91 . Ogawa et al. (1997), p. 871, paraphrasing Loevinger (1976).
92 . Ogawa et al. (1997), pp. 871–872.
93 . Schore (1997), p. 607.
94 . Deco and Kringelbach (2017), p.9.
95 . Waldrop (1992), p. 12.
96 . Schwartz and Siegel (2015); see also Kok and Singer (2017); Singer and Enger (2019); Engert et al. (2017).
97 . Siegel (2018); Villamil et al. (2019).
98 . Hayes (2019); see also Singer and Engert (2019); Tang (2017); Vago and Silbersweig (2012); Adair et al. (2018).
99 . Lyons-Ruth and Jacobvitz (2008); Hesse and Main (2000); Bernier and Meins (2008); Fearon et al. (2010); Granqvist et al. (2017); Beebe et al. (2012); Crawford and Benoit (2009); Cyr et al. (2010); Juffer et al. (2005); Main and Solomon (1990).
100 . Harter and Leary (2003); Stovall-McClough and Dozier (2016); Lyons-Ruth et al. (2005).
101 . Sroufe et al. (2005); Judd (2005); Fonagy et al. (2015); see also Strathearn et al. (2009).
102 . Fosha et al. (2009); Hane and Fox (2006); Harrist and Waugh (2002); Meins et al. (2001); Nicolosi (2009).
103 . Liotti (1992).
104 . Carlson (1998); Sroufe et al. (2005).
105 . Bryant (2007); Bronner et al. (2009); Simeon et al. (2006); Rholes et al. (2016).
106 . Reisz et al. (2017), p. 116.
107 . Ogawa et al. (1997), p. 856.
108 . Dell and O’Neil (2009); Dutra et al. (2009); Moskowitz et al. (2019); Carlson et al. (2012); Steele et al. (2017); Siegel (1995b, 1996a, 1996b).
109 . American Psychiatric Association (2013); see also Moskowitz et al. (2019).
110 . Curran and Morgan (2000); Schönenberg et al. (2008); Feder et al. (2014).
111 . Deakin et al. (2008).
112 . Sporns et al. (2004); Ciaramelli and di Pellegrino (2011); Deco and Kringelbach (2016); Damasio (1989).
113 . Varela et al. (2001), p. 229.
114 . Christakis and Fowler (2009).
115 . Siegel (2007a); Ciaramelli and di Pellegrino (2011); DeOliviera-Souza et al. (2011).
116 . Goel et al. (2007).
117 . Siegel (2010a); Damasio (2005).
118 . Deco and Kringelbach (2016), pp. 133–134.
119 . Deco et al. (2015).
120 . Waldrop (1992); Palva and Palva (2018).
121 . Smith et al. (2015).
122 . Siegel (2007a, 2010a).
123 . Waldrop (1992).
124 . Deco and Kringelbach (2017).
125 . O’Donohue (2001), p. 41.
126 . Tucker et al. (2008); see also Whitelaw (2020).
127 . Thagard (2002).
128 . Guastello et al. (2009); Sporns (2010).
129 . A quote from the bulletin board of the First Presbyterian Church Preschool, Los Angeles.
130 . Csikszentmihalyi (1990/2008); see also Piazza et al. (2020).
131 . Nelson (2003b, 2006).
132 . Wolf (1990), p. 185.
133 . Wolf (1990), p. 183.
134 . Fivush and Nelson (2004); Hammack (2008); McLean et al. (2007); Rueda et al. (2005); Zelazo et al. (2008); see also Starmans and Bloom (2011); Hanna (2011); Izenberg (2011); Kaplan et al. (2016); Immordino-Yang et al. (2016); Starmans (2017); Immordino-Yang and Gotlieb (2017).
135 . Hilgard (1977); Lynn et al. (2015).
136 . Nelson (2006).
137 . Piolino et al. (2007); Crawley and French (2005); Rice and Rubin (2009).
138 . For example, see Dell and O’Neil (2009).
139 . Vandenberg (1998), pp. 265–266; see also Wickramasekera (2015).
140 . Vygotsky (1934/1986).
141 . Hughes and Ensor (2005, 2009); Chasiotis et al. (2006); Devine and Hughes (2014).
142 . Bernier et al. (2010, 2011).
143 . DiNoble (2009); see also Stevenson et al. (2017); Snyder et al. (2012); Davis et al. (2016).
144 . Gazzaniga et al. (1996); see also Leclercq (2002).
145 . Ortigue et al. (2009).
146 . Abe et al. (2008).
147 . Schurz et al. (2014).
148 . Sroufe et al. (2005); Dwyer et al. (2010); Benson et al. (2006); Xue (2018).
149 . Sroufe et al. (2005).
150 . Elder (1998), p.9.
151 . Graziano (2013); Hrdy (2009).
152 . Iaria et al. (2007); McNaughton et al. (2006); Baldassano et al. (2017); Schafer and Schiller (2018); Omer et al. (2018).
153 . Herzog et al. (2006); Douglas and Martin (2007); Marini et al. (2011); Race et al. (2011); Sanford and Emmott (2012); Wallentin et al. (2011); Milivojevic et al. (2015); see also Maroun and Wagner (2016).
154 . Tulving et al. (1994); Gagnon et al. (2010); Habib et al. (2003); Babiloni et al. (2006).
155 . Quoidbach et al. (2008); Buckner and Carroll (2006).
156 . Winson (1993); Anton et al. (2009); Ravassard et al. (2009); Stickgold and Walker (2007); Payne and Kensinger (2017); Xia and Storm (2017); Ackermann and Rosch (2014).
157 . Milner et al. (1998); Wiltgen et al. (2004); Szu-Han and Morris (2010); Tronson and Taylor (2007); Tse et al. (2007); Alberini (2011); Anton et al. (2009); Axmacher et al. (2009); Born (2010); Boyce et al. (2016); Dudai et al. (2015); Elsey et al. (2018); Gisquet-Verrier et al. (2015); Lane et al. (2015); McGaugh (2018); Nieuwenhuis and Takashima (2011); Payne and Kensinger (2017).
158 . Trevarthen (1990a, 1993); see also Shai and Meins (2018).
159 . Fonagy and Allison (2014); Orme et al. (2019).
160 . Alink et al. (2009); Cicchetti and Rogosch (2009); Moller et al. (2008); Teicher et al. (2006).
161 . Beebe and Lachman (1994).
162 . Ross (1996); Ethofer et al. (2005).
163 . Sroufe (1996), p. 17.
164 . Strathearn (2011).
165 . Siegel (2010a, 2010b).
166 . DiNoble (2009); Davis et al. (2016); Pepping et al. (2013, 2015).
167 . Siegel and Bryson (2011, 2020); Siegel and Hartzell (2003).
168 . Siegel (2010a, 2010b).
169 . Siegel (2007a, 2007b, 2010b, 2017, 2018).
Глава 10Принадлежность, «Я» и интегрированная идентичность Я + Мы = Я – Мы
Основа для развития интеграции
Наше путешествие подходит к концу, и я хочу дать несколько кратких рекомендаций, как можно использовать подход, описанный в этой книге, чтобы решать различные проблемы, которые возникают в жизни. Когда человек, пара, семья, группа, организация или сообщество переживают хаос и/или ригидность, мы знаем: интеграция нарушена.1 В движении к благополучию важнее всего определить, какие элементы не дифференцированы и/или не связаны между собой. Начать стоит с категоризации набора «областей интеграции» – именно на них нужно сконцентрировать усилия, если перед нами стоит задача прийти к здоровью системы (будь то человек или глобальная система нашей планеты).
Следующие девять определений являются важными для формирования интегрированного потока энергии и информации – а значит, и для создания благополучия. Эти определения также обозначают области, в которых интеграция может быть заблокирована, и дают нам разумный способ описания области дифференциации и связывания. Вот эти девять определений: интеграция сознания, двусторонняя интеграция, вертикальная интеграция, интеграция памяти, интеграция нарратива, интеграция состояния, межличностная интеграция, временная интеграция и интеграция идентичности. Последнему определению будет посвящена вторая часть заключительной главы этой книги. Все вместе эти понятия дают нам один из способов применения МЛНБ в повседневной жизни.
Работая с каждым из девяти пунктов списка, мы можем задать следующие вопросы. какие аспекты этой области могут быть разделены функционально, во времени или пространстве, чтобы дифференциация стала возможной? Как можно дифференцировать подкомпоненты этой области, культивировать и совершенствовать их различия? Если мы их дифференцировали, могут ли они стать связанными? Ограничена ли эта связь, мешает ли она интеграции? Мешает ли она дифференциации элементов, теряют ли они в результате свои уникальные признаки?
Связь естественным образом влечет за собой «фазовую синхронизацию», которая позволяет достичь резонанса «в моменте», но важно помнить: интеграция больше похожа на фруктовый салат, чем на смузи, в котором ингредиенты полностью растворены, а готовая смесь выглядит полностью гомогенной. Для интеграции нужна гармония разных компонентов, а не однородность.
Результатом интеграции становится внутреннее благополучие, чувство целостности и принадлежности. Это состояние, наполненное добротой и состраданием, можно назвать «эвдемонией», и они существенно отличается от «гедонии», как обычно называют стремление к постоянному получению удовольствия.2
Девять определений интеграции
Интеграция сознания
Какие элементы можно дифференцировать в сознании? Как мы описали в главе 1, субъективный опыт осознавания (качество знания) и объект осознания (то, что известно) являются составляющими нашего сознательного опыта. Более того, различные объекты осознавания можно отделить друг от друга – пять чувств – от зрения до осязания; шестое чувство (чувство тела); седьмое чувство (ментальная деятельность); восьмое чувство (чувство связанности с людьми вокруг, природой и миром в целом). Когда эти аспекты не дифференцированы, опыт осознавания может быть размытым, как расфокусированная фотография. Изображению не хватает глубины, четкости, детализации и стабильности. То, что мы видим, размыто в фокусе нашего внимания. Когда мы не отличаем осознание от объекта, который осознаем, объект внимания становится нашей идентичностью. Интенсивная эмоция становится тем, кто мы есть, а не тем, что мы чувствуем в данный момент времени.
Практическим подходом к развитию интеграции сознания является «Колесо осознания» – практика, которую мы обсуждали в главах 1 и 7. В этом метафорическом изображении разума центр представляет собой осознавание, а точка на окружности колеса – то, что мы можем осознавать: от изображений и звуков до нашего ощущения тела, наших мыслей и чувств, вплоть до чувства связанности. Это элементы, которые можно отличить друг от друга, а затем связать. «Спицу» можно систематически направлять от центра к любой точке окружности. Было обнаружено, что «Колесо» как интегративная визуализация разума и рефлексивная практика весьма полезно для широкого круга людей, включая учеников начальной школы и подростков. Это практика интеграции сознания, но она также отвечает всем критериям практики осознанности: она развивает любопытство, наблюдательность, принятие и любящее отношение к себе и другим. Кроме того, она включает в себя все три столпа тренировки разума (см. рис. 1.3), которые, как показал ряд независимых исследований, способствуют улучшению физиологического благополучия и росту интеграции в головном мозге.3
Одним из возможных механизмов (он согласуется с данными опроса людей, практиковавших «Колесо») является схема «трех П», которой мы пользовались в разных частях этой книги. Эта схема рассматривает разум как эмерджентное свойство потока энергии. Сама энергия при этом рассматривается как движение от возможности к действительности.4 Поток энергии можно изобразить на диаграмме с вертикальной осью Y, представляющей кривую распределения вероятностей, охватывающую значения от нуля до ста процентов. Опыт людей, попадающих в метафорический центр «Колеса», предполагает, что состояние «чистого осознания» примерно соответствует нулю – плоскости возможности на нашей диаграмме, «квантовом вакууме» или море потенциала в терминах физики. Интегрированное сознание в этом случае станет движущимся потоком между плоскостью, повышенными вероятностями плато и достоверностью пиков. Плато будут изображать состояния разума, настроения или намерения; пики – память, эмоции или мысли. Способность отличать знание на плоскости (центре) от знания на плато и вершинах (окружность колеса), а затем гибко связывать их друг с другом – так выглядит механизм интегративного сознания.
Билатеральная интеграция
Как мы видели, левое и правое полушария сильно отличаются друг от друга. Различия закладываются еще во внутриутробном периоде. Как мы выяснили в главе 6, нарушения дифференциации могут быть связаны с врожденными факторами (как, например, аутизм или неречевое нарушение обучаемости) или эмпирическими причинами (например, неоптимальный опыт привязанности). Интеграция в результате этих нарушений ограничена, ведь для создания баланса нужно связать между собой элементы, отличающиеся друг от друга. При аутизме встречается преждевременное закрытие ранней дифференциации; мозг в результате будет больше, но его части не будут специализированы.5 Наша гипотеза об избегающей привязанности состоит в том, что левое полушарие в этом случае чрезмерно дифференцировано, а правое – недостаточно дифференцировано. Чтобы достичь интеграции, сначала потребуются вмешательства, которые помогут справиться с этим дисбалансом. А уже на следующем этапе нужно будет поддержать развитие связей.
Связь левого и правого полушарий возникает естественным образом у большинства людей, и можно сказать, что мозг в целом работает как единое целое. Но иногда этого не происходит. Мы можем видеть нарушение интеграции полушарий, которое сопровождается бессвязными нарративами, дисфункциональными межличностными взаимодействиями и заблокированным доступом к внутреннему осознанию эмоций и телесных ощущений. Систематическая работа должна помочь «запустить» каждый из этих способов познания – и право-, и левополушарный.6 Ключ к интеграции – помнить, что соединение дифференцированных частей является естественным стремлением системы к самоорганизации по мере того, как она увеличивает свою сложность. Когда речь идет о билатеральной интеграции, нужно прежде всего обнаружить фундаментальный процесс, мешающий оценить право- и левополушарную обработку одинаково (например, это может быть реакция на какое-то событие, какое-то убеждение или избегание какого-то чувства). Осознав, в чем состоит препятствие, можно наладить взаимодействие двух этих частей мозга через мозолистое тело. Полезно помнить следующее: открытость телесным ощущениям и сопровождающему их потоку эмоций – это нерациональный, часто двусмысленный опыт, который может создать ощущение уязвимости. Эти «правополушарные» субъективные ощущения могут казаться довольно туманными по сравнению с рациональным и логичным «языком» левого полушария. Правополушарный режим может быть связан с ощущением неопределенности и непредсказуемости; левополушарный – со стремлением к уверенности и умению предугадывать и контролировать результаты опыта. Широкий фокус внимания правого полушария и восприятие им социальных контекстов также могут сильно отличаться от узкого фокуса внимания левого полушария, которое концентрируется на деталях и восприятии логической, линейной причинности. Одна точка зрения дает уверенность, другая – открытость и любопытство, которые создают ощущение уязвимости. Но эта уязвимость на самом деле является признаком силы. Правому полушарию часто нужна «защита» от «догматичного» левого. У других людей может преобладать правополушарная обработка, и тогда нужно поддержать более упорядоченное левое полушарие. Оба режима одинаково важны, ключом к творческой и полноценной жизни является сотрудничество этих режимов. Интеграция между полушариями предполагает уважение их различий и укрепление связей между двумя такими разными, но одинаково важными способами познания.
Вертикальная интеграция
Если сознание частично коррелирует со сложными комплексами возбуждения нейронов во временных фазовых синхронизациях, включающих целый ряд нервных процессов, особенно корковых, то вертикальная интеграция влечет за собой осознание подкорковых сигналов. Это означает сосредоточение сознательного внимания на данных, поступающих от тела, ствола мозга и из лимбических областей. Поскольку эти области анатомически «ниже», чем кора, мы называем это «вертикальной интеграцией». Области на этой оси обычно хорошо дифференцированы, учитывая, что внутриутробно рост нервной системы плода происходит снизу вверх, а затем вперед. Вспомним: наше тело богато иннервировано, включая мышцы, кости и полые органы, в том числе сердце, легкие и кишечник. Вся эта «мудрость тела» движется вверх по блуждающему нерву и спинному мозгу; делает остановки в стволовых и лимбико-гипоталамических областях, а затем выходит в префронтальные области передней поясной коры и островковой доли, в первую очередь в правом полушарии. Я использую слово «мозг» для обозначения головного мозга. Но вообще можно было бы говорить и о «кишечном мозге», и о «сердечном мозге». Вертикальная интеграция делает эту реальность частью сознательного опыта.
Простое упражнение может помочь почувствовать вертикальную интеграцию. Семь раз твердо скажите «нет», а затем еще семь раз мягко скажите «да». «Нет» часто вызывает определенные реактивные состояния ствола мозга – «бей, беги, замри», «Да» активирует состояние открытости и социальной вовлеченности, включает лимбическую и префронтальную модуляцию восприимчивости.7 Осознание этих телесных ощущений является частью интероцепции – «восприятия внутреннего», что позволяет нам культивировать вертикальную интеграцию. Часто, когда у кого-то возникают трудности с интероцепцией, для этого есть серьезные причины; но мягкое вхождение в это пространство полезно. Окно толерантности к осознанию телесных состояний может быть довольно узким. Такое бывает, например, если ранние переживания привязанности не были поддерживающими или если есть врожденная сильная чувствительность. Мы живем в своем теле, но иногда относимся к нему как к транспортному средству для нашей головы, а не как к храму покоя и удовольствия, ясности, мудрости и интуиции.
Интеграция памяти
В главе 3 мы исследовали слои памяти – то, как она переходит от первоначального кодирования в имплицитных формах восприятия, телесных ощущений, эмоций и поведенческих реакций к «собранным кусочкам головоломки» – эксплицитному, фактическому и автобиографическому хранению данных. Когда ребенок растет, у него развивается важная способность ощущать себя во времени – чувство, которое мы более подробно рассмотрим в последней части этой главы. Это чувство встроено в нашу имплицитную структуру, а затем интегрируется гиппокампом уже в эксплицитную память. Иногда этот процесс блокируется, например при травме. Дифференцированная имплицитная память может возникать в виде потока эмоций и образов, автоматических и иногда дисфункциональных поведенческих привычек и навязчивых телесных ощущений. Имплицитная память включает также ментальные модели, основанные на предыдущем опыте, которые фильтруют наше восприятие. Одним из важных аспектов имплицитной памяти является то, что она может повлиять на наш сознательный опыт, даже если мы этого не осознаем.
Интеграция памяти – это соединение дифференцированной имплицитной памяти с эксплицитной, благодаря которой мы можем осуществлять намерение и выбор. Это делает нашу жизнь более гибкой. Интеграция памяти может иметь важное значение, когда речь идет о посттравматическом стрессовом расстройстве и сопутствующих нарушениях. Интеграция памяти помогает прояснить и «разрешить» травмы прошлого и настроиться на развитие и рост.
Нарративная интеграция
Мы, люди, – вид, рассказывающий истории. Мы существа, которые «знают, что они знают» (Homo sapiens sapiens). По крайней мере, сорок тысяч лет (со времен ранних наскальных рисунков) мы познаем этот мир, делясь тем, что видим, с другими. Нарративное развитие показывает, как наши межличностные отношения формируют не только то, что и как мы помним, но и то, как мы передаем свой опыт другим. История – это повествование о последовательности некоторых событий, поэтому естественная интеграция нарратива включает в себя лингвистическое, логическое, линейное стремление левого полушария объяснять причинно-следственные связи. Но автобиографическая память и способность понимать ментальную жизнь – это преимущественно «правополушарные» дела. Для того чтобы рассказать последовательную историю своей жизни, нам необходимо сотрудничество между этими двумя дифференцированными способами видения мира и пребывания в нем.
Нарративная интеграция – это то, как мы, задействуя силу левого и правого полушарий, придаем смысл своему жизненному опыту. Таким образом, появление связных нарративов является результатом двусторонней интеграции и интеграции внутри полушарий. Иногда может показаться, что связное повествование «появилось из ниоткуда» – например, когда человек подходит к разрешению какого-то тревожного события. Джеймс Пеннебейкер и его коллеги показали, что ведение дневника, даже если его никому не показывать, может оказать глубоко положительное влияние на физическое и психическое благополучие.8 Интеграция нарратива – это осмысление жизни, и исследования ясно показывают, что в этом есть смысл.
Интеграция состояния
На протяжении всей книги мы видели, что эмерджентный разум возникает в результате взаимодействия телесных и «отношенческих» процессов. В семье или с друзьями мы все ведем себя определенным образом. Мы должны мудро выбирать спутников жизни и друзей, поскольку близкие люди будут сильно влиять на то, что мы делаем и говорим, на то, кем мы станем. Мы социальные существа, и «я» отчасти формируется в рамках отношений. Но наше состояние в данный момент – эмерджентное состояние «я» – также формируется синаптической тенью, отражающей адаптацию к прошлому опыту, непосредственное влияние этого прошлого опыта и врожденные особенности (генетические и эпигенетические). Другими словами, нейронные связи формируются как опытом, так и нашей физической структурой. «Личность» можно описать как склонность двигаться по определенным путям развития, формирующим саморегуляцию и эмоциональную жизнь.9
Как можно отличить одно состояние разума от другого? Когда мне нужно уединение, разрешаю ли я себе побыть одному? Или мое стадное чувство сильнее, и поэтому я чувствую себя виноватым, отклоняя приглашения на разные мероприятия? Признание и уважение различных и часто конфликтующих потребностей, которые бывают у разных состояний «я», является частью интеграции состояний. Это может повлечь за собой развитие согласованного функционирования в данном состоянии. Так что я разрешаю себе научиться управлять кораблем и культивирую свободное от вины состояние удовольствия. Когда я в лодке, румпель у меня в руке, и ветер дует мне в лицо (кстати, тут стоит упомянуть, что пребывание в воде, на воде, под водой или рядом с ней на самом деле полезно для нашего психического здоровья).10 Это часть «внутренней» интеграции состояния. Жить богатой и полной жизнью – значит включить два этих аспекта дифференциации (внешнее и внутреннее состояние), а затем связать все те «я», которые определяют, кто мы есть. Кроме внутриличностной, нам доступна и межличностная интеграция – о ней речь пойдет в следующей главе.
Межличностная интеграция
Переход от «я» к «мы» предполагает дифференциацию личного, индивидуального «я», а затем соединение этого «я» с другим. Как мы уже видели и еще обсудим в этой главе, один из способов запомнить смешение дифференциации и связи – это уравнение: Я + Мы = Я-Мы. Сбалансированные отношения – это интегрированное действие, в ходе которого целое становится больше, чем сумма частей. Часто люди обращаются за клинической помощью, когда испытывают трудности в отношениях; связи с другими людьми могут быть наполнены хаосом или ригидностью. В отношениях могут преобладать ссоры, эмоциональные всплески и импульсивное, а иногда и деструктивное поведение. Бывает и другая крайность – ощущение предсказуемости и скуки. В обоих случаях интеграция оказывается нарушенной. Рассматривая такие истории, мы часто видим, что препятствия для дифференциации и/или связи есть у обоих участников отношений.
Синаптическую сторону конфликта отношений можно описать с помощью нарративных идей, которые предлагает ИПВ. Если это происходит в работе с парой, мы часто видим «самоисполняющиеся пророчества», усиливающие опыт, полученный партнерами в детстве. Межличностная интеграция включает в себя уважение к различиям и даже получение удовольствия от них и развитие эмпатических связей. Восстановление связи после временного «разрыва» является важной частью здоровых отношений; это норма даже для самых гармоничных пар. Это восстановление связи предполагает обязательное уважение различий. Одна из проблем заключается в том, что люди могут бояться «поглощения» или опасаться, что их потребность в близости останется неудовлетворенной. Иногда «самоизолироваться» кажется безопаснее, чем признать, что для комфортной жизни нам нужен другой человек.
Как мы уже говорили, у некоторых чувство стыда скрыто, находится за пределами осознания и тем не менее доминирует, определяя характер отношений. Люди могут иметь о себе представление как о ком-то дефективном, недостойном любви. Узнав, что стыд обычно связан с нарушением привязанности, мы открываем путь к исцелению этой старой травмы. Возможно, это адаптация – будучи ребенком, такой человек мог считать себя «плохим», чтобы не нужно было в чем-то обвинять родителей, ведь от них в раннем возрасте ждешь защиты. Такие размышления помогают понять, что такое стыд и откуда он берется, и освобождают от него. Благодаря таким внутренним изменениям открывается возможность межличностной интеграции; люди чувствуют себя цельными, поскольку остаются собой, и в то же время глубоко и тесно связаны с другими. Это субъективный и относительный опыт «Я-Мы».
Временная интеграция
Когда мы путешествуем по жизни, общаясь с другими, мы живем в нашем теле. У нас есть не только телесные «я», но еще и кора головного мозга, способная составлять всевозможные карты, включая карты времени.11 У пса, сидящего рядом со мной, когда я пишу, нет (как мы полагаем) структур в мозге, которые позволили бы составить карту времени. Когда утром встает солнце, он знает, что я скоро его покормлю, и приходит в возбуждение. Каждый прием пищи для него – как в первый раз. Однако мы, люди, часто сравниваем то, что происходит сейчас, с тем, что было раньше. Мы знаем, что сегодняшний день уникален, и мы также знаем, что жизнь может подкинуть любой сюрприз. Мы можем стремиться к определенности, но знаем, что полностью предугадать или контролировать исход событий невозможно. Еще мы знаем (опять-таки благодаря «картографической» коре головного мозга): ничто не длится вечно. Все преходяще. Мы все должны умереть. Моему псу, слава богу, не нужно переживать об этом. Он смотрит на меня довольным, любящим взглядом, в котором нет ни тени беспокойства о том, что наша жизнь конечна – а меня эта проблема занимает с подросткового возраста.
Интеграция во времени – это способ, которым мы отделяем друг от друга стремление к определенности, к постоянству и бессмертию, и связываем их с реальностью – с ее неопределенностью, быстротечностью и конечностью жизни. Когда люди отрицают одну или другую сторону этой временной шкалы, может возникнуть ригидность или хаос. Моей близкой подруге врачи успешно удалили опухоль, но она впала в глубокую депрессию. Она сказала, что к своим пятидесяти годам никогда не думала о том, что ей придется столкнуться с болезнью или смертью. На самом деле ничего необычного тут нет, многие люди отрицают смерть и живут так, как будто это их никогда не коснется. Депрессия моей подруги, в которую она погрузилась, несмотря на полное выздоровление после операции, является примером ригидности, возникающей из-за нарушения временной интеграции. Эти экзистенциальные проблемы – важнейшие проблемы человечества, которые составляют фундамент всех мировых религий. Научиться принимать стремление к определенности и постоянству и признавать при этом реальность – такова суть принятия временной интеграции.
Еще один аспект временной интеграции, который мы рассмотрим позже в этой главе, – это противоречия, которые возникают при применении различных практик, включая «Колесо осознания». Для многих субъективное ощущение времени совершенно различно на окружности и в центре «Колеса». В ощущениях вне тела и внутри него, а также в ментальной деятельности есть качество, в котором протекание времени соответствует физической идее «Стрелы времени» – направленности изменения. Мы думаем мысль, она приходит и уходит; мы разбиваем яйцо и не можем его собрать обратно.
Тем не менее обычное переживание в центре, когда нет жесткого фокуса на окружности и человек «покоится в чистом осознании», заключается в том, что чувство времени исчезает. Исчезает ощущение, что изменение имеет направленность. Физика может дать представление о времени, связанном со «Стрелой», и времени «без Стрелы». В ньютоновской или классической физике, физике крупных объектов, описана направленность изменений. Однако на микроуровне вероятностных полей, таких как фотоны или электроны, – нет «Стрелы времени». На самом деле мир не состоит из отдельных сущностей. Есть события, причем глубоко взаимосвязанные события. Временная интеграция – это еще и способ оценить ограниченные во времени и вневременные сферы нашей единой реальности, единой жизни. Мы могли бы даже расширить понятие временной интеграции до «пространственно-временной», поскольку мы не только ощущаем ньютоновское разделение сущностей, но и охватываем квантово взаимосвязанные процессы, подобные событиям. Связывание этих дифференцированных аспектов времени с нашей жизнью будет частью временной (или пространственно-временной) интеграции, которая позволит нам полностью жить в настоящем. Теперь обратимся к тому, как наше самоощущение – внутреннее, межличностное и «внутриприродное» – можно исследовать, оперируя более широким понятием идентичности, которая включает в себя все эти области интеграции.
Интеграция идентичности
Работая психотерапевтом в течение последних тридцати пяти лет, я обнаружил, что модель интеграции – мощный способ переосмысления человеческого развития. По мере того как мои клиенты глубоко погружались в восемь перечисленных выше определений, им удавалось прийти к общим изменениям в своей жизни. Это сигнализировало о необходимости обсудить девятую область интеграции.
Интеграция идентичности затрагивает все предыдущие области – она похожа на «интеграцию интеграции». Интеграция идентичности предполагает, что человек начинает чувствовать себя связанным с неким большим целым, а не остается в пределах своего телесно ограниченного «я» (как при вертикальной интеграции) или даже семейного и дружеского круга (как при интеграции межличностной). Интеграция идентичности предполагает, что объединяться с другими, чтобы отдавать им что-то, так же естественно, как заботиться о «себе» (кавычки здесь нужны, чтобы отметить последнюю область интеграции – кто, что и где на самом деле «я»? Какова моя идентичность?). Проходя предыдущие восемь этапов, люди испытывают ощущение более широкой интеграции. Например, вдруг обнаруживают, что им хочется защищать природу, помогать голодающим, участвовать в проектах по борьбе с детским рабством и торговлей людьми. Этот опыт включает в себя ощущение, что другие люди – даже совсем не похожие на тебя самого – и большой мир вокруг – на самом деле являются частью тебя. Мы все хотим чувствовать себя частью чего-то большого, частью чего-то, что сделает наш общий дом, Землю, лучшим местом для будущих поколений.
Такие перемены в восприятии себя заставляют задуматься: что такое «я» и что такое «самоощущение»? Эти вопросы давно интересуют не только психологов, но и философов, писателей.12 В следующем разделе мы предлагаем точку зрения межличностной нейробиологии на эти фундаментальные вопросы.