Даже на уровне физики мы знаем, что наша единая реальность имеет как минимум два «царства»25: небольшие единицы или кванты энергии образуют фундаментальную область микросостояний, а крупные скопления микросостояний превращаются в макросостояния материи, такие как наши тела. Триста пятьдесят лет назад сэр Исаак Ньютон вывел математические законы, которые могли предсказать, как твердые объекты, такие как планеты, звезды и даже яблоки, будут взаимодействовать друг с другом. Это макросостояние «классического» ньютоновского мира представляет собой царство, в котором реальность проявляется как набор взаимодействующих сущностей.
Однако сто лет назад физики обнаружили, что более мелкие частицы, электроны и фотоны, не подчиняются законам Ньютона. Здесь, в этой области микросостояний, например, нет направления изменения, называемого Стрелой Времени, и опыт реальности – это опыт событий, а не сущностей, состоящих друг с другом в отношениях. Сфера микросостояний наполнена событиями, которые глубоко взаимосвязаны; область макросостояний заполнена объектами, которые кажутся отделенными друг от друга.
Таким образом, с точки зрения физики у нас есть научная причина предположить: то, что наши макротела воспринимают как природу реальности – отдельные вещи, субъекты, – на самом деле не составляет полной картины. Квантовый мир микросостояний, который может лежать в основе появления макросостояний, представляет собой одно из взаимосвязанных полей отношений. Здесь поток энергии влияет на более крупную систему «полей вероятности» способами, которые глаз может не увидеть, а наша система восприятия не в состоянии понять. Это похоже на цитату из «Маленького принца» Антуана де Сент-Экзюпери: «Самого главного глазами не увидишь».26
Рассмотрим волну в океане. Вы можете себе представить, что волны в сотне ярдов от моря состоят из молекул – маленьких, но все же макросостояний, – которые будут двигаться к вам, оказываясь уже то в пятидесяти ярдах, то в десяти, то приблизившись вплотную, как бывает, когда волна разбивается о ноги. Ньютоновский разум мог бы сказать: «Я видел волну вот там, а теперь она разбивается о мои ноги». С этой точки зрения волна – это термин, означающий зыбь воды.
Но сказав так, вы бы ошиблись.
Вы бы упустили реальность того, что вы видите. Да, это вода. Но то, что движется, то, что течет, – это на самом деле не вода, а энергия волны. Суть этой волны – энергия. Эта энергия толкала молекулы вверх и вниз, так что фотоны, отражаясь от них и попадая в ваши глаза, давали точное визуальное восприятие чего-то, движущегося в пространстве. Но на самом деле это энергия, устремляющаяся вперед, к берегу, и о ваши ноги разбиваются совсем не те же молекулы воды, которые вы видели уходящими к горизонту.
Разум может фактически погружаться в обе сферы единой реальности, воспринимая объекты и события. Возможно, сам он в большей степени событие. Но объекты сбивают нас с толку, временами из-за них мы упускаем глубоко реляционную природу жизни, которая иногда может быть невидима для наших «ньютоновских» глаз.
Резонирующие разумы
Как обсуждалось в главе 5, некоторые нейроны являются частью нейронных сетей, обладающих «зеркальными» свойствами. Эти зеркальные нейроны не только позволяют нам «впитывать» то, что мы видим, как делают и чувствуют другие; они также формируют наши собственные действия и даже чувства.27 Эти нейроны непосредственно влияют на наши двигательные действия (имитация) и на изменения в наших подкорковых состояниях (внутренняя симуляция), благодаря чему мы ощущаем внутри своего тела состояние, подобное состоянию другого человека.28 Наши внутренние изменения направляются вверх вдоль островковой доли, чтобы создать интероцептивные карты, которые отражают – или отзеркаливают – то, что происходит внутри кого-то другого. По сути, мы входим в «резонанс» с другим человеком, два «я» могут соединяться вместе и превращаться в «мы».
Нейронные карты нашей идентичности и самоощущения в значительной степени формируются нашим опытом – полученным в семье, компании друзей, в культуре. Идея «отношенческого» разума состоит в том, что наши связи с людьми и внутренней природой, наши межличностные и внутриприродные аспекты того, кто мы есть, формируют то, как мы ощущаем свою идентичность. Пико Айер заявляет: «Я могу быть созвучен с чем-то, только если я не заперт в своей одинокой голове».29 Существуя как отдельное, одинокое «я», считая, что наша идентичность находится исключительно в нашей голове, мы в конце концов придем к образу жизни, лишенному смысла, взаимосвязи и взаимозависимости. Мы лишимся большой связи с миром природы.
С точки зрения картирования нейронов области сети РПУ, включая медиальные префронтальные и задние поясные узлы коры, играют важную роль в нашем переживании «я».30 Будущие исследования могут показать подробней, как предлагаемые ментальные карты идентичности коррелируют с активностью и функцией важных сетей, но сейчас можно просто сказать, что нейронные сети лежат в основе ментальных формаций «я», «вы» и «мы» в рамках субъективного опыта. Если мы представим интегрированную идентичность, которая удерживает и человека, и его партнера в отношениях, это будет всеобъемлющая идентичность, называемая «Я-Мы». Этот набор связей раскрывается с помощью таких терминов: сеть зеркальных нейронов; средние префронтальные карты «я», «вы», «мы» и «Я-Мы»; нейронные корреляты сострадания и эмпатии, бытия и принадлежности – все они составляют нашу «схему резонанса».31
Соединение разумов происходит через разные модальности передачи энергии и информации. Физическая близость одного человека к другому имеет прямые эффекты, которые могут служить «скрытыми регуляторами», передающими, например, теплоту и тактильную стимуляцию.32 Прикосновения – чрезвычайно важная часть отношений между родителями и детьми.33 Некоторые исследования показывают, что физическая близость напрямую влияет на электрическую активность мозга каждого человека.34 Но даже на расстоянии один разум может напрямую влиять на активность и развитие другого посредством передачи энергии и информации. Этот процесс присоединения происходит посредством как вербальных, так и невербальных сигналов, которые один разум посылает другому. Мы создаем синхронность с окружающими, когда покидаем свои «одинокие головы» и настраиваемся на сущность того, что называем «другие», в мире людей и природы. Эти «другие» в конечном итоге начинают восприниматься как неотъемлемая часть того, кто мы есть. Мы настраиваемся на них, и в этом резонансе меняемся, поскольку синхронизируем внутренний опыт с внешним. Отношения не только «воздействуют на нас», но и «становятся нами».
Слова и просодические, невербальные компоненты речи содержат информацию, которая создает представленческие процессы в сознании получателя. Другие невербальные сигналы, включая выражение лица, тон голоса, жесты и время ответа, оказывают прямое влияние на социально чувствительные ценностные цепочки мозга. Внешний план этих эмоциональных социальных сигналов служит для активации тех самых нейронных цепочек, которые опосредуют реакцию получателя: внимание, оценку смысла и создание возбуждения. Эмоциональное взаимодействие с другим человеком создает каскад сложных дифференцированных процессов оценки-возбуждения, которые направляют поток энергии и обработки информации в нашем собственном мозгу. Эмоциональное состояние отправителя напрямую формирует эмоциональное состояние получателя, создавая синхронию. С точки зрения теории сложности сигналы, посылаемые другим человеком, оказывают сильное и непосредственное влияние на траекторию и течение наших собственных состояний разума. Два отдельных индивида могут быть связаны как часть резонирующего целого. Это межличностная интеграция. Однажды я провел несколько дней один в лесу. Через несколько часов переживание того, кто есть «я», поменялось. Сначала это было что-то вроде «Дэн в лесу». А потом возникло ощущение, которое трудно передать словами: «я» стал лесом. Произошел переход от одиночества к «всеединству». Может, это звучит странно, но это было необыкновенное, волнующее переживание. Выход за пределы субъективного одинокого «я» и ощущение реальности взаимосвязи со всем вокруг на самом деле похоже на «внутреннюю связанность» всего, что есть в природе.
В тишине леса возникает симфония – становишься «собой» за пределами тела. Чувство этой полноты открывает разум для более широкой идентичности. «Я» уже не ограничивается именем, которое когда-то дали нам родители. Тем не менее мы начинаем узнавать «я» личной идентичности во взаимодействиях с близкими, формирующими наши нейронные структуры, которые «помнят», какие энергетические и информационные паттерны наполнили наш мозг с первых дней жизни.
Как мы рассмотрим далее в этой главе, детские паттерны передачи энергии и информации между разумами могут создавать организованные стратегии в отношениях. Выходя за пределы семейного опыта в более широкий социальный контекст, мы продолжаем формироваться и конструируем дальше свое ощущение себя – «отдельного» и «связанного с другими». Эти паттерны проявляются в характерных поведенческих реакциях внутри семьи, в контексте привязанности. Разум детей учится приспосабливаться к эмоциональному общению с родителями. Со временем такие паттерны, зависящие от отношений, могут укорениться в качестве стратегий, используемых уже в более общих контекстах. Аспекты регуляции детских эмоций (такие как адаптация к стрессу), когнитивные процессы (такие как память и внимание) и социальная компетентность (включая взаимодействие со сверстниками) зависят от истории привязанности.35 У взрослых можно наблюдать характерные подходы к близости и организации автобиографического нарратива, отраженные в генерализованных состояниях разума в отношении привязанности.
Алан Сроуф и его коллеги в течение последних сорока пяти лет проводили важное исследование – Миннесотское лонгитюдное исследование родителей и детей, о котором мы уже упоминали в предыдущих главах. Важные результаты этого исследования показывают, как ранний опыт межличностных отношений формирует наши пути развития.