когда мы называем их, то задействуем лингвистические центры в левом.
Следует отметить, что левое полушарие, по-видимому, не очень хорошо считывает невербальные социальные или эмоциональные сигналы. Центры распознавания лиц находятся преимущественно в правом полушарии. Это говорит о том, что «реальность» правого полушария, созданный им мир представлений, будет содержать информацию, полученную из внутренних состояний других людей.65 Язык правого полушария – это язык невербальных ощущений и образов. В целом общее впечатление о правом полушарии как о «более эмоциональном» несколько упрощено; точнее будет сказать, что эмоциональный опыт в правом полушарии больше настроен на эмоциональные состояния других (внешнего разума) и нашего «я» (внутреннего разума). Невербальные представления правого полушария связаны с сущностью аффекта, в то время как левое полушарие может иметь врожденную способность конструировать невербальное, нелогичное видение мира. Если левый режим обработки представляет «я» как нечто, ограниченное телом, это можно считать полушарно обусловленной конструкцией воспринимаемой реальности. Однако левое полушарие способно опосредовать правила и может в некоторой степени оценивать сложные социальные ситуации.66 Таким образом, можно увидеть, что отдельное «я» встроено в мир социальных отношений. БПИ (боязнь пропустить интересное), которая возникает в результате обработки нашего РПУ, может включать процессы, опосредованные как левым, так и правым полушарием. Мы смотрим (левое полушарие) на жизнь других, чтобы увидеть свое «я» (правое полушарие) в сравнении с ними. Мы также можем предложить другую аббревиатуру, которая, вероятно, связана с нашей склонностью сравнивать себя с другими, ОСН: ощущение себя неадекватным. Активации РПУ, которые сопровождают озабоченность другими и озабоченность собой, представляют собой нейронные корреляты. Мы переживаем интенсивные эмоции в левой и в правой части мозга, задавая вопросы: «Соответствую ли я..?», «Я принадлежу к..?», «Достаточно ли я..?» Эмоциональные процессы являются фундаментальной частью обоих полушарий. БПИ и ОСН, вероятно, являются двусторонним набором событий: оба наших полушария эмоциональны. Мы творчески пользуемся обоими. Наша способность воспринимать первичные эмоциональные состояния, осознавать их, творчески размышлять о них, а затем прямо сообщать о них другим может показать некоторые качественные различия в переживании эмоций «справа» и «слева» в мозгу. Но в конечном счете нам нужен весь наш мозг целиком, чтобы жить свою жизнь.
Привязанность, латеральность мозга и представленческие процессы
Поскольку эмоции связаны с механизмами оценки-возбуждения как в правом, так и в левом полушарии, они влияют на все аспекты познания, от восприятия до рационального принятия решений. Как мы видели, опыт привязанности в раннем возрасте оказывает прямое влияние на формы памяти, нарратив, эмоциональную регуляцию и межличностное поведение. Исследования показывают, что левое и правое полушария могут испытывать разные аспекты эмоциональной реакции. Затем мы можем задаться вопросом, как аффективная настройка – резонанс состояний разума между ребенком и родителем – может влиять на два полушария. Мы предполагаем, что различные паттерны отношений привязанности включают коммуникацию между одним и тем же полушарием мозга у родителя и ребенка. Более зрелое состояние разума взрослого человека будет задействовать аналогичные мозговые процессы у ребенка. Если это происходит регулярно в раннем детстве, вполне вероятно, что эти общие состояния могут укорениться в ребенке как характерные черты.
Каковы доказательства того, что отношения с родителями могут оказывать асимметричное воздействие на развивающийся мозг ребенка? Исследования, проведенные Джеральдин Доусон и ее коллегами, Тиффани Филд и ее коллегами, а также другими учеными, показывают, что участие левого полушария в положительных эмоциях, таких как радость и волнение, делает его особенно уязвимым к дисфункциям в случае материнской депрессии.67 Другие исследования, напротив, предполагают, что к этим изменениям может привести не сама материнская депрессия, а другие факторы68, некоторые указывают, что пренатальная депрессия связана с изменениями в типичном развитии регуляторных цепочек плода и может привести к предрасположенности к более поздним аффективным проблемам.69
В исследованиях пар «мать – ребенок», где у матери присутствовала длительная депрессия, результаты ЭЭГ свидетельствовали об ослаблении функционирования левого полушария с относительным увеличением активности правого полушария. Этот результат показывали и матери, и дети. Если депрессия матери длилась больше одного года, то у ребенка в будущем с большой вероятностью возникнут нарушения активации левого полушария. Материнская депрессия связана с пониженной способностью к настройке и резонансу состояний позитивного спектра, таких как волнение, интерес и радость.70 Правое же полушарие отвечает за отрицательные эмоции, такие как страх, печаль и гнев. В целом эти результаты согласуются с основанным на валентности взглядом на эмоциональную латеральность, согласно которому асимметрия обычно определяет тональность эмоционального опыта. Есть исследование, которое показало, что при непрерывном грудном вскармливании отрицательного влияния материнской депрессии на мозг ребенка не наблюдалось. Авторы предполагают, что в этом случае положительные взаимодействия могли частично смягчить негативные последствия материнской депрессии.71
Другие исследования предполагают, что общение родителей и детей первых лет жизни может непосредственно формировать латерализацию мозга. Ньюман, Бавелье и их коллеги обнаружили, что визуальное отображение сигналов АЯЖ (американского языка жестов), используемых для общения людьми с нарушениями слуха, осуществляется в различных областях мозга в зависимости от того, когда этот язык был изучен.72 Например, глухие от рождения люди, выучившие АЯЖ, используют области левого полушария, обычно активные в разговорной речи, в дополнение к использованию участков правого полушария. Ньюман и коллеги также решили изучить слышащих детей, воспитанных глухими родителями, – детей, для которых язык жестов стал первым, и сравнить их с людьми, которые выучили АЯЖ в более позднем возрасте. У людей, которые рано научились общаться с помощью жестов, преимущественная активность отмечалась в левом полушарии, которое обычно опосредует «разговорную» речь. У слышащих взрослых, которые выучили язык жестов после подросткового возраста, левое полушарие не выполняло эту роль. Ранние носители АЯЖ задействовали оба полушария мозга.73
Исследование, сравнивающее глухих детей, воспитанных опытными пользователями языка жестов, с глухими детьми родителей, плохо знакомых с этим языком, тоже выявило важные результаты. Способность мыслить в ментальных терминах оказалась хорошо развита только у тех детей, чьи родители хорошо владели языком жестов. Детям необходимо переживать разговоры о внутренней психической жизни, фокусироваться на таких вещах, как чувства, мысли и воспоминания, чтобы развить важную способность к ментальному зрению.74
Эти исследования показывают, что мозг реагирует на опыт, меняя свои нейронные цепочки; он способен переключаться на альтернативные сенсорные режимы в зависимости от поступающего стимула; время воздействия раздражителей напрямую влияет на то, насколько «пластичным» будет мозг во время адаптации. Далее мы можем предположить, что социальная природа обработки информации – формы, в которой происходит межличностное общение, – может быть важной детерминантой в дифференциации мозга. Независимо от того, опосредуется язык визуальными или слуховыми средствами в раннем возрасте, задачу обработки речи берут на себя одни и те же области мозга. Может ли быть так, что формы эмоционального взаимодействия (или их отсутствие), которые включают невербальные аспекты общения, способны напрямую формировать развитие мозга посредством процессов, зависящих от опыта? Это еще предстоит изучить.