Исследования показывают, что отношение родителя к привязанности является наиболее надежным предиктором привязанности ребенка к этому родителю. Это можно наблюдать и измерять в автобиографических нарративах. Как заявили Пирсон и его коллеги, «конгруэнтность, единство и свободные связи» в таких нарративах являются центральными чертами, раскрывающими «связность разума» в исследованиях ИПВ.76 Считается, что передача сценариев ненадежной привязанности от поколения к поколению часто происходит из-за непоследовательности взрослых. Учитывая, что ненадежная привязанность может рассматриваться как фактор риска,77 понимание природы согласованности становится насущной проблемой для родителей и специалистов в области психического здоровья. Изучая эти вопросы, полезно помнить, что ментальные состояния, которые обеспечивают связь, могут влиять не только на детско-родительские отношения, но и на другие, более крупные виды поддерживаемых нами отношений – на работе, в обществе, с миром. Другими словами, изучение внутренних состояний интеграции в рамках привязанностей родителей и детей может дать полезное представление о том, как мы относимся к большему миру и влияем на него.
Что такое «несвязность разума» и как ее преобразовать в связность? Несоответствие, фрагментация и ограниченный поток информации являются ее элементами, как видно из нарративов ИПВ о людях с отвергающей, тревожной и дезориентированной привязанностью., Исследования людей с субоптимальной историей детской привязанности, получивших статус надежные/автономные по классификации ИПВ в системе Мейн и Голдвин,78 показывают, что они являются чуткими родителями даже в стрессовые моменты.79 Дальнейшие исследования, в которых статус привязанности младенца был идентифицирован как «ненадежный», но затем у человека в молодом возрасте по ИПВ привязанность маркирована как «надежная», выявляют статус «приобретенная надежная привязанность». На эту тему ведутся дискуссии.80 Общий вывод состоит в том, что даже при наличии сложного прошлого детского опыта разум способен достичь интегративной точки зрения – такой человек, становясь родителем, ведет себя чутко и способен к эмпатии. Достигнув интеграции, можно предотвратить тенденцию к передаче ненадежных форм привязанности следующему поколению. Таким образом, достижение согласованности разума становится центральной целью для создания эмоционального благополучия – своего и будущих поколений. Такая интеграция включает в себя внутренние процессы и влияющие на них внешние взаимодействия.
Можно предположить, что интеграция является ключевым процессом, влияющим на траекторию путей развития в направлении устойчивости или уязвимости. Одним из факторов возникновения у подростков некоторых нарушений, таких как расстройства настроения, пищевого поведения или расстройства личности, может быть проблема социальной и неврологической интеграции.81 С точки зрения нейронауки Фейр и его коллеги предлагают:
Считается, что во время развития как зависимая от опыта активность, так и спонтанные волны синхронизированной активности коры поддерживают формирование и поддержание нейронных сетей. Такие механизмы могут способствовать более тесной «интеграции» некоторых областей в сети с течением времени, в то время как другие наборы областей, наоборот, «сегрегируются»… Мы обнаружили, что развитие предлагаемых сетей контроля взрослых включает как сегрегацию (то есть уменьшение связей ближнего действия), так и интеграцию (то есть увеличение связей дальнего действия) в областях мозга, которые их составляют. Задержка/нарушение в развитии процессов сегрегации и интеграции может играть роль в расстройствах контроля, таких как аутизм, синдром дефицита внимания с гиперактивностью и синдром Туретта.82
Что касается аутизма, Риппон и его коллеги представляют свою «модель нейронной интеграции или «временного связывания»: «Мы предположили, что аутизм обусловлен аномалиями информационной интеграции, которые вызваны снижением связи между отдельными локальными нейронными сетями в мозге и возможной чрезмерной связью внутри изолированных нейронных скоплений». Эти исследователи предполагают, что «интерактивная специализация», возникающий в результате стресс и их каскадное воздействие на развивающийся мозг могут объяснить особенности, которые возникают по мере роста ребенка.83 Аутизм влияет на качество отношений ребенка с членами семьи, но опыт, такой как взаимодействие родителей и детей, не вызывает аутизм.84 Здесь мы видим пример того, как некоторый врожденный или приобретенный фактор, препятствующий нейронной интеграции в развивающемся мозге ребенка, приводит к нарушению межличностной интеграции.
Иногда опыт ребенка в социальном мире играет важную роль в развитии мозга и способности к интеграции. Тейхер и коллеги продемонстрировали, например, что воздействие словесных оскорблений со стороны родителей или сверстников оказывает негативное влияние на развитие мозолистого тела, которое объединяет левое и правое полушария, а также других интегративных структур головного мозга, включая взаимосвязи коннектома.85 Социальный мир, в котором живет ребенок, может предложить опыт отношений, который формирует «я». Социальный опыт влияет на способность достигать интеграции во времени. Те, кому не удалось достичь чувства согласованности, могут жить с набором адаптивных «я», цели которых несовместимы друг с другом. Ментальные режимы и информация, которую они обрабатывают, вызывают у таких людей беспокойство и конфликт. Эмоциональный дисбаланс может объясняться неспособностью диахронически интегрировать себя в связное целое. Например, человек, который неоднократно подвергался унижениям в детстве, столкнувшись с неприятием в подростковом или взрослом возрасте, может счесть его «крайне дезорганизующим». Состояние «я», которое нуждается в принадлежности и принятии, находится в прямой оппозиции к состоянию «я», которому необходимо получить статус и подняться до позиции лидера; однако обладание властью неизбежно влечет за собой неудовольствие других. Карьере такого человека может сильно мешать этот «конфликт потребностей».
Большинство людей в той или иной степени испытывают конфликт между внутренними желаниями и внешней реальностью. Это может быть особенно верно для тех, кто меняет страну или культуру. Однако потребность во внутренней согласованности и принадлежности является проблемой для всех подростков и, возможно, даже для каждого из нас на протяжении всей жизни. Иногда желание принадлежности является частью состояний разума, которые могут оставаться неосознанными. Разум может испытывать эмоциональный дисбаланс, который переживается в виде депрессии, беспокойства, неконтролируемой ярости, чувства бессмысленности и «оторванности от себя» (как при «ложном я»), потери мотивации и трудностей в общении. Исследование Хартера и Кианга показывает, что чем больше подростки воспринимают свои роли как «фальшивые», а не «подлинные», тем больше смятения они испытывают.86 Социальные контексты, которые вынуждают людей адаптироваться через состояния «я», не отражающие их собственный опыт, состояния и потребности, вызывают риск развития эмоциональных расстройств – уязвимости к «дезинтеграции». Цифровой мир социальных сетей может усугубить эти проблемы. У всех нас есть потребность жить подлинной жизнью со смыслом и целью, поддерживая чувство собственного достоинства – но и потребность в принадлежности и принятии у нас тоже есть.87
Отношения привязанности могут служить катализаторами риска или устойчивости в той мере, в какой они облегчают поток неаутентичных и аутентичных состояний во взаимодействиях с другими. Мы можем предположить, что аутентичность подчеркивается интегративной коммуникацией надежности – уважением различий и движению к близким связям. Таким образом, реляционная интеграция – это социальное поле, взращивающее аутентичный способ быть самим собой, но в то же время «принадлежать миру». Когда этот способ бытия, который мы можем назвать «подлинным я в отношениях с другими», присутствует неоднократно, у ребенка развивается связное состояние безопасности. Самоорганизация развивается естественным образом благодаря такому продуктивному социальному опыту. Напротив, ненадежные привязанности вызывают уязвимость, потому что они не могут способствовать интегративному процессу самоорганизации. Вспомним наше основное предложение: продуктивное общение культивирует рост интегративных волокон головного мозга. Надежная привязанность включает в себя как дифференциацию ребенка от родителя, так и эмпатическую коммуникацию между ними.
Субоптимальная привязанность, как мы видели, влечет за собой препятствия для этой дифференциации и связи. Когда такие нарушения происходят, у ребенка нарушается система регуляции. При ненадежной привязанности нет умения «полностью» участвовать в отношениях. Вместо этого могут быть приобретены различные адаптивные механизмы, которые увеличивают, уменьшают или дезорганизуют стремление к установлению близких связей. Эти адаптивные механизмы появляются еще в раннем детстве, когда базовые регуляторные цепочки впервые формируются зависимым от опыта образом. Но рост и развитие на этом не заканчиваются. Более поздние отношения со сверстниками, учителями и внутри более широкой культуры также имеют значение; внешние влияния на состояния «я», возникающие при адаптации к социальным контекстам, непосредственно формируют психическое здоровье. Кажется очевидным, что парные отношения могут продолжать влиять на развитие регуляторных способностей и в более позднем возрасте.88 Наши регуляторные способности отражают способность к интеграции, при которой мы связываем префронтальные исполнительные функции с лимбическими, стволовыми и даже висцеральными нейронными сетями.89 Наши соматические и социальные сети связываются с помощью нейронной интеграционной способности мозга. Как отмечают Чиккетти и Рогош, устойчивость – это не черта характера или достижение; это эмерджентная функция состояния, зависящая от процессов самоорганизации и взаимодействия внутри социальных связей семей и культур.