и под крупным носом в глубоких оспинах.
Весь в золоте: толстая цепь на шее, массивные браслеты на руках, перстни на пальцах.
Марк неторопливо обходит машину и открывает с моей стороны дверцу. Протягивает руку. Я немного медлю, но все же вкладываю в его крепкую сухую ладонь свою ладошку. Выныриваю к нему, и около секунды мы смотрим друг другу в глаза.
— Ты уже готова со мной коммуницировать в разводе, — обнажает зубы в недоброй улыбке, — а неделю назад кричала о том, чтобы я взял и исчез из твоей жизни.
— Это были мои первые эмоции… — слабо улыбаюсь я. — Сейчас я понимаю, у нас с тобой дети…
— Тебе бы этого здравомыслия чуть пораньше, — выставляет локоть, чтобы я взялась за него. — На годик пораньше.
Глава 43. Замужем
— На лбу-то не написано, кто она такая, — заявляет Зурал, мрачно прищурившись на Марка.
Грузный большой мужик в золоте и с усами и есть тот самый цыганский барон Зурал. Он один из внуков Ворона.
Глаза жестокие, черные.
Сидим мы в просторной гостиной: тут все в позолоте, хрустале, лепнине, вычурной резьбе, и вся эта кричащая безвкусица давит и заставляет нервничать.
О Фаине и ее сыне я забыла, как только села на софу, обитую золотой парчой. Не до ревности мне сейчас. В обществе Зурала очень неуютно: холодно, липко и напряженно.
— Вы забрали мои деньги, — Зурал усмехается, — и напугали мою девочку.
— Это деньги моей жены, — Марк отвечает спокойно и тихо. Лицо — непроницаемая маска, — и, может, на ее лбу не написано, кто она такая, но по шмоточкам, туфелькам и даже по лицу, — Марк мягко улыбается, — все твоей девочке должно было быть понятно. Тетя непростая.
У меня мурашки от его голоса.
Марк не повышает тон, не кричит, не кидается угрозами, но я чувствую в его интонациях предостережение и опасность. Это куда страшнее, чем то, когда он ломал пальцы мужу моей подруги.
Тогда я могла плакать и испытывать страх, а сейчас меня будто заморозили изнутри. Все эмоции заледенели, а сердце едва бьется.
Я понимаю, что эта встреча может закончиться очень нехорошо, и Марк показывает ту часть своей жизни, которая была от меня скрыта все эти годы.
— И я прекрасно знаю, Зурал, что вы своих девочек учите, кому стоит пудрить мозги, а кому — нет, — Марк улыбается шире. — Это ошибка твоей девочки.
Зурал зло щурится:
— Может и ошибочка вышла, но не твои шавки должны были отжимать деньги у моей девочки, Марк Константинович, — кривит тонкие губы. — Это было некрасиво, унизительно и не по правилам.
— По каким правилам? — Марк смотрит прямо и не мигает. — И моих людей шавками не стоит называть, Зурал, а то у меня и для твоих парней найдется пара ласковых эпитетов.
Напряжение нарастает. Я должна вмешаться? Может, моя женская мягкость и тихий голос успокоить двух агрессивных мужиков, которые готовы в любой момент кинуться друг на друга, и это будет не драка, потому что я успела заметить у Зурала небрежно заткнутый за ремень брюк пистолет под пиджаком.
— Мальчики, — заявляю и понимаю, что мое обращение звучит глупо и наивно, — может, нам всем стоит успокоиться? — напрягаюсь, когда Зурал пристально смотрит на меня, — ничего же страшного не произошло. Произошло недоразумение…
— Мне нравится твоя жена, — Зурал хмыкает и переводит насмешливый взгляд на Марка.
Я резко затыкаюсь. Пахнет жареным.
Зурал сейчас сказал не комплимент. Пусть я дура тупая, но я уловила в его голосе те нотки, которые обещают женщине ужас, крики, боль и, возможно, даже смерть.
— Извинись, — чеканит Марк.
Вот тебе и ситуация из книжки. Меня начинает подташнивать. Я не чувствую рук, и холодное онемение ползет к ногам.
— За что? — Зурал вскидывает густую черную бровь. — Она больше не твоя женщина, разве нет? Вы же разводитесь, — смеется и расслабленно откидывается на мягкую спинку кресла. Закидывает руки на подлокотники. — У твоей жены длинный язык.
Черт.
Пусть я не особо помню, что растрезвонила гадалке, но подозреваю, что вылила на нее все подробности наших разногласий с Марком. Господи, да я и не под гипнозом любила почесать языком и обсудить мужа, детей и даже маму с посторонними людьми.
Как же стыдно. Этот стыд за мою женскую болтливость, глупость и недальновидность сильнее страха перед Зуралом.
— А ты и рад был послушать о моей семье, да? — усмехается Марк.
— Интересно или неинтересно — это уже дело десятое, — Зурал зевает, будто хвастается задними золотыми зубами. — Я лишь о том, что мне не за что извиняться. Рядом с тобой сидит уже не твоя женщина. Как ты там сказал моей девочке, — вновь смотрит на меня, — он для тебя теперь никто? И куча ласковых эпитетов.
— Я была не в себе…
— Она все еще моя жена, — Марк перебивает меня и игнорирует мой загнанный взгляд. — Мы еще не разведены, Зурал. Вопрос ее уважения ко мне, как к мужу, касается только меня, а тебя должен волновать только ее статус, — делает предостерегающую паузу и тихо, почти шепотом, который режет воздух острым ножом, спрашивает, — а какой у нее статус на данный момент?
Марк взгляда не отводит, а его тихий тембр пронизан той вибрацией, которая говорит Зуралу, что если сейчас не будет извинений с его стороны, то не будет он больше бароном.
— Замужем, — Зурал теряет свою насмешку. — Замужем за тобой.
— Верно, — Марк медленно выдыхает.
— Не с той ноги сегодня встал, — Зурал скалится в улыбке. — Немного занесло.
— Не слышу извинений, — Марк четко отрезает каждый слог и немного щурится.
— Прошу прощения, — Зурал прикладывает руку к груди, глядя на меня. — Я не хотел оскорбить замужнюю женщину.
А если я стану незамужней?
Что тогда? Можно оскорблять или… можно похитить и претворить в жизнь книжные фантазии, только удовольствия тут не будет. И влюбленности. И томной неги. Меня начинает немного потряхивать. Тошнота усиливается.
Реальный мир отвратителен и жесток, и спрятаться я могу сейчас только за бандитскими правилами жизни. Правилами Марка.
Я с криками их отрицала, но теперь буду вынуждена принять, чтобы добиться от мерзкого мужика уважения.
К себе, Марку и нашим отношениям.
Я могла отсидеться дома, но я тут и быть тупой невинной овцой простительно лишь в книжках. Пора окончательно отказаться от фантазий, от самообмана, лжи и
— Но я и бывшей женой… буду семьей Марка, — заявляю я. — Я мать его детей. Его сына. Его наследника.
Глава 44. Что ты творишь?
Чувствую себя эмоционально выпотрошенной после встречи Зурала, которого Марк спокойным тоном и без угроз продавил на извинения.
Я сижу в машине никакая.
Это вам не встречи с клушами, которые часами обсуждают сплетни, сериалы или книги, а после за чашечкой чая вздыхают о том, что настоящих мужчин не осталось.
Какой же я тупой фигней я была занята, пока мой муж укреплял свою империю и бизнес через встречи с опасными и сомнительными личностями, через сделки с другими агрессивными мужиками, через шаткое сотрудничество с непредсказуемыми партнерами.
Да, он говорит, что по большей части вывел свой бизнес из тени, но это не отменяет того, что и другие якобы «чистые» дельцы были в прошлом, как и Марк, бандитами.
Большие деньги не падают на голову чемоданом, и у богатых людей за спиной тень всегда темнее.
Деньги — это ресурс, за который расплачиваются кровью, и у слабых мужчин их никогда не будет.
— Зря я поехала, — тихо признаю я, нарушая гнетущую тишину, что натянулась между мной и Марком стальными нитями.
И я занималась не просто фигней.
Я унижала Марка, и, вероятно, ему донесли о моих словах, какой он неудачник без королевы Оли и что он всем обязан мне, ведь я его «правильно мотивировала», но на деле я даже понятия не имела, с кем и как он «работает» и какие у него бывают деловые встречи, на которых могут свинец в голову пустить за одно неосторожное слово.
— Я не думаю, что зря, — отвечает Марк, глядя на фонари, что мелькают за окном машины. Усмехается. — Это было полезно для тебя.
Не поспоришь.
Да, полезно, и теперь я к книгам с дерзкими и опасными мужиками, которые насилуют, убивают отцов героинь из-за мести, а после преследуют с угрозами, не притронусь.
Я получила прививку, и фантазии о мафиозниках оставлю обычным домохозяйкам, а я… я сама оказалась женой того, чей взгляд может напугать до синеватой бледности.
— Да уж, — невесело отвечаю я и тоже отворачиваюсь к окну. — Полезно. Возможно, мне стоило побыть на такой встрече чуть пораньше?
Молчим несколько минут, и я вновь мягко разворачиваюсь к Марку, который решил в тишине вздремнуть: откинулся назад, запрокинул голову и закрыл глаза.
Мой взгляд скользит по его хищному профилю, которое немного расслабилось, судя по опущенным уголкам губ, и во мне вспыхивает желание коснуться его небритой щеки. Хочу почувствовать под ладонью его жесткой щетины с островками благородной седины, а после бы я поцеловала в тонкую паутину морщин у глаз, но такого права у меня нет.
Надо было гладить и целовать Марка раньше, когда это имело смысл. Когда не было Фаины и когда он хотел меня, а сейчас все эти касания, провокации, попытки подразнить тигра — ужимки отчаяния.
— Стоило раньше показать мне…
— А так без цыган, без разборок, без подобных сложных переговоров с придурком, который посветил пушкой перед нами, — Марк перебивает меня, — я был недостоин уважения ко мне, как к мужу, — приоткрывает глаза и косится на меня, — так? Как к отцу твоих детей? Как к мужчине? — невесело усмехается. — То есть я был прав, когда решил, — разворачивается ко мне и немного прищуривается, — что встряхнуть тебя можно только страхом? Страхом передо мной?
У меня ресницы вздрагивают и я сглатываю. Справедливый вопрос.
— Заслуживал, — честно отвечаю я. Шепотом, который я сама почти не слышу. — Как муж и как отец.
Это несправедливо. Почему я не остановила себя хотя бы полгода назад и не подумала над тем, что мой брак с Марком летит в бездну, набирая с каждым днем скорость.