— И чего так переживать? М? Боялась, что не явлюсь?
46 Саша
Я смотрю на Женю молча. Внутри всё кипит, но я не могу позволить себе сорваться прямо сейчас. Делая глубокий вдох, прохожу мимо него и направляюсь внутрь здания.
В холле тихо и гулко. Свет падает из высоких окон, пыль медленно кружится в лучах, как в застывшем сне. Пахнет старой бумагой, полиролью и чем-то формальным, канцелярским. Женя догоняет меня, идёт рядом, его шаги звучат в коридоре слишком громко, слишком уверенно. Он улыбается, как будто мы пришли не разводиться, а отмечать годовщину свадьбы.
— Ты хорошо выглядишь, кстати, — говорит он, скользя взглядом по моему платью. — Всё-таки зря мы...
Я чувствую, как в груди нарастает злость. Не от слов — от тона. От того, как он себя ведёт. Будто всё это не имеет значения. Будто всё это — шутка.
— Женя, — перебиваю его, — просто давай сделаем то, зачем пришли.
— Подожди, Саш. Один вопрос. Откуда тачка?
Я резко останавливаюсь, разворачиваюсь к нему. Люди в очереди украдкой смотрят в нашу сторону.
— Какая разница?
— Не ты ли мне, дорогая, жаловалась, что я тебя последних грошей лишил?
— Так и есть. Из-за тебя я… А, впрочем, неважно.
Он прищуривается, будто наслаждается процессом.
— Ну что ты. Очень даже важно. Мне интересно узнать, каким образом ты вдруг получила Тойоту. Если бы ты сама купила машину, ты бы явно не стала брать такую. Я прекрасно помню твои вкусы, жена.
Я ощущаю, как кровь приливает к щекам:
— Пять минут и не буду ей. Жень, зачем ты тянешь время? У тебя нет других дел?
— Может, я ждал нашу встречу. Хочу узнать, как твои дела.
— Мои дела прекрасно. И станут ещё лучше, когда мы наконец зайдем внутрь.
— Так и знал… Окучила нового мужика. Слушай, как у тебя это выходит? Я ведь тоже готов для тебя всё сделать.
— Ну что за пафос. Какое всё? Я разве что-то у тебя просила? Ребёнка. И только его.
Он вдруг становится жестче. В голосе появляется злость, напряжение. Всё, что копилось в нём, рвётся наружу.
— И я был за! Мать твою, я терпел месяцами эти твои долбаные берёзки, расписания, нужные позы. Какого чёрта ты меня обвиняешь в том, чего я не совершал? Знаешь, почему я с Кристиной замутил?
Я отвожу взгляд, но он продолжает:
— Да потому что я за-дол-бал-ся. Я был банком спермы, который по первому зову должен был тебе всунуть.
Я сжимаю кулаки. В горле встает ком. Не потому что больно. А потому что мерзко.
— Ты считаешь это оправданием?
— Я считаю, Саша, что любой мужик хочет нормально трахаться. Так, чтобы жена кричала от удовольствия, чтобы имя его орала, когда кончает. Вот чего мужик хочет. А не тухлого сунул-вынул.
— Надеюсь, с Кристиной у тебя всё именно так, как хочется мужику, — брезгливо отхожу на шаг. Его лицо кривит усмешка.
— Да. С ней просто чума.
— Всё сказал?
— Саша-Саша. Ты из меня исчадие ада не делай. Взгляни хоть раз под моим углом.
— Обязательно. Как только получу документы о разводе.
Секретарь вызывает нас по фамилии. Мы молча поднимаемся и идём к кабинету. Женя бросает на меня короткий взгляд, в котором читается что-то вроде скуки или ленивого превосходства. Я не реагирую. Просто иду вперёд.
Мы заходим внутрь. Женщина за столом протягивает руку:
— Паспорта, пожалуйста.
Мы передаём документы. Она тщательно сверяет данные, водит ручкой по бумаге, сверяется с экраном компьютера. Минуты тянутся медленно, как густой мёд. В кабинете тихо, только шелест бумаги и щелчки клавиш. Я чувствую, как ладони становятся влажными, сердце бьётся всё быстрее. Холодок стелется по позвоночнику.
— Подождите минутку, — говорит она и выходит из кабинета, прихватив с собой документы.
Я бросаю на Женю короткий взгляд. Он сидит, откинувшись на спинку стула, и насвистывает себе под нос. Нога на ногу, полное расслабление. Меня трясёт от напряжения. Я скрещиваю руки, потом тут же отпускаю их. Поправляю волосы. Тишина будто сгущается. Я считаю секунды, потом минуты. Всё внутри сжимается в тугой ком. Пальцы дрожат. Веки налиты тяжестью. Я едва сдерживаюсь, чтобы не вскочить и не сбежать из этой комнаты.
Когда сотрудница возвращается, я едва не вздрагиваю от скрипа двери. Она раскладывает бумаги, читает что-то про себя. Потом поднимает голову и начинает формальную речь:
— В соответствии с поданным заявлением, вы оба выразили желание расторгнуть брак. Прошу подтвердить ваше решение. Александра Валерьевна, вы подтверждаете?
— Да, подтверждаю, — отвечаю я, едва узнавая свой голос. Он звучит чуть глуше, чем обычно. Словно из другого мира. Внутри всё сжимается. Холодок в груди, тошнота подступает к горлу.
Женщина кивает, поворачивается к Жене:
— Евгений Дмитриевич, вы подтверждаете расторжение брака?
Женя делает паузу. Долгую. Необъяснимую. Его глаза цепляются за мои. Он прищуривается, губы растягиваются в лёгкой, почти ленивой улыбке. Я в шоке смотрю на него, пытаясь понять, что он творит. Сердце грохочет в ушах. Мысли путаются. Что происходит? Он не может... Он ведь не...
— Евгений, я жду ваш ответ, — напоминает сотрудница.
— Нет. Я не согласен, — говорит он спокойно, чётко.
— Почему? — вырывается у меня.
Женщина за столом неловко поправляет очки, смотрит на меня пристально. Сочувствие в её взгляде режет без ножа. Она кашляет, будто хочет скрыть неловкость, и медленно переводит взгляд на Женю:
— Простите, Евгений Дмитриевич, вы можете уточнить причину несогласия?
— Всё просто. Я считаю, что наш брак ещё не исчерпан. Кроме того, Александра в последнее время ведёт себя... излишне свободно.
Она коротко кивает и опускает глаза, делая пометку в документе.
Мир плывёт перед глазами. Я смотрю на него, оглушённая. Мои губы приоткрыты, но слова застревают в горле. Всё звучит глухо, как под водой. Неужели я ослышалась? Нет, он сказал это. Он действительно это сказал.
Я не понимаю, что делать. Мозг отказывается обрабатывать происходящее. Я словно на автопилоте, просто дышу, просто сижу, просто смотрю. Холодно. Сердце бешено стучит, но всё тело будто онемело. Внутри всё кричит: "Нет, нет, нет, так не должно быть!" Но я не могу вымолвить ни слова.
Он усмехается, откидываясь назад:
— Слишком ты хорошо устроилась, дорогая. Мужик, тачка, салон. Знаешь, это ведь бизнес, начатый в браке. Встретимся с тобой в суде.
47 Саша
— Александра Валерьевна, Евгений Дмитриевич, поскольку один из супругов отказался от расторжения брака, орган ЗАГСа не имеет права вас развести. В этом случае ваше заявление подлежит аннулированию. Вы можете повторно обратиться с заявлением, если достигнете обоюдного согласия, или же инициировать бракоразводный процесс в судебном порядке.
Я даже не сразу понимаю, что именно она говорит. Но каждое слово врезается в сознание острой иглой. Он знал. Он точно знал, что не согласится. И мог сказать заранее. Предупредить. Мы могли бы не приходить сюда, не слушать все эти вопросы. Не стоять здесь, не устраивать спектакль. Подать в суд и сдвинуть дело с мёртвой точки. Но нет. Он намеренно тянул, чтобы сделать мне больно, чтобы унизить.
— Ты мог сказать это раньше, — шиплю я, едва сдерживаясь, чтобы не закричать. — Просто заранее сказать!
Женя лишь пожимает плечами, будто ему всё равно.
Сотрудница за столом смущённо кашляет, стараясь не встречаться со мной взглядом:
— Прошу вас... пожалуйста, продолжите разговор за пределами кабинета. У нас следующий приём.
Я резко встаю. Стул с грохотом отъезжает назад. Не смотрю на него. Просто выхожу. Иначе задохнусь.
Выхожу на улицу, в лицо ударяет раскалённый июльский воздух. Делаю глубокий вдох, но легче не становится. Мысли мечутся, не дают сосредоточиться.
У него же беременная женщина. Он должен заботиться о ней, быть рядом, строить новую жизнь. Он сам говорил, что всё серьёзно. Да и она на него наверняка давит с этим вопросом, торопит. Иначе не стала бы приходить ко мне тогда и просить оставить Баренцева в покое.
Так почему тогда не хочет развестись? Что это — месть? Жадность? Или просто способ удержать контроль надо мной?
Я разворачиваюсь и решительно иду к нему. Хватит молчать. Хватит делать вид, что всё нормально.
— Зачем ты это сделал? — спрашиваю прямо, остановившись в двух шагах от него. — У тебя Кристина беременна. Ты должен был сам торопиться с разводом. Или что, передумал и теперь собираешься жить на два фронта?
Женя улыбается — спокойно, раздражающе снисходительно.
— Я просто подумал, что ты слишком хорошо устроилась. Всё у тебя вдруг стало получаться: бизнес, салон, мужчина. Вот и решил, что нужно чуть уравнять шансы.
— Это мерзко, — выдыхаю я.
— Возможно, — пожимает плечами. — Но зато честно.
Я смотрю на него, как на чужого. Такого Женю я не знала. Или не хочу знать.
Мне надоело молча проглатывать каждый удар, который он наносит. Он чувствует себя безнаказанным, уверенным в своей власти надо мной. Но невозможно так дальше жить. Этот развод, если он решит продолжать затягивать его, может длиться годами. Я совершенно точно этого не хочу.
Я хочу быть свободной. Хочу принимать решения без оглядки на него. Без этого давления, без постоянного страха, что он в любой момент вмешается в мою жизнь, испортит что-то, разрушит.
Весь этот месяц с момента подачи заявления на развод я в постоянном стрессе, который ощущается большой сжатой пружиной в груди.
— Ты думаешь, это даёт тебе власть надо мной? — тихо спрашиваю. — Думаешь, я не найду способа развестись без твоего согласия?
Он смотрит на меня с лёгкой усмешкой, но теперь в его глазах появляется растерянность. Я больше не та, что раньше. И он это чувствует.
— Посмотрим, как ты это сделаешь, — медленно говорит он. — Вряд ли у тебя получится.
— Да пошёл ты, — бросаю я и резко разворачиваюсь.
— Не смей так говорить со мной! — рявкает зло.