Я иногда листала соцсети и смотрела на девушек, чьи глаза светились от брендовых сумочек и жизни без забот. Я завидовала им, потому что я бы очень хотела смотреть на мир через призму денег.
А выходило, что смотрела я на него через призму боли одиночества.
Я знаю, что говорят люди. Мол, с милым рай в шалаше до первого дождичка. Да вот только я бы лучше в шалаше, рядом с надежным мужчиной, который меня любит, преодолевала удары судьбы, чем так.
— Ты постоянно о чем-то думаешь, — неожиданно обращается Артур ко мне за ужином.
Сара уже спит. Набегалась у бабушки во дворе, кое-как поужинала, и Грозовой уложил ее буквально за две минуты.
Я не успела доесть до его возвращения, а пыталась.
— Не знаю, — пожимаю в ответ на его вопрос. — Разве думать — это плохо?
Из-за выпитого во время ужина бокала вина, а я человек с нулевой толерантностью даже легкому алкоголю, у меня буквально толкает подначить Артура.
Ведь те девушки, с которыми он регулярно проводят время, не применяют себя такими мелочами, как «думать».
Молчу, накалывая на вилку листья салата.
— Обо мне думаешь, а, Марьян? — муж откидывается на спинку стула, а меня прошибает потом.
Вообще-то, я всегда о тебе думаю, дорогой мой фиктивный муж. И о том, как моя жизнь покатилось по наклонной с момента встречи с тобой.
— С чего ты взял?
— С того, что я мудак, который испортил тебе жизнь, — он произносит это практически безэмоционально.
Как данность. Ну испортил кому-то жизнь и испортил. С одной стороны я безумно на него злюсь, а с другой, понимаю, что мужчина вроде его отца не мог вырастить другого сына.
— Так это факт, Артур, — копирую его позы и тоже откидываюсь на спинку стула. — Зачем мне об этом лишний раз думать?
— Красиво ответила, — он даже усмехается так, словно правда оценил мою реплику. — Но к сожалению, это совершенно ничего не меняет, — загадочно произносит Грозовой, и я замираю в ожидании продолжения.
— К чему ты это говоришь?
— Чем скорее ты смиришься с положением вещей. Тем лучше будет для тебя самой. Я хочу, чтобы мою дочь растила довольная жизнью, самодостаточная и уверенная в себе женщина, а не вечно задумчивая депрессивная моль.
Его хамский упрек я улавливаю, но с ответом не спешу, и сначала отправляю в рот кусочек мяса.
Пережёвываю.
Запиваю вином.
Да пошел он!
— Я бы тоже хотела, чтобы у моей дочери был достойный, зрелый и уважающий окружающих отец. Желательно с мозгами в черепной коробке, а не болтающимися между ног. У которого любовницы не меняются каждые две недели или в зависимости от настроения. Но, как видишь, в мужья мне достался ты.
— Смотрю, вино развязало тебе язык, — он бросает на меня темный взгляд. — Мне нравится.
— Нет. Как раз таки тебе Грозовой, этого стоит опасаться, потому что чем-чем, а комплиментами я тебя одаривать точно не буду.
— Они мне и не нужны. Я совершенно о другом, — загадочно говорит он, встает из-за стола и выходя из обеденной, бросает мне через плечо: — Доедай и поднимайся. Посмотрим, на что хватит твоей раскованности.
Главв 10. Ночной гость
Но планам Артура на меня, его нелюбимую жену, сбыться было не дано.
В дверь звонят. Несколько раз. Настойчиво.
А я, в очередной раз осознав безнадежность своего положения, колко бросаю мужу:
— Иди. Открывай. Может, Алекса тебя разыскивает, ведь ты обещал с ней связаться, а сам весь день провел с нами.
Скрипнув зубами, но ничего не ответив, Артур идет открывать дверь. С меня моментально слетает напускная смелость.
Что я буду делать, когда сюда действительно войдет его любовница? Сидеть в гостиной и ждать, пока они «закончат»?
Без сомнения, Грозовой именно такого поведения от меня и ожидает. Ведь моя работа — терпеть.
Царапнув вилкой по тарелке, я бросаю ее. Залпом опустошаю бокал, и, промокнув уголки губ салфеткой, направляюсь в прихожую.
Патлы любовнице Артура я выдергивать не буду, не мой уровень. А вот показать ей, что я здесь хозяйка — не помешает.
Если Грозовому так горит и чешется, то он может заниматься своей личной жизнью подальше от моих глаз.
— Невестушка моя! — на пороге у нас, к сожалению, не любовница Артура, а его отец. — Как ты похорошела! Стала женственнее, породистее. Не то что раньше, — в своей обычно пассивно агрессивной манере говорит он, пусть и с улыбкой во все тридцать два.
Я не принимаю близко к сердцу его слова.
Но причина, по которой я пропускаю его завуалированное оскорбление, заключается еще и в том, что Григорий Антонович сильно изменился с нашей последней встречи.
Говоря простым языком — сдал.
Свекор заходит в наш дом, опираясь на трость. Причем я даже на расстоянии вижу, как он дрожит, делая мелкие шаги, а ведь ему чуть больше шестидесяти.
Он всегда молодился, сколько помню. Ел только здоровую пищу, покупал фермерские продукты и органические овощи.
Никаких вредных привычек, наоборот, силовые тренировки через день, закаливание, массажи.
Так что же с ним случилось? Болезнь?
— Ну не смотри ты так на меня, Марьяна. Никто не вечен, я в том числе, — язвит он, потому что я засмотрелась на то, как ему тяжело передвигаться. — Поздоровайся хоть.
— Добрый вечер, Григорий Антонович, — язык прилипает к небу. — Я очень рада вас видеть, — преодолеваю внутренний барьер.
— Ой, да ладно, — он машет ладонью и проходит мимо меня. — Рада она. Была бы та рада, что сама бы меня навестила. Внучку бы привезла в гости. Кстати, где моя Сара?
Как только свекор свободно проходит внутрь дома, мой нос улавливает стойкий запах лекарств. И снова у меня в голове диссонанс.
Раньше он демонстративно отказывался от таблеток и употреблял только дорогие импортные бады. Теперь же от него пахнет как от больного старика.
— Сара спит, — твердо отвечает на вопрос отца Грозовой, и что удивительно, жестом показывает мне, чтобы я шла за ним.
А сам равняется с отцом.
Если бы я не знала своего мужа настолько хорошо, я бы подумала, что он меня ограждает. Но этого просто не может быть. Уверена, он бы в любой день недели свободно бросил меня под поезд.
— Ну так разбуди внучку, — требует свекор, отчего у меня кровь закипает. Время позднее, малышка крепко спит.
Я уже открываю рот, чтобы отказать ему, как снова вмешивается Артур.
— Никто не будет будить Сару. Ей нужен отдых. Смена обстановки это стресс для ребёнка, — с нажимом говорит он, причем тон его вовсе не подразумевает компромисса. — Приезжай завтра. Или мы сами тебя навестим.
У свёкра есть такая черта — унижать надменным смехом. И сейчас он тоже попытался прибегнуть к этому инструменту управления людьми, но не смог.
Из глубокого, уверенного властного смеха хозяина этой жизни, нашу гостиную наполнил сиплый скрежет, в который скоро превратился его глубокий и страшный кашель.
— Так я, может, до завтра и не доживу! — между приступами кашля бросает он сыну.
Смысл его слов доходит до меня сразу же. Ладони намокают, пульс подскакивает.
Неужели он…
— Умираю я, невестушка, — он как будто прочитал мои мысли и решил устранить непонятки. — Рак, — его губы дрожат. — Сжирает меня эта зараза и ничего не помогает. Вот так. Работал всю жизнь, пытался там урвать и тут. Думал, что никто и ничто меня не сломит, — он усмехается и снова начинает кашлять. — Забыл, что я всего лишь человек. Хрупкое существо.
У меня внутри все переворачивается, потому что такого я не ожидала. Я была уверена, что свекор нас всех переживет уж с его-то характером и рвением к жизни.
— Мне очень жаль, Григорий Анатольевич, — говорю искренне. — Проходите в обеденную, я подогрею вам ужин. Посидим, поговорим.
— Спасибо, — отвечает он дрожащими губами. — Я же говорил, что ты изменилась. Даже звучишь как хозяйка. Молодец!
Пропускаю его комплимент и, когда свекор шоркающими шагами удаляется в обеденную, поворачиваюсь к Артуру.
— Разбуди Сару, — киваю на второй этаж, где находится ее розовая комната.
— Нет, — он непреклонен.
— Твой отец болен, — привожу кажущийся логичным довод. — Для него каждая встреча с внучкой — событие.
К тому же, я правда верю в то, что надвигающаяся смерть способна поставить приоритеты на правильные места. К тому же Сара — единственная внучка.
— Я сказал — нет.
— Почему? Это важно…
— Потому что я так решил, Марьяна, — он перебивает меня, не дав договорить, и проходит мимо.
Глава 11. «Скучаю по твоему большому…»
Артур выставляет меня за дверь почти сразу же, как я успеваю накрыть на стол его отцу.
— Ты чего? — смотрю на него растерянно.
Мне, вообще-то, хочется, исходя из простого человеческого уважения, пообщаться со свекром.
Старик всё-таки, и тем более больной. Но Артур ведет себя так, словно любой ценой хочет отвадить меня прочь.
Ничего не понимаю.
— Тебя нечего здесь делать, — только подтверждает мои догадки он. — Это мужской разговор. Иди спать, — строго отчеканивает муж, и почти закрывает у меня перед лицом дверь, но решает напоследок сказать: — И даже не вздумай подслушивать. Поняла меня?
— За кого ты меня считаешь? За дуру? — краснею от негодования, потому что заниматься такими мелочными пакостями, как подслушивание точно не про меня.
— Свободна, Марьяна.
Дверь закрывается. Щелкает замок. Я в шоке от его грубости, отшатываюсь от дверей.
— Гад надменный! Да кому ты нужен со своими секретами разговорами! — шепотом ругаюсь я, разворачиваюсь и, сжав кулаки, быстрыми шагами поднимаюсь на второй этаж.
Вот уж, правда, утро вечера мудренее. Тем более я выпила вина, что развязало мне язык. Так что лучше уж точно держаться подальше от семьи Грозовых. А то еще начну резать правду-матку.
Вообще, конечно, у богатых свои причуды. Мама растила меня с понятием, что такое честность и как важно быть порядочным человеком. И только выйдя замуж за Артура, я поняла, что правда никому не нужна, как и честность.