Дракон вздохнул. Я не могла его видеть, но живо представляла, как он положил морду на передние лапы и лениво зажмурился. Наверное, ему было очень весело, когда я пообещала научить его разговаривать.
А еще я призналась, что люблю Джулиана… Джулиану же. Более унизительную ситуацию сложно придумать!
– Я не знаю, с чего начать, рыжик.
– С того, как это вообще возможно. Драконов-оборотней не существует! Это сказки!
– Хотелось бы мне, чтобы это было так. Но… в моем роду были оборотни. Я тоже считал это сказками, старыми легендами. Все повернутые на древности рода обожают рассказывать, какие великие личности затесались в предках. Мой отец говорил о Ладоне. Первом драконе, которого прокляла богиня Меридия. Спустя много сотен лет пробудившийся от вечного сна Ладон полюбил обычную девушку из рода Златокрылых. Они нарожали кучу детишек, и они были оборотни.
– Да, твоя мама рассказывала эту историю за ужином.
– Много лет оборотни не рождались. Или хорошо скрывались. Род Златокрылых давно ушел от той ветви. В моих предках даже нет никого отдаленно близкого Ладону. Во всяком случае, пару сотен лет назад за генеалогией следили из рук вон плохо, и никаких свидетельств того, что Ладон вообще существовал, не осталось.
Если бы мы сейчас просто болтали, я бы свернулась клубочком и заставила Джулиана рассказывать, пока не усну. Он говорил размеренно, не сбиваясь и не запинаясь. Несмотря на то что мы сидели в пустом ангаре, прячась от всего мира, у меня на глазах была повязка, а Джулиан вообще обзавелся хвостом, крыльями и нечищеными клыками.
– Но несколько лет назад случился приступ. И я превратился в дракона. К счастью, в тот момент рядом никого не было. Отец научил меня немного контролировать это. Хотя бы уходить туда, где обращение никому не навредит.
– Это так опасно?
– Да, это довольно больно. И неуправляемо. Чтобы научиться быть драконом, нужно время. Годы. Размеры тела, крылья, все эти… сложности. Мотает, как пьяного. Врезаешься в здания, камни, деревья. Ходишь потом весь побитый, как жертва домашнего насилия.
Так вот откуда у него шрамы.
– Тебе больно?
– Немного, рыжик. Повезло, что подвернулся ангар.
– Но как у тебя получается скрывать ото всех? Если приступы такие внезапные и опасные. Ты летаешь, работаешь, находишься среди людей. А если приступ начнется в полете? Или там, где нет возможности уйти?
– Рыжик, оборотничество – не понос вообще-то. Внезапно не накрывает.
– Джулиан!
– Что, только не говори, что ты из высшего общества, прямо как моя мать. Когда она видит грязь на входном коврике, то морщит нос и делает такое выражение лица, будто впервые узнала, что мы живем в одном мире с простыми смертными.
– Внезапно не накрывает? – хмыкнула я. – А сейчас что было?
– Все сложнее. Магию можно контролировать. И просто так приступы не начинаются. Только в периоды эмоционального всплеска. Страха, бурной радости и всего такого.
– Какого такого? – встрепенулась я.
– Всякого, – туманно откликнулся Джулиан.
– И что эмоционального в том, что мы шли по коридору?
– Здесь ключевой элемент вовсе не коридор, рыжик. А ты.
– Ты имеешь в виду…
– Ты же уже поняла, что я к тебе неравнодушен. А контролировать сразу и все очень сложно. Поэтому я тебя постоянно бросаю. Либо так, либо рисковать твоей жизнью. А я не лгал, рыжик, у меня действительно не осталось никого, кто бы меня любил.
И тут до меня наконец дошло. Джулиан останавливался не потому, что я не гожусь даже для мимолетной интрижки. А потому что нравлюсь ему так сильно, что становится сложно контролировать драконью сущность.
Да я с ума сошла!
Мой бывший муж оказался драконом, что невозможно в принципе, противоречит всем законам мироздания, а я радуюсь тому, что нужна ему?! Что Джулиан и впрямь не лгал, когда говорил, что хочет попробовать еще раз?
– Но что будет дальше? Ты будешь скрываться? Это же опасно!
– У меня нет выбора, рыжик. О других оборотнях ничего не известно. Если кто-то узнает, этот дар захотят изучить. Мне запретят летать, посадят в какой-нибудь ангар типа этого, залезут во все места, будут заставлять превращаться, изучать потенциалы и прочую магическую чушь. Газеты сойдут с ума. Моим близким не дадут прохода. Если все вскроется, мне даже не дадут быть рядом с тобой. Выберут какую-нибудь племенную кобылу с большим магическим талантом и потребуют размножиться.
– Но ведь если этот дар существует… рано или поздно он проявится, так? И люди все равно узнают?
– Считаешь меня эгоистом?
– Нет. Но это довольно грустно: быть наедине со всем этим.
– Мне повезло, отец успел меня натренировать.
– А твоя мама знает?
– Да. Когда я говорил про племенную кобылу – я имел в виду именно ее представления о могуществе рода. Она очень хочет посмотреть, что получится, если сын́ очку-дракона скрестить с какой-нибудь огненной воительницей или кто там у нас сейчас в моде.
Ну вот, теперь я не люблю Оливию еще больше. Не то чтобы я надеялась, что однажды она все-таки оценит меня, но неужели для нее власть дороже счастья сына? Раньше я думала, что его мать просто считает меня недостойной, а сейчас… впрочем, она действительно считает меня недостойной. Но даже для нее это перебор.
– И что теперь делать? Как ты… хочешь попробовать снова быть вместе, если каждый раз вынужден уходить? Мы же не можем платонически дружить. Это как-то странно.
– Я учусь. С каждым разом получается все лучше и лучше. Иногда бывают такие моменты, как сегодня. Но вчера я тебя поцеловал – и у меня не вырос хвост. Я научусь это контролировать. И тогда мы сможем перестать играть в соседей.
Вздохнув, я придвинулась к нему, на ощупь найдя лапы и устроившись на любимом месте между ними.
– Если ты не готова ждать, рыжик, я пойму. Ты и так долго ждала.
– Я взрослела.
– У тебя здорово получилось. Я не ждал, что из той маленькой девчонки, которую использовал ее отец, вырастет такое чудо.
Я так устала и разнервничалась, что почувствовала, как засыпаю. Джулиан не смог бы уговорить меня лететь одну, даже если бы старался, а он, похоже, и сам не слишком хотел оставаться один. Все это время я думала, как грустно хранить такой секрет и вот так часами лежать в облике дракона, в непослушном огромном теле, и просто ждать, когда магия позволит вернуться в истинный вид.
Даже злиться на обман не получалось, хоть я и выболтала этой крылатой заразе все свои секреты.
– Чего ты вздыхаешь? – сонно спросила я, когда Джулиан положил морду рядом и засопел.
– Нос болит, – жалобно и одновременно забавно сказал он. – За что ты меня по нему била?
– За вранье, за недомолвки, за притворство, за издевательства…
– Ладно-ладно, я понял. Просто поцелуй в нос – и я тебя прощу.
Я рассмеялась. Нащупала холодную драконью морду и чмокнула прямо сверху, погладила между рогов и улеглась обратно с чувством выполненного долга.
Я проснулась от того, что замерзла. А если быть точнее, то от того, что сначала замерзла, а потом вдруг оказалась в тепле – кто-то накрыл меня чем-то тяжелым и теплым. Пришлось проснуться, хотя больше всего на свете мне хотелось еще немного подремать.
Но страдания были вознаграждены: во сне повязка сползла, и я получила возможность исподтишка наблюдать, как одевается Джулиан. Любоваться тренированным торсом и ленивыми плавными движениями. Лежать под его курткой, вдыхать запах парфюма и мечтать о всякой ерунде.
– Рыжик, у нас проблемы, – произнес Златокрылый.
Да как он все и всегда замечает?
– Какие проблемы?
– Драконпорт закрыт. В это время здесь нет рейсов, и часть пузырей закрывают. Так что мы здесь одни до утра.
– И что, нет никакой охраны? – Я резко вскочила. – Кто-то же должен за всем следить!
– А зачем? – Джулиан пожал плечами. – Вокруг – вода. В пузырь невозможно проникнуть без разрешения, это не забор с табличкой, а серьезный магический барьер. Все переходы в другие пузыри закрыты. Здесь никого.
– Кроме нас. Что делает защиту не такой уж совершенной.
– Молодец, быстро учишься. Но в данном случае это плюс. Не очень хочется объяснять, что мы тут с тобой делали так самозабвенно, что пропустили закрытие.
– И что будем делать?
Джулиан на вопрос ответил вопросом:
– Ты есть хочешь?
– Очень, – призналась я.
И мы пошли добывать еду.
Это была самая странная, но самая волшебная ночь в моей жизни. Она заняла достойное место среди вечера после неудачного свидания, когда мы ели закуски на набережной, и первого вечера на Плато, с шашлыками и глупой возней в снегу.
Мы немного поспорили насчет моей повязки, но раз в пустом драконпорте почти не было света, Джулиан сдался. И я смогла рассмотреть этот таинственный Океаниум.
Теперь я понимала тритонов: будь вокруг меня такая мощь и красота, я бы тоже не стала ею делиться.
То и дело проплывавшие над куполом морские обитатели бросали тени на пол и стены. Как завороженная, я долго стояла, задрав голову и вглядываясь в морские глубины.
– Так красиво.
– Почти ничего не видно.
– Представляешь, сколько воды над нами? А может купол не выдержать? Это ведь магия. Она иногда сбоит.
– Не волнуйся. Эти купола существуют много сотен лет. Знаешь, считается, что после обрушившегося на наш мир апокалипсиса почти никто не выжил. Верхний рухнул вместе со всеми обитателями, Подземный завалило, и лишь немногие демоны сумели спастись, Лесной изрядно потрепало, а Снежный, как ни странно, замерз. Ну а тритоны и русалки выжили во многом благодаря этим пузырям. Так что если нам не грозит апокалипсис – все отлично.
– Так, и где мы будем искать еду?
– А где тебе нравится?
С улыбкой Джулиан обвел рукой многочисленные закрытые ресторанчики, в одном из которых мы обедали перед его превращениями.
– Ты что, собираешься влезть в чужой ресторан?!
– Рыжик, я оставлю деньги и записку. Всем станет неловко оттого, что нас здесь забыли, и обойдется без скандала. Да, пожалуй, я хочу пирогов. Во-первых, у них наверняка есть какие-то заготовки, которые легко приготовить, а во-вторых, они, кажется, точно работали.