Гайка дергает плечом, но я держу крепко. Поздно, дорогая, добегалась.
— Не знаю, зачем ты меня сюда привез, Рома, — говорит, останавливаясь у порога, — я решения своего не изменю. А детали мы могли бы обсудить в присутствии наших адвокатов.
— Раздевайся.
Скидываю верхнюю одежду, обувь и иду в ванную, чтобы вымыть руки. Они трясутся, как у алкаша с похмелья. Меня не хило приложило.
А когда выхожу, вижу, как Наташа, присев на корточки, гладит котенка. Тот, задрав хвост, трется о ее ладошку.
— Ты завел кота?
— Да.
— Неожиданно.
Не комментирую. Мутит, как после сотряса. Шагаю мимо на кухню и, наполнив стакан водой до краев, залпом выпиваю. Прокатившись по пищеводу, она опускается в желудок холодным камнем.
Гайка заходит следом с котенком в руках. Встает у стены, озирается.
— Нравится? — спрашиваю, прослеживая за ее взглядом.
— Неплохо. Очень современно.
— Живи здесь.
— С тобой? Нет, — отбивает сразу.
Запустив пальцы в волосы, проезжаюсь ногтями по коже головы. Глубоко вздыхаю.
— Наташа. Давай поговорим спокойно.
— Говори.
— Сними пальто, — прошу, вдруг взвиваясь от того, что она продолжает прятать от меня живот.
— Зачем?
— Сними, — выдавливаю я.
Слушается. Садит кота на стул и осторожно раздевается.
Живот есть. Ещё очень маленький и аккуратный, но уже заметный внимательному глазу. Я мог бы увидеть его на форуме.
— Ты не имела права молчать. На что ты рассчитывала?
— Я собиралась сообщить сразу после развода.
— Думала, с разводом я тебе подмахну? — не удерживаюсь от усмешки, — Подпишу, не глядя?
— Я на это надеялась.
— Серьёзно? За столько лет ты меня ни хрена не узнала, Гайка?
— Как выяснилось, нет...
Мы снова свернули не туда. Я беру паузу, поворачиваюсь к ней спиной, чтобы включить чайник. Опять ополаскиваю руки и только после этого смотрю на Наташу.
Сидя на стуле, она гладит кота. Держится молодцом, но напряжение сквозит в каждом ее жесте.
Подперев бедрами столешницу, я складываю руки на груди. Задвигаю эмоции на задний план и пытаюсь включить разум.
— Мы не будем разводиться, Наташа.
— Будем, — тихо, но твердо отвечает она.
— Нет. Я не дам развода.
— Ты не сможешь противостоять мне вечно.
— Ты тоже.
Быстро облизав губы, Гайка опускает взгляд на колени. Жутко нервничает и психует. Исходящие от нее волны неприязни и недоверия обдают морозом.
— Я уверен, что для развода нет веских оснований, — произношу, внимательно глядя в ее лицо, — Я не считаю предательством то, что случилось в том клубе. Я ничего не помню и будь в сознании, никогда бы не допустил подобного.
— Мне противно говорить об этом!
— Мне тоже противно, но мы должны с этим справиться.
— Я ничего тебе не должна! — восклицает дрожащим голосом, — Ты скинул меня со счетов задолго до этой измены. Я предупреждала тебя, Рома!... Но ты же у нас гений! Ты же умеешь просчитывать все наперед!
— Я признаю свою вину, Наташ!... Я виноват, что допустил это!
— Поздно. Ты сам все разрушил. Клеить осколки у меня нет никакого желания.
— Теперь дело касается не только тебя. Мой сын будет расти в полной семье.
— С ума сошел?! — вскидывает на меня ошалевший взгляд, — Ты будешь его отцом, не более! Никакой семьи не будет!
— Я собираюсь участвовать в его воспитании наравне с тобой.
— Участвуй! Но жить вместе мы точно не будем. И свое заявление я забирать не собираюсь.
Позади щелкает тумблер чайника. Мы с Гайкой замираем. Друг на друга не смотрим, молчим. Расстояние всего в три метра между нами кажется непреодолимой пропастью.
Я все также люблю ее, но притяжения не чувствую. Страшно, пиздец.
— Что у тебя с фотографом?
— Тебя не касается, — роняет негромко.
— Наташа!
— Ничего. Мы друзья. Денис помогает мне...
— С хуя?! — взрываюсь я, — Сама подумай, зачем ему просто помогать тебе? У него стоит на тебя!
— Ты больной?!
Затыкаюсь. Да, я больной. Смертельно.
Провожу ладонью по лицу и ненадолго прикрываю глаза.
— Я сниму тебе квартиру. Каждый месяц ты будешь получать содержание. Развода не будет.
Глава 15. Наташа
Вещей у меня немного. Жизнь научила ни к чему не привязываться.
Это раньше я была Наташей, которая каждый преподнесенный Ромой подарок оберегала, словно львица своего детеныша. Хранила все, что хоть как-то связано с нашей нереальной любовью, дарованной свыше. Первая розочка, заляпанные моими слезами письма из армии, билетики в кино, милые записочки с признаниями… Собирая все это, я думала о том, как в старости долгими, зимними вечерами буду показывать семейные реликвии нашим замечательным внукам, а они будут задавать кучу вопросов про нашу молодость.
Дура!... Теперь противно!...
Рома сделал так, что нашим внукам действительно будет что посмотреть. Правда, им надо будет подрасти до восемнадцати… Возрастной ценз того самого видео не позволит сделать это раньше.
Сейчас я будто сняла свои розовые очки. Да, они разбились стеклами внутрь, но как бы кто ни хотел — глаза не поранили. Не дождутся! Я всё ещё вижу всё самое прекрасное в этом мире, и у меня есть главное — желание жить!... У человека можно забрать все, но это — никогда.
— Может, ещё немного подумаешь? — спрашивает Денис, заглядывая в мою комнату. — Я ведь тебя не выгоняю. Живи сколько нужно.
Подняв стопку с одеждой, аккуратно укладываю ее в раскрытый на кровати чемодан и снова отворачиваюсь к шкафу.
— Я уже все решила, Денис, — мягко произношу в сотый раз за сегодняшнее утро. — Березовский все равно от меня не отстанет. Чем больше я буду сопротивляться, тем сильнее он давить. Это долбанная физика. Я его знаю.
— И что теперь? Будешь во всем с ним соглашаться?
— Ни во всем, не начинай! — обернувшись, жалю предупреждающим взглядом. — Есть моменты принципиальные. Такие, как развод. Я все решила, и он точно состоится. А с квартирой… в конце концов, не так уж и важно, кто ее арендует. Сейчас Роме интересно этим заниматься…
— Конечно, ему ведь наверняка попало от партии за скандал… И от партнера по бизнесу — олигарха тоже.
Я, игнорируя этот выпад, продолжаю рассуждать:
— Надеюсь, к моменту, когда родится мой сын, это желание контролировать мою жизнь пройдет, и мы все начнем спокойно жить. Практически не встречаясь.
Он подхватывает с комода один из моих объективов и нервно крутит его в руке.
— Быстро же ты все забыла, Наташ… Пиздец, память короткая!...
— Я… что прости? — бросаю в чемодан косметичку.
— Блядь!...
Слышу, как дорогущий объектив со стуком падает на пол. Или Денис намеренно его роняет?...
— Не переживай. Я сейчас принесу тебе свой, — тут же направляется к двери.
Вернувшись, производит замену.
— Вот. Прости.
Денис, кажется, понимает, что перешел какую-то невидимую грань, выстроенную перед всеми, и поэтому смотрит извиняющимся взглядом.
У меня всегда был независимый характер, который вставал на дыбы перед любой несправедливостью. Единственное, где я сама себе, по-женски позволяла слабость — наши отношения с Ромой и его выстраданная мной карьера. Теперь я знаю, к чему подобная глупость может привести. Безвольной, засунувшей язык в одно место терпилой, я больше не буду. Никогда.
— Спасибо, что приютил, но со своей жизнью я разберусь сама.
— Наташ… Я ведь о тебе переживаю… О вас, вернее, — добавляет с улыбкой, глядя на мой округлый живот, который облегает мягкая ткань водолазки.
Тоже смягчаюсь.
— Я знаю, Денис. Ты очень хороший друг. Мне повезло.
Сделав шаг, провожу рукой по предплечью и примирительно сжимаю запястье.
— Ты можешь обратиться ко мне в любое время дня и ночи, — серьёзно произносит он. — Что бы ни случилось, я всегда рядом!
— Спасибо!
Трогательный момент прерывает звонок в домофон.
Денис отправляется открывать, а я пытаюсь совладать с эмоциями и собираю оставшиеся вещи.
Ощущение чего-то нового не покидает.
До моего побега мы всегда были с Ромой. Практически не расставались. Потом была долгая и одинокая зима в Европе, плюс почти месяц, как я уже в Москве. Теперь же нам предстоит жить порознь, при этом поддерживая общение.
Пока мне кажется, что все это будет нереально больно, но крики, которые я слышу из коридора, мгновенно стирают мои сомнения, будто ластиком.
Закатив глаза, быстро застегиваю чемодан и выхожу из комнаты.
— Ещё раз увижу, что отираешься рядом, будешь мозжечок по всему телу искать, ни на одном МРТ его не увидят.
Денис предусмотрительно не отвечает на угрозу.
— Прекрати, — шиплю на Березовского вместо приветствия.
Взгляд выцепляет деловой костюм, чёрную, шелковую рубашку и начищенные до блеска туфли. Светлые волосы уложены набок.
— Все забрала? — смягчается голос Ромы. — Проверь несколько раз.
— Если что-то забыла, потом заберу.
— Проверь, — настаивает. — Документы, вещи, зубная щетка?
— Щетку забыла, точно, — вздыхаю.
Скрипя зубами, ждет, пока я захожу в ванную комнату и, сваливаю в сумку содержимое полочки над умывальником.
В полной тишине натягиваю кроссовки. Выхватив из рук Ромы свою куртку и, обдав его непримиримым взглядом, надеваю ее.
— Пока, — ласково улыбаюсь хозяину квартиры на прощание.
— Будь осторожна. Я позвоню, Наташ.
— Только попробуй, — слышится у меня из-за спины.
— Да пошел ты… — не сдерживается Денис.
— Су-ка, — вздыхает Березовский и, оставив возле лифта чемодан, направляется обратно.
— Рома, Денис!... Хватит!...
— Лифт вызывай, — приказывает мне чёртов благотворитель.
Дверь квартиры закрывается, и я сжимаю кулаки от того, что ничего не могу сделать. Снова слышатся крики, хищное рычание Березовского и громкие возгласы Дениса.
Страшно становится.
Чтобы не стоять под закрытой дверью, спускаюсь на первый этаж и жду там. В конце концов, сами разберутся. Надоели.