34 Такая точка зрения согласуется с нашим видением префронтальной коры, особенно ее орбитофронтальной области как посредника гибкой реакции – изменения реакции обусловлены изменением условий.35
На еще более базовом уровне нейробиологии мы можем изучить, как нейроны интегрируются, складываясь в сети для создания профилей активации нейронных сетей. Мозг учится на собственном опыте, формируя паттерны возбуждения нейронов, которые создают эти сети. Ван Оойен и ван Пелт заявили:
Существует взаимное влияние между формированием формы нейронов и синаптической связностью, с одной стороны, и активностью нейронов и сетей с другой. Данная сеть может генерировать паттерны активности, модифицирующие организацию сети, в результате этой модификации возникают изменения в паттернах активности, которые в дальнейшем меняют структурные или функциональные характеристики и т. д… электрическая активность и нейротрансмиттеры не только участвуют в кодировании информации, но также играют важную роль в формировании нейронных сетей.36
Таким образом, базовая нейронная связность создает «представленческие способности», а также напрямую влияет на природу самой сетевой активности. Это означает, что процесс, который связывает различные цепочки, не только создает новую форму обработки информации, но также формирует более сложную интегрированную сеть. Интегрированные системы в силу своей согласованной деятельности вырабатывают свои характерные черты; целое больше, чем просто сумма отдельных частей. Так выглядит интеграционная синергия. Это центральный процесс, который напрямую связан с саморегуляцией и связью дифференцированных психических процессов.37
В области исследований ментального здоровья есть два пересекающихся подхода. Стивен С. Хейс и его коллеги предложили «терапию принятия и приверженности» (ТПП), в основе которой лежит «теория реляционного поля». Психический опыт возникает из интерактивных отношений между составными частями внутреннего и социального миров человека. Во многих эмпирических исследованиях, подтверждающих эффективность этого подхода,38 это общее понятие рассматривается через призму межличностной нейробиологии – как связывание дифференцированных функций, например в процессе «диффузии», при котором ментальная деятельность, включая мысли, воспоминания и эмоции, не «сливается» в ощущении личности человека. Еще один академический подход – структура АУМ-Р, описанная Джоном Р. Андерсоном и его коллегами. Эта структура означает либо «адаптивный характер мышления», либо «адаптивное управление мышлением – рациональное» и предполагает существование отдельных «когнитивных модулей», например для восприятия, мысли и действия.39 То, как эти модули отличаются друг от друга, становясь при этом связанными, помогает увидеть, как возникает ментальная деятельность. Ее можно напрямую соотнести с областями мозга, которые сами по себе дифференцированы и связаны.40
Фундаментальная роль сложности помогла прояснить развитие и функционирование нейронных сетей и показала нам центральную роль «пространственно-временной интеграции».41 Различные уровни иерархических систем – от наборов нейронов до взаимодействия сложных цепочек – включают пространственно-временные паттерны нейронной активности. Это говорит о том, что мозг способен в данный момент представлять паттерны активности, в которых закодированы данные из прошлого. Как мы уже говорили, организация памяти и функция мозга как «машины предвосхищения» позволяют ему «представлять будущее». Такие механизмы напрямую определяют способы установления связей между различными процессами во времени.
Например, то, как нейронные цепочки предвосхищают опыт, может помочь понять, как развивается разум посредством рекурсивного набора взаимодействий. Представленческие процессы предвосхищают опыт, и они ищут определенных форм взаимодействия, соответствующих их ожиданиям. Таким образом, «предвзятость» системы заставляет ее воспринимать, обрабатывать и действовать определенным образом. Результатом этой предвзятости является усиление особенностей, создающих предвзятость. По мере развития задействованные в процессе цепочки становятся все более дифференцированными и более тщательно встраиваются в интегрированную систему, и эта система продолжает поддерживать свои собственные характеристики. Эти рекурсивные и предвосхищающие особенности развития могут лежать в основе того, как дорсальная и вентральная цепочки влияют на разворачивание латерализации в функционировании полушарий. Традиционные теории, пытающиеся понять латерализацию полушарий и асимметрию мозга, могут рассматривать проблему с точки зрения «ограниченного конечного продукта». Согласно Тревартену, более ясное понимание происхождения этих систем возможно при изучения того, как предвосхищение «встреч с миром» по-разному влияет на каждое полушарие. Как объясняет Тревартен,
пересмотрев теорию, которая признает приоритет внутреннего двигательного планирования и предполагаемых двигательных образов в познании, а также принимает во внимание выражение эмоциональных состояний, связанных с предвосхищающей саморегуляцией и оценкой последствий предполагаемого действия, можно предложить другую точку зрения на асимметрию сознания и памяти – она ищет истоки этих процессов в мозговой деятельности, предвосхищающей опыт».42
Предвосхищение вытекает из формы пространственно-временной интеграции: разум создает сложные представления как процесс между восприятием (сигнал) и действием (реакция) в попытке взаимодействовать с окружающей средой, которая меняется во времени и пространстве. В этом суть того, что мы назвали «нисходящей обработкой»: прошлое формирует текущее восприятие в ожидании ближайшего будущего. Как отмечают нейробиологи Лиз Элиот и Джина Риппон, небольшие врожденные различия в женском и мужском мозге, присутствующие при рождении, могут в ходе развития усиливаться, превращаясь в эмпирически сформированные и закрепленные крупные различия. Эти различия на самом деле не связаны с полом, а сформированы культурным опытом. Этот процесс раскрывает рекурсивное или самоусиливающееся свойство нейропластичности.43 Ценность представленческого процесса, чувствительного к опыту, заключается в том, что он позволяет приспосабливаться к окружению, чтобы «вписаться» в него, а также предвосхищать будущее и действовать более адаптивно, повышая шансы на выживание. Полезные (а иногда и не очень полезные) способы нисходящей обработки как фундаментальной особенности эволюции человеческого разума могут включать в себя пространственно-временную интеграцию.
Развитие и интеграционные процессы
Как развиваются интегративные процессы внутри личности? Какие нейронные механизмы обеспечивают интеграцию? Как эмпирические и структурные факторы влияют на развитие интегративных процессов? Как мы уже говорили, один из подходов состоит в том, чтобы рассматривать основу разума как проистекающую из паттернов потока энергии и информации. Напомним, сложные системы имеют эмерджентные свойства, возникающие в результате взаимодействия их составных частей. В разных главах этой книги мы исследовали общее предположение о том, что разум является эмерджентным феноменом воплощенного телесно и связанного с отношениями потока энергии. Часть этой энергии имеет символическое значение, часть – нет, поэтому у нас есть всеобъемлющая фраза «поток энергии и информации» или «энергоинформационный поток», указывающая на фундаментальные части, составляющие сложную систему, из которой возникает разум. Где находится эта система? Внутри и снаружи – в мозгу отдельного человека и в его взаимодействии с миром. Мы предположили, что разум состоит из четырех аспектов: субъективного опыта, сознания, обработки информации и самоорганизации. Каждая из этих граней может быть эмерджентным явлением.
Четвертая, регулирующая грань разума представляет собой процесс, который помогает организовать телесные и социальные аспекты системы, из которой возникает разум. «Что первично – поток энергии и информации или процесс, который регулирует этот поток?» – в этом вопросе мы видим рекурсию. Как подсказывает нам математика сложных систем, самоорганизация возникает из того, что она организует. Нет внешнего дирижера, нет режиссера этого шоу. Есть эмерджентность, и особым эмерджентным процессом является самоорганизация.
Эта грань разума возникает по мере того, как на протяжении жизни возникают паттерны старых и новых взаимодействий. Поскольку синаптические сети отражают предыдущий опыт, мы рекурсивно усиливаем свою собственную историю. Например, привязанность детей к родителям вызывает те же нейронные реакции, что и привязанность к учителям.44 Опыт, как мы неоднократно говорили, активирует нейроны таким образом, что гены могут проявляться и вызывать изменения в связях нейронов. Информация передается путем сборки нейронных цепочек в задействованные кластеры активации, которые становятся функционально связанными. Эта передача информации сама по себе создает новые представления и психические состояния. Когда новые элементы обработки превращаются в новое состояние системы, происходит соединение дифференцированных элементов в функциональное целое, которое составляет сущность интеграции. Этот процесс, как мы видели, нарушается в результате детской травмы и субоптимального опыта привязанности. Напротив, типичное развитие движется в направлении все более дифференцированных и связанных состояний. Как происходит эта интеграция в мозгу?
Можно предположить, что способность связывать массив нервных процессов опосредована нейронными волокнами, которые служат для соединения анатомически и функционально распределенных областей мозга. Таким образом, дифференцированные способы обработки информации, такие как сенсорные модальности, могут стать функционально связанными.45 Этот базовый нейронный процесс помогает понять, например, как укоренившиеся ментальные состояния, такие как страх и стыд, могут интегрироваться (или не интегрироваться) в поток сложных состояний системы. Синаптические паттерны могут вызывать определенные реакции других людей, и они усиливают уже существующие нейронные «склонности». Это «петля», которая дает нам ощущение того, что мы «застряли» в неоптимальном сценарии