— Чушь собачья. Тебе было просто удобно закрывать глаза.
Я делаю шаг в сторону, чтобы не стоять напротив него. Мимо проходит соседка с собакой. Она косится на нас и уводит взгляд.
— Как скажешь. Всё-таки я к тебе пришла не об этом говорить. Я из-за тебя осталась без машины. Ты и дальше планируешь гнуть свою линию или выполнишь договорённости?
— А где они, эти договорённости? Покажешь? На бумажке, с печатями?
— Всё ясно, Баренцев.
— А ты как хотела? Проси у нового мужика. Отсоси ему как следует, может, оценит твои способности.
Моя ладонь сжимается в кулак. Я чувствую, как кровь приливает к лицу, щёки пылают от унижения и злости. Он наблюдает за мной, наслаждаясь зрелищем.
— Ну ты и м… — начинаю я, но фраза застывает на губах, как только из подъезда появляется Кристина.
Она выходит медленно, будто плывёт. Полупрозрачный шёлковый халат струится на ней, на ногах — меховые тапочки. Волосы взъерошены, взгляд томный.
— Ты чего так долго, любимый? — мурлычет она, подходя ближе. При виде меня её губы изгибаются в почти ласковой, но мстительной улыбке. Демонстративно кладёт ладонь на плоский живот.
— Всё уже, закончили? — продолжает она с наигранной ленцой, будто мы обсуждали не проблемы, а погоду.
— Да.
— Хорошо, а то у меня тянуть живот начало немного. И знаешь, жутко захотелось манго. Купишь? — смотрит на Женю, как школьница, выпрашивающая мороженое.
— Куплю. Давай, иди обратно, — легко разворачивает её и хлопает по заднице, не стесняясь ни меня, ни случайных прохожих.
Я стою, словно приросла к асфальту. Ветер поднимается сильнее, закручивая пыль в мини-торнадо. Часть меня кричит: «Уйди, плюнь, забудь, ты выше этого». Другая хочет подойти и расцарапать им обоим лицо.
Но я просто разворачиваюсь и ухожу, чувствуя, как ноги гудят от напряжения. Понятно уже, что никакую машину мне возвращать никто не собирается. Значит, я просто трачу время зря.
В груди глухо стучит одно: «ещё десять дней». И потом — никогда больше его не увижу.
43 Саша
Даже не знаю, идти ли к Вику с Машей. Настроение — хуже некуда. В груди тяжесть, словно там застряла свинцовая глыба. И всё потому, что по сути противопоставить Жене мне нечего. Знаю, что многие сказали бы: “забудь и иди дальше”. Но как? Конечно, я бы хотела быть настолько мудрой и понимающей, чтобы найти в себе силы строить свою жизнь без оглядки на бывшего. Но ведь и он всё никак не отпустит меня, продолжая тыкать палочкой и проверяя — мне всё ещё больно или уже нет.
Поэтому мной овладевает такое сильное желание насолить ему, что становится страшно. И это я? Озлобленная женщина, которая вместо того, чтобы провести вечер с симпатичным мужчиной, строит планы мести. Самой от себя противно.
Я брожу по подсобке, бездумно перекладывая вещи с места на место. Останавливаюсь у окна — на улице вечер, небо затянуло густыми облаками, и всё вокруг кажется тусклым. Казалось бы — такая мелочь, а почему-то хочется расплакаться.
Когда телефон начинает вибрировать на подоконнике, я подскакиваю, словно на иголках. Вик. Сердце предательски ёкает. Малодушно подумываю не брать трубку. Идти к ребёнку с таким настроем — последнее дело. Но, закрыв глаза на пару секунд, всё же отвечаю.
— Привет, Вик, — выдыхаю.
— Саша, мы с Машей с нетерпением ждём тебя. Ты закончила дела? — его голос тёплый, заботливый.
Я поджимаю губы, глядя в своё отражение в стекле.
— Да, но, наверное, лучше мне сегодня побыть у себя, — говорю неуверенно.
— Ты какая-то грустная. Не думаю, что тебе станет лучше, если ты свернёшься клубочком у себя на постели. Я могу предложить тебе безотказный способ расслабиться.
— Какой способ? — спрашиваю с осторожной улыбкой, которая сама собой появляется в уголках губ.
— У меня есть прекрасное грузинское вино. Оно ждёт своего часа очень давно. Сегодня тот самый день, когда я поделюсь им с тобой. Мы можем заказать роллы. И поболтать, когда Маша уснёт.
— Заманчивое предложение, — говорю я, уже представляя, как сидим на кухне.
— Соглашайся. Мы ведь лучше, чем вечер в подсобке, — мягко напоминает он.
Я улыбаюсь шире. Он прав. Очень даже прав.
— Ты прав. Хорошо, — отвечаю. И через пару минут уже натягиваю босоножки и выхожу в тёплый вечер.
***
Маша встречает меня у двери, как будто мы знакомы сто лет. Хватает за руку, притягивает к себе и не отпускает ни на секунду.
— Где ты была сегодня? — допытывается она, заглядывая в глаза.
— На работе, как и все взрослые. А ты?
— Я тоже делами занималась. Смотрела мультики и помогала папе искать штопор. Кстати, он нашёл его. Значит, скоро будут роллы! — она сияет от радости.
Я с улыбкой киваю, проходя в квартиру.
— А ты что будешь пить? — спрашиваю у Маши с серьёзным видом.
— У меня есть шампанское, — с гордостью сообщает она.
— Ничего себе. Самое настоящее?
— Конечно. Пойдём, покажу.
С важным видом она ведёт меня на кухню и открывает холодильник. На нижней полке, среди йогуртов и сока, аккуратно пристроена бутылка детского шампанского в яркой фольге.
— Видишь? Оно охлаждается. Я всё сама придумала. Чтобы мне с вами тоже было весело, — поясняет она, сияя.
Мне кажется таким трогательным, что Вик подумал даже о своей дочке, чтобы ей тоже не было обидно. Всё продумал — до мелочей. И сразу внутри становится тепло.
— Я старалась. Папа сказал, что гостья у нас особенная.
Я только улыбаюсь в ответ, а сердце медленно оттаивает после тяжёлого дня.
Мы устраиваемся за столом. Вино уже налито, роллы распакованы, и всё выглядит уютно и аппетитно. Маша с важным видом достаёт свои — только с огурцом и творожным сыром. Она ловко пользуется палочками и, накалывая на них роллы, и макает их в соевый соус, едва не испачкав нос.
— Очень вкусно, — заявляет она, кивая.
Через полчаса еды и болтовни глаза Маши начинают слипаться. Она зевает и трёт кулачком глаза. Вик мягко улыбается, встаёт из-за стола.
— Пора спать, мадам. Отбой.
— Но я ещё не допила шампанское, — сопротивляется она.
— Оно подождёт до завтра.
Он уводит её в спальню, и я слышу, как она говорит ему что-то шёпотом. Через мгновение Вик возвращается, но перед этим она выглядывает из-за плеча отца и тихонько шепчет мне:
— Не грусти, ты теперь наша.
Я замираю, прижав ладонь к груди. Эти слова неожиданно бьют в самое сердце. Я киваю ей с трогательной улыбкой, а она исчезает в своей комнате.
Несколько минут спустя он возвращается. Он смотрит на меня и медленно наливает мне ещё вина.
— Немного, — предупреждаю я, принимая бокал.
— Расскажешь теперь, что у тебя произошло?
Я делаю глоток, ставлю бокал на стол и выдыхаю.
— Женя… он подал заявление об угоне машины. Моей машины, на которой я езжу постоянно. Потому что я так и не переоформила её на себя. Представляешь?
Вик хмурится. Его брови сходятся, губы сжимаются в тонкую линию.
— Он что, совсем берега потерял?
— Похоже на то. Меня увезли в отделение, долго держали, следователь… В общем, день так себе. Машину у меня забрали, сказали — изымают до разбирательства. Я потом поехала к Жене, хотела поговорить. После разговора появилось ощущение, что он всё это специально устроил, просто чтобы посмотреть, как я буду перед ним пресмыкаться.
— А где он у тебя работает? — спрашивает Вик, мрачно разглядывая бутылку.
— В банке. «Короткофф».
— Ммм. Ясно.
Он откидывается на спинку стула, задумчиво проводя пальцем по краю бокала. В его лице появляется что-то жёсткое.
— Что тебе ясно? — прищуриваюсь.
— Да так, ничего. Не забивай голову. Лучше иди ко мне.
Он встаёт, подходит ко мне и, наклонившись, осторожно берёт за руку. Я встаю, и Вик пересаживает меня к себе на колени. Его ладонь ложится на мою поясницу — горячая, сильная, уверенная.
— Я только немного тебя поцелую, Саш. Не могу больше ждать, — шепчет он мне в волосы, и сердце моё начинает стучать в два раза чаще.
44 Саша
Мой первый поцелуй не с мужем за много лет. Даже не верится.
Я подрастеряла веру в себя и свою привлекательность как женщины. Как бы ни хотелось по-другому, но когда твой муж, с которым вы планируете ребёнка, изменяет у тебя под носом со своей секретаршей, это неизбежно роняет самооценку. И делает это так буднично, как будто ты — просто мебель в его жизни, которая давно уже перестала его интересовать.
Начался период самокопания, поисков своих изъянов. Дни, когда я подолгу рассматривала себя в зеркале, выискивая, что не так: лицо? тело? голос? взгляд? Ещё и обидные слова Жени о том, что секс со мной стал никаким. В общем, всё сложилось одно к одному — в непрошибаемую уверенность в том, что я больше никому не нужна.
Поэтому то, как Вик смотрит на меня сейчас, для меня целительно. И удивительно вместе с тем. Я правда настолько ему нравлюсь? Такая, какая есть? Со всеми своими тараканами, комплексами, проблемами. Со мной уже никогда не будет так просто, как бывает с молоденькими девочками, у которых планка ожиданий намного ниже. У меня свои боли, страхи, и я не умею с легкостью флиртовать. Но он будто всё это видит и принимает.
Да и он мне нравится. Сложно было в этом признаться самой себе. Несмотря на обстоятельства, я всё ещё считаю себя глубоко замужней женщиной. Этот статус для меня настолько значим, что мне и в голову не приходило засматриваться на других мужчин. Не специально, нет. Такое ощущение, что это какая-то заложенная во мне программа.
Но сейчас эта программа дала сбой. Я чувствую — мне хочется быть с ним. Хочется чувствовать себя желанной, красивой, живой. То, что я сейчас заново открываю в себе женственность, привлекательность, чувственность, — так непривычно. Словно кто-то снова зажигает огонь внутри меня.
Где-то глубоко внутри всё ещё теплятся сомнения. Всё слишком быстро. Не обманет ли он тоже? Я уже не могу позволить себе очередной удар. Но каждый раз, когда он касается меня или смотрит своими спокойными, внимательными глазами, тревога на какое-то мгновение отступае