— Невиновна, — я подняла твердый взгляд на Пепельного.
Тот коротко усмехнулся, с интересом рассматривая мою хмурую физиономию.
— Не врешь… Говоришь, зовут тебя Эль? Ну добро пожаловать в Ленхард, неудачливая Эль. Мое имя Анхард Варшо, и ты останешься под моим командованием. Распределю тебя попозже, уж больно ты странная для веи из Фаташ, а пока, — он не обернулся, только чуть повысил голос. — Посади-ка эту примечательную вею в мою повозку. Путь нам предстоит неблизкий.
Недавний мужик, от близости которого меня еще потряхивало, сопроводил меня до повозки и на этот раз был корректен до зубовного скрежета.
— Ты этта… С документиком-то поможешь?
Он замялся, да и видно было, что ему неловко просить об услуге вею, которую он едва не прикончил. Приструнив самолюбие, я вынудила себя обернуться на пороге повозке и кивнуть.
— Я подумаю, что можно сделать.
Дорогие читатели, не забывайте оставлять комментарии и звездочки :) Для меня это очень важно и очень-очень вдохновляет!
5. Не понравилась
Всю дорогу я болталась на жестких ящиках, с трудом зафиксировавшись между двумя сундуками, в которых гремели боевые артефакты. Ужас перед будущим пересилил воспитание и вбитые императрицей манеры, поэтому в сундуки я заглянула сразу, как села в повозку. Ну а что? Информация лишней не бывает.
Военные везли ерунду. Два сундука зеленых камней, которые за слабость атаки в народе именовали драконьим шепотом, один сундук желтых. Желтые были помощней, ими обычно выжигали старые кладбища или… боевые равнины, где остались тела. Алых камней я не увидела или не нашла, что было крайне странно.
Весь прошлый год я отвечала за корреспонденцию Теофаса, и точно помню, что Ленхард получил семь сотен алых камней, то есть, по сотне на каждое крыло. И вряд ли ушлый пепельный командир положил их в карман. Такие камушки размером с младенца, а весят втрое больше.
Артефакты я тоже нашла, с недоумением рассматривая слабые обереги, удачники и целительный сон. Кто умудрился послать в Ленхард удачники? Такую мелочевку дарили драконицы своим возлюбленным на день Снега или в Солнцестояние, чтобы передать тем часть своей удачи. Символически.
К примеру, такой удачник я сплела из черного зачарованного умелицей Клео шелка собственными руками и подарила Теофасу. Ну так он и выгорел на следующее утро, принеся супругу один удачный удар на утренней тренировке. Послать это в Ленхард… Кто же осмелился на такую насмешку?
Целительный сон был получше, но как артефакт довольно слаб. В целительный сон погружали тяжело раненых, чтобы переправить их в госпиталь соседней области, закрытой от военной зоны плотной магической завесой.
Повозку резко дернуло, и я скатилась с ящиков на грязный пол, а когда встала, не сдержала удрученного вздоха.
— Прощай, платье, ты служило мне верой и правдой целую половину дня.
Ткань разодрало аж до колена, а грязный подол и разорванный ворот добавляла мне военного колорита. Подняв юбку, оценила разбитые туфельки.
— Прощайте, туфли, — подсказал мне насмешливый голос. Подняв голову, я увидела недавнего пепельного командира, облокотившегося плечом на откинутую дверь повозки. — Ваша хозяйка оказалась настолько глупа, что перепутала Ленхард с вечеринкой.
Последнее он говорил, гипнотически удерживая мой взгляд, с непонятным мне ожесточением.
— Я не думала, что меня отправят в Ленхард, — сказала я полуправду.
Открыто врать было опасно, а говорить правду еще опаснее, зато балансировать на грани мне удавалось замечательно. При дворе по-другому нельзя.
Резко опустив подол, чтобы не светить коленками, я тут же вынырнула из повозки…
Хотела бы я так сказать, вот только Пепельному Анхарду и в голову не пришло посторониться, в результате пришлось буквально протискиваться между боковиной выхода и дракониром. Казалось, он недавно сражался, настолько горячим и напряженным ощущалось его тело. Я шарахнулась от полузабытого чувства мужской близости, и тут же соскользнула с приступки, служившей повозке поъемом. Даже успела попрощаться с остатками платья, но не упала, зависла в метре над землей. Пепельный поймал меня своей лапой, как кот муху, и теперь удерживал на весу.
Взгляд у него был самую малость дурной, тяжелый, как гробовая доска, и я замерла от нехорошего предчувствия. Сейчас сделает какую-то гадость или скажет что-нибудь этакое… Но Пепельный удержался. Ничего не произошло. Он преувеличенно аккуратно поставил меня на землю и едко прокомментировал:
— Дуй к другим девицам в подсобное помещение, там подберешь себе шмотки вместо этого королевского великолепия.
С опаской выбравшись из его рук, отпрыгнула подальше, а заприметив новый пригорок, стремительно переместилась к нему. Пепельный без улыбки наблюдал за моими скачками, а я даже не сразу поняла, что уперлась спиной в стену.
Обернулась, и уткнулась носом в каменную кладку. Всюду, куда доставал взгляд, длилась серая безликая стена.
— Ну что за дура, — Пепельный подошел так тихо, что я ощутила его присутствие, только когда он положил лапы мне на талию. А после ноги оторвались от земли, и мы взмыли в небо, осматривая с высоты Черные пики — замок седьмого крыла. Я много раз видела его на проекциях: черная узкая скала, рвущаяся вверх и серый замок на самой вершине, словно продолжающий своей формой движение вверх. Тонкий, острый, как копье. Однажды я читала, что на стародраконьем, «пика» значила «прокалывающий небеса».
Вот почему я не узнала Анхарда… Предыдущий крылатый, державший седьмое крыло, был смещен Теофасом за многочисленные нарушения, а кто занял его место, я узнать не успела. Это ведь случилось всего месяц назад.
— Нормальные веи визжат, как резанные, когда их держат на высоте, — горячий шепот мягко ударил меня в висок, но я только рассеялась.
Я любила высоту. На момент низвержения моя вторая ипостась наполовину проснулась. Я могла трансформировать когти и зачатки крыльев, а в минуты раздражения по коже змеилась чешуя. Голубая, редкая. Самой мне было в небо не взлететь, но меня часто поднимал в небо Теофас, нир Шелен, императрица и два доверенных стражника.
— Люблю высоту, — призналась честно.
Мы резко спланировали вниз — за каменные стены Черных пик. Вблизи Черные пики не казались ни острыми, ни узкими. Места здесь хватало. Пепельный опустил меня прямо в центр разбежавшихся арестанток, и я с удовольствием спружинила на мощеный донжон.
Обернувшись, я увидела, что Пепельный проявлен только частично — крылья и когти. Обычно драконирам, разбудившим вторую ипостась, проще перекинуться целиком, поскольку удержание двух испостасей редко кому дается и забирает много магии. В моем окружении двуиспостасных хватало, но встретить одного такого в Ленхарде было удивительно. Зато теперь понятно, почему проблемное седьмое крыло Теофас доверил Пепельному.
— Для веи ты не слишком нормальная, — резюмировал тот. Окинул меня напоследок изучающим взглядом и подтолкнул ко входу в хозяйственную постройку: — спроси Лине, она поможет тебе освоиться.
Послушно кивнув, я тут же двинулась к постройке, зацепив по пути взглядом вторую повозку, из которой выводили привезенных женщин. Разновозрастные, бледные, у многих одежда не по размеру, две из них были очень юны. Слишком юны. Хорошо бы узнать их точный возраст… Но именно в этот момент Пепельный подтолкнул меня еще раз, уже ощутимее, и я, аккуратно приподняв остатки подола, прошла к постройке.
На пороге я замялась. В просторной комнате, больше напоминающей склад, суетились две женщины. Одна, полная, с жестким волевым лицом, видимо, та самая Лине, копалась в привезенных оберегах и камнях, и взглянула на меня лишь мельком. А вот вторая…
Яркая, на удивление миловидная брюнетка окатила меня яростным взглядом. Даже на расстоянии чувствовалось, насколько горяч ее гнев.
— Отвернись, — потребовала она у Лине, и та, поколебавшись, ушла вглубь помещения.
Брюнетка подскочила ко мне, и я близко-близко увидела ее перекошенное злобой личико.
— Анхард мой, весь, с потрохами, от гребня и до кончика хвоста. Он тот еще ходок, но учти, увижу, как обжимаешься с ним в подсобочке, не стану разбираться, кто кого затащил.
Губы у меня невольно брезгливо поджались. Такая красавица, и такой поток грязи изо рта.
— Я никогда ни с кем не обжимаюсь, — заявила холодно. — Меня не интересуют потроха ни твоего любовника, ни чьи-либо еще.
Брюнетка уставилась на меня с таким изумлением, словно у меня на плечах сидели две головы вместо одной.
— А… Ты у нас культурная, значит, — Брюнетка с облегчением оттолкнула меня с дороги, вальяжно прошла к выходу и открыла дверь. — Ну-ну, мне-то все равно, но учти, девок считают, только когда привозят, а на трупы учета нет. Так что поменьше выделывайся перед солдатиками. Лине! Подь сюды, принимай юродивую, а то Анх осерчает, что приказы не выполняем.
Она выскочила на залитый мутным солнцем двор и тут же кинулась к Анхарду. Повисла на нем, как груша на дереве, жмурясь красивой кошкой. Тот лениво отмахивался от нее, но не прогонял.
Я отвернулась и тут же встретилась взглядом с Лине. Та изучающе смотрела на меня, но хамить не торопилась.
— Крылатый распределил тебя?
Я отрицательно покачала головой, не особенно торопясь вступать в диалог. Пришлось напомнить себе, что сейчас — это моя реальность. Грязь, пот, пыль, солдатская брань, обозленные арестантки, имперские заключенные и заблокированная магия.
— Сказал распределит позже и велел дать мне новую одежду, моя…
Я красноречиво подергала подол.
Лине окинула меня внимательном взглядом и, не сомневаюсь, увидела все: разорванный воротник, серое от пыли лицо, стоптанные, изорванные туфли, на которых болтался полуоторванный жемчуг.
— Недолго ты протянешь, ящерка, ох недолго. Но коли жить захочешь, придется тебе сбавить гонор. Иди за мной.
Она выдала мне минимальный набор вещей и тут же за занавеской заставила переодеться. Осмотрев заплесневелый от сырости угол, я принудила себя отключиться от реальности и быстро сменить платье на хлопковую рубаху, тесные штаны и куртку. Одежда была стираной, но крепкой и чистой, что заставило меня примириться с непривычным одеянием.