— Так в чём вопрос? — Денис откладывает ручку и внимательно смотрит на меня. На столе — уже подготовленные шаблоны документов. Он явно привык работать быстро и чётко.
— Как ты уже знаешь, я подала на развод, — начинаю. — И хочу перестраховаться. Чтобы бизнес остался в безопасности. Я вложила в него всё — и не хочу делить с Женей то, к чему он не имеет никакого отношения. К тому же, вполне возможно, что он скоро обзаведётся новой женой.
Он кивает, не задаёт лишних вопросов. Это в его стиле: молча слушать, не перебивать, всё фиксировать в голове.
— Есть два пути: первый — оформить всё как совместно нажитое, но при этом договориться о разделе. Это сложнее, особенно если со стороны Жени возникнут препятствия. Второй — временно вывести активы. Например, передать бизнес надёжному человеку, оформить всё на него до тех пор, пока брак не расторгнут и всё не устаканится.
— Второй вариант. — Я смотрю на Инну. — На неё.
Денис удивлённо поднимает брови.
— На Инну? Уверена?
— Да. У неё до сих пор не было бизнеса, она не замешана ни в каких процессах. Это идеальный вариант. Мы с ней всё обсудили.
Инна кивает, немного взволнованная, но решительная.
— Я готова. Главное, чтобы ты была спокойна, Саш. Дэн?
— Тогда так и сделаем, — говорит Денис. — Оформим временную передачу прав, доверенность с ограниченными полномочиями, при необходимости — договор займа или инвестирования. Всё должно выглядеть чисто и законно. Если Женя полезет с претензиями, он ничего не добьётся.
Он достаёт нужные шаблоны, начинает заполнять документы. На ходу уточняет детали, спрашивает даты, суммы, назначение помещений. Я подписываю бумаги, дрожащей рукой, хотя уверена в своём решении. Инна берёт ручку следом. Подписи ставим на одном листе за другим, шаг за шагом.
— Ты уверена? — шепчет Инна, пока Денис отвлекается на звонок.
— Да. Иначе Женя всё отнимет. Он будет мстить. Я не могу дать ему такой шанс. Пока что он ни о чём ни сном ни духом.
Она сжимает мою руку. Я благодарна ей за эту решимость. Даже немного завидую её спокойствию.
Пока Денис заканчивает сканировать документы, мы с Инной и Ваней выходим в коридор. Я ненадолго присаживаюсь на мягкий диванчик и понимаю, как сильно устала. Всё это время я держалась, действовала, решала, но только сейчас чувствую, как хочется просто закрыть глаза и ни о чём не думать.
— Саша, я тобой так горжусь — говорит Инна. — Правда.
— Справилась бы без тебя? — усмехаюсь я. — Не уверена.
— Ну, теперь у меня бизнес. Я буду деловой мадам. — Она подмигивает. — Пусть и временно.
Мы смеёмся. Ваня, подслушав, радостно восклицает:
— Мама, ты теперь как тётя Саша!
Солнце уже садится, когда я возвращаюсь в салон. День вымотал меня. И всё же тревога не уходит. Внутри ноет: а вдруг я всё равно что-то не учла?
Я подхожу к салону — и вздрагиваю.
— Саша?
Виктор стоит у входа, прислонившись к стене, в руках — огромный букет белых пионов. Свет от витрины подсвечивает его профиль. Он улыбается — мягко, немного настороженно. На нём белая рубашка, волосы чуть растрёпаны. Вид у него совсем не деловой — скорее, как у человека, который очень хотел успеть всё, уставший.
— Можно зайти? — спрашивает он, чуть приподнимая букет.
Я чувствую, как на глаза наворачиваются слёзы.
32 Саша
— Смотри, какие красивые пионы, а ты слёзы льёшь. Саш, их в воду нужно, — Вик отвлекает меня, чтобы я перестала разводить сырость.
— Да, конечно, у меня и ведро есть, — вытираю рукой дорожки на щеках.
Лицо у Вика такое удивлённое, как будто я только что призналась, что ем суп вилкой.
— Что? Тебя смущает то, что я собралась ставить цветы в ведро?
— Немного необычно, — хмыкает он, сдерживая улыбку.
— Если ты не заметил, то у меня тут немного полевые условия. И вазы не входят в набор того необходимого, что я забрала из… — осекаюсь. Не хочется вываливать на него вот так сразу все свои проблемы. Да и вряд ли ему это интересно. Представляю себе картину: он явно пришёл после трудного дня, а я — с рассказом про всю свою подноготную.
Вик не уходит. Не отводит взгляда. Просто ждёт.
— Так откуда забрала-то? — наконец говорит. — Саш, давай без игр в угадайку. У меня сейчас на это просто нет сил. А узнать, что же у тебя стряслось, что ты живёшь тут, мне хочется.
Его голос спокойный, но твёрдый. Словно он действительно не просто из вежливости спросил. Я смотрю на него — и понимаю: он не сбежит. Не скажет "ой, извини, это было лишнее". Он правда хочет знать.
— Уверен?
— На все сто. Если бы мне не нужна была эта информация, я бы не спросил. Такова мужская логика, смирись.
Я усмехаюсь.
— Ну ладно, ты сам напросился. Дело в том, что я недавно съехала из своей квартиры. Точнее, из квартиры мужа. Мы разводимся.
Вик резко меняется в лице. Морщится.
— И почему ты уехала оттуда, а не муж?
— Квартира его. Так что качать права и спускать его чемодан с лестницы было бы неправильно.
— А выгонять жену на улицу правильно, так по-твоему?
— Технически, никто меня не выгонял. Я сама ушла.
Он качает головой, но видно, как внутри него кипит.
— Расскажешь, что такого натворил твой муж-объелся-груш?
— Да все банально. Изменил, пока я лежала в больнице.
Тишина становится ощутимой. Вик застывает. Только руки медленно сжимаются в кулаки. У него на скулах ходят желваки.
— Ублюдок, — говорит тихо, но с такой ненавистью, что я невольно сглатываю. — Прости. Просто... это низко.
— Бывает, — отзываюсь, пожимая плечами. — Сейчас уже просто хочу закончить всё как можно быстрее. Слушай, ты не стой тут как истукан. У меня же пара стульев есть. Ну или мы можем устроиться на моём шикарном матрасе класса люкс, — улыбаюсь ему широко, поддразнивая.
Но он уж очень довольно улыбается, поэтому я спешу его разочаровать:
— Нет-нет! Что бы ты там ни подумал, сейчас же перестань! Речь идёт исключительно об удобстве, знаешь, стулья не сильно удобные…
— Понял, — говорит он, но всё равно улыбается, как кот, объевшийся сметаны.
— Да ну тебя, — смущённо улыбаюсь и иду за ведром. — Наберёшь воды?
— Без проблем.
Он берёт ведро, идёт к маленькому крану в подсобке. А я в этот момент смотрю на его спину и чувствую, как на душе становится чуть теплее. Может, мне всё же можно разрешить себе капельку надежды?
Пока он набирает воду, я беру с комода ножницы, подрезаю стебли, снимаю нижние листья. Он возвращается, осторожно ставит ведро, и я опускаю пионы в воду.
— Присаживайся, — киваю в сторону матраса.
Мы садимся рядом. Матрас чуть пружинит под нашим весом, воздух наполняется лёгким ароматом парфюма Виктора и свежих цветов. Он устраивается, удобно подвернув ноги крендельком, кладёт руки на колени, смотрит на меня с лёгкой улыбкой. Я чувствую, как с его приходом напряжение, копившееся весь день, начинает таять.
Замечаю, как он разглядывает пространство — коробки, инструменты, разложенные кисти, и говорю:
— Ты, наверное, голодный. Ведь сразу после работы сюда приехал.
— Немного есть. Тут в ТЦ есть фудкорт?
— Да, конечно. Пойдём туда?
Он криво усмехается:
— Не хотелось бы обратно в толпу. Как смотришь на то, чтобы заказать еду с собой?
— Давай.
Через пару минут мы уже выбираем лапшу с курицей и овощами у ближайшего стенда с азиатской едой. Девушка за стойкой кивает, принимая заказ, а я ловлю на себе взгляд Вика — он явно расслабился, даже немного развеселился. Берём палочки, бутылку воды, пакет с едой и возвращаемся в подсобку.
Я накидываю на столик из большой картонной коробки бумажные салфетки, расставляю коробочки, откручиваю крышку с водой и наливаю в пластиковые стаканчики. Вик осторожно опускается на матрас, я — рядом. Мы разворачиваем еду, и я слышу, как урчит у него в животе.
— Знаешь, я как будто вернулся в студенческие времена, — улыбается он, разламывая палочки. — Есть что-то такое, атмосфера. Полутёмная комната, еда на коленях, ты рядом. Как будто всё только начинается.
Я улыбаюсь, чувствуя, как во мне что-то отзывается. Тепло. Спокойно.
— А ты давно в сфере красоты работаешь?
— Сразу после школы начала. У меня, в отличие от тебя, студенческие годы были весьма короткими. Училище — и на том всё. Стипендия, работа, потом замужество... и вот.
Он кивает, ест молча. Я чувствую лёгкую неуверенность. Для мужчины, который может позволить себе купить такой букет, подобные посиделки наверняка кажутся детским садом.
— А салон? Давно у тебя?
— Ты видишь его первые дни существования. До этого я всегда работала на кого-то, арендовала рабочее место в салонах. Постоянная текучка, чужие правила. Захотелось своего, даже если начинать придётся с бетонных стен и матраса.
Он хмыкает, жуёт лапшу, потом говорит:
— И ты разводишься.
— Ну да, а что?
Он смотрит внимательно.
— А как же раздел имущества? Или ты собираешься делиться половиной?
Я качаю головой, отставляя коробочку. Вздыхаю.
— Нет, я всё продумала. Да и он не знает, где я и что я. На его звонки я не отвечаю.
В этот момент Вик внезапно наклоняется ко мне чуть ближе. Я чувствую тепло его плеча.
— Знаешь, ты сильная. Я уважаю это. Но не держи всё в себе. Если вдруг захочешь просто выговориться — я к твоим услугам.
Смотрю на него несколько секунд, молча. Хочется сказать "спасибо", но кажется, что этого слишком мало.
— Это я заметил, что ты игнорируешь мои звонки, — раздаётся вдруг знакомый голос от двери.
Мы с Виктором резко поднимаем головы, почти одновременно.
— Женя?! — выдыхаю я, ощущая, как внутри сжимается всё.
Он стоит в дверях, небрежно облокотившись на косяк, с ухмылкой и злым прищуром, будто ловит нас с поличным.
— А я смотрю, ты времени даром не теряла.
Вик медленно выпрямляется, отставляя в сторону стакан. Я чувствую, как между нами сгустился воздух, физически, даже дышать стало тяжелее. Сглатываю, не зная, что сказать. Вик отодвигается от меня, будто инстинктивно, но в его взгляде нет ни растерянности, ни вины. Он смотрит прямо на Женю.