Присутствующие недоуменно загудели. Можно понять. Если я такая уж мастерица, как все говорят, вот так глупо застыть при виде летящего на меня мяча было очень странно.
А счет стал уже 6:3. Разрыв между нами увеличился, в пользу соперников.
Я пыталась одновременно удержаться на коне, зафиксировать ракетку в руке, следить за обоими мячиками и отбивать их по очереди.
В ушах свистело, в голове шумело, перед глазами маячили разноцветные круги. Неужели я не справлюсь?
Раунд уже был на исходе, когда я отчаялась уследить за происходящим. Сознание мое, кажется, отключилось. Мысли размазались липким студнем внутри черепушки. И это было самым удачным моментом дня. Потому что теперь на арену вышла мышечная память великолепного молодого и тренированного тела Луизы Ренли.
Будто со стороны я видела, как сама собой поднимается моя правая рука, подсекает летящий мяч, а левая уверенно управляет Рене.
Четкие, отточенные движения, кажется, даже сердечный ритм и дыхание мое поменялись.
Звук гонга возвестил о конце второго раунда. И счет был 7:7!
– Луиза! – Винсент сиял. – Какая вы, однако, шутница! Так здорово нас разыграть в начале, а потом показать, как обычно, игру по высшему разряду!
А на поле вышли третьи пары.
Я уже болела за нашу команду, кровь бурлила, ко мне пришел спортивный азарт.
Увы, наши замыкающие оказались далеко не профессионалами. И мы вновь проигрывали. Теперь со счетом 11:8. Надо же быть такими растяпами. Что же теперь?
Я подпрыгивала, сидя на своем Рене, мучаясь от невозможности спросить, будет ли еще раунд. Ведь Луиза Ренли прекрасно знает правила.
– Ну что ж, теперь решающий тур, – сообщил Винсент, – и думаю, всем понятно, какая пара пойдет от нас.
Все остальные посмотрели на меня и Бенедикта. А я почувствовала, что и правда рвусь в бой! Только надо отключить земную Луизу и выпустить на волю остатки местной.
Решающий раунд – это еще пятнадцать минут жесткой резни, как я поняла из предваряющего объяснения секунданта.
Вначале у меня никак не получалось отпустить вторую Луизу побегать. Я пыталась контролировать свою игру, следить за полетом мяча, встречать его. А этого делать было нельзя. Когда нас уже разделали по очкам на 14:10, я просто закрыла глаза. Тело же само знало, как ему быть.
Когда я открыла глаза вновь, то уже была в центре борьбы и совершала такую коварную подачу, что пара соперников метнулась за моим мячом, упустила его и подачу Бена одновременно!
14:14
Мы с мужем враз повернулись друг к другу. Наши взгляды встретились. И ощущение было, как от прикосновения.
Противники растерялись. Но все же подали свои мячи почти синхронно. А мы так же слаженно их отбили.
А когда мяч полетел ко мне обратно, я сделала вид, что собираюсь его принять ударом сверху, но в последний момент резко изменила направление ракетки и вломила снизу.
Этого никто не ожидал. Мячик улетел в сторону. Мы вырвались вперед. И тут же прозвучал финальный гонг.
– Дааааа! – закричала, нет, прорычала я.
Мы в с Беном в едином порыве направили своих коней друг к другу, а когда они вплотную были рядом, я кинулась ему навстречу, чуть не потеряв равновесие. И муж принял меня в свои объятия. Запах его разгоряченного тела был таким родным. Хотелось прижаться к нему крепче, не отпускать никуда. Это какая-то химия!
Но тут же я вспомнила, что мы с ним враги. И отпрянула. Он сделал то же самое, хотя только миг назад я чувствовала, как его ладонь гладит меня по спине, а губы касаются моей щеки.
Теперь же мы делали вид, что ничего не было.
– Какая яркая игра! – к нам бросился Винсент, уже спешившийся. Помог мне спуститься с коня.
Остаток вечера для всех прошел непринужденно, но мы с Беном были исключительно вежливы друг с другом. Как дипломаты на международных переговорах.
После игры в бриброк мне показалось, что в наших отношениях с Бенедиктом появилось нечто новое. Будто бы теперь и меня с ним что-то связывает, а не только настоящую Луизу Ренли.
Мы разговаривали с ним на обратном пути, правда, о каких-то мелочах, половины из которых я не понимала. Например, Бен что-то рассказывал об их с женой общих знакомых. И я только под конец истории распознала, что эти люди были на игре в бриброк.
И прощаясь, Бен поцеловал мою руку. Это было так неожиданно!
Засыпая, я вернулась мысленно в события вечера. Вспомнила ощущение надежности, которое подарили мне случайные объятия мужа.
Могли бы мы с ним быть вместе? Настоящая Луиза все испортила, но получится ли исправить?
И еще одно “но”. Пожалуй, что и главное: если Бенедикт скинул ее с лестницы, это невозможно ничем оправдать. Он в этом случае убийца – и точка.
А я тут на розовом зефирном облачке качаюсь, глупая.
На следующий день я промаялась все утро, не зная, куда себя приткнуть. А на обед меня пригласили в семейную столовую. Сердечко трепыхнулось, когда я поняла, что снова увижу Бена. Фу, как пошленько. Как студентка восторженная. Очнись, Луиза! Вы с этим породистым красавцем если не враги, то неприятели уж точно.
– Сегодня с утра я получил еще три приглашения, – сообщил Бенедикт, намазывая мягкий сыр на хрустящий гренок, – одно на бриброк у Крименов, одно на чаепитие, и последнее – на партию в штрапсе.
Еще и штрапсе. А вдруг я и в такое играть умею?
– И кто же нас зовет? – вежливо спросила я, размешивая сахар в чае. – Про Крименов я поняла.
– Пинги и Остеры. Словом, почти все, кто вчера был у Винса с Пенни. Штрапсе послезавтра. Как раз успеем прийти в себя после оглашения тетушкиного завещания.
Вспомнив про старую герцогиню, Бен снова посуровел и до конца обеда в основном молчал.
Вернувшись в свои покои, я с облегчением увидела на подушке Пумиша. А то волноваться уже начала, что ему соседские собаки перышки повыдергивали.
– Где тебя носило? – спросила я сердито.
Пумиш открыл один глаз, а потом лениво зевнул, вытягивая лапки.
– У Флокси вечеринка была. А я, если ты помнишь, его должник.
– У фамильяров еще и вечеринки проводятся? – поразилась я.
– Конечно, а ты как думала? Мы такие же живые существа со своими желаниями, наделенные разумом! А все, у кого есть сознание, устраивают вечеринки. Это, можно сказать, признак наличия осознанности себя внутри бытия.
Надо же, как заговорил.
– Ладно – ладно, – замахала я руками, – не обижайся. Я вовсе не сомневаюсь в твоей принадлежности к разумным существам. И кстати об этом. Где в замке библиотека?
– Хочешь узнать об Амарезе из книжек? – одобрительно спросил Пумиш. – Дело хорошее. На втором этаже читальный зал, в правом крыле.
Оставив фамильяра досыпать, я отправилась получать новые знания.
Библиотека в замке Ренли оказалась шикарная. Хотя тут всё такое. Книг было множество, некоторые выглядели такими древними, что я их побоялась коснуться. Хотя рядом с такими экземплярами стояли деревянные коробочки с тонкими белыми перчатками, специально чтобы перелистывать ветхие страницы.
Но меня интересовала главным образом современность, углубляться в историю я не планировала.
Несколько следующих часов я провела за изучением книг. Прежде, чем взяться за чтение, просмотрела весь ассортимент. Хотя нет, вру. На весь у меня бы неделя ушла. Пробежалась по стеллажам, чтобы определить тематику. И остановилась на иллюстрированной энциклопедии “Светская жизнь в столице Пектории”.
Очень интересно. Это же пособие по этикету! Хоть впросак не попаду на очередном приеме.
Из этой книги я узнала, что штрапсе – игра типа нашего лото, популярная в высших кругах. Вытаскиваешь фишку в виде бочонка из мешочка, получаешь вопрос от ведущего. Отвечаешь правильно – получаешь балл. Нет – выполняешь задание, которое тянет из другого мешочка сосед слева.
Ох, вот в викторине по Пектории я точно состязаться пока не могу! Но теперь понятно,чем я буду занята ближайшие дни. Попытаюсь прочесть все, до чего дотянусь.
Пока я читала, ко мне заглянул Хенли, вышел и через некоторое время вернулся с подносом, где был кофейник, чашки и вазочка с печеньем.
Так что в библиотеке я с комфортом отсиделась, обложившись книжками, до самого ужина. На который Бен почему-то не явился.
Следующий день я тоже начала с книг, потом погуляла по парку в компании Пумиша. Я чувствовала себя сразу студенткой перед экзаменами и отдыхающей в санатории. Горный воздух, сосны и ели, трехразовое питание, прогулки и подготовка к викторине. Бенедикта я за это время видела всего-то пару раз. Более плотно мы с ним пересеклись во время ужина накануне этого пресловутого оглашения завещания.
Муж хмуро мне кивнул. Я видела, что он волнуется из-за предстоящего события.
Наконец, этот день настал.
С утра на меня многозначительно смотрели все. Пумиш, Резеда, Бегония, Хенли за завтраком. А вот Бен старался не глядеть в мою сторону. Мне кажется, он боялся лишнего сказать.
Оделась я опять в костюм приличной женщины, и всю дорогу, пока мы ехали в экипаже до присутственного места, Бен искоса на меня все-таки посматривал. Я ощущала его взгляд левым ухом. Оно по-моему гореть начинало.
Когда мы вышли, я узнала то самое судебное здание. Видимо, его используют в разных целях. А на площади вновь толклись журналисты. Увидев нас, они бросились проводить свой допрос.
– Лорд Ренли, вы пошли на перемирие с женой из-за сегодняшнего оглашения завещания герцогини?
– Леди Ренли, любите ли вы своего мужа?
– Бенедикт, а вы спите вместе с супругой, или и правда размещаетесь на разных этажах замка?
– Леди Луиза…
– Всё, хватит! – услышала я властный мужской голос. Да это же тот самый Дешил, которого я так пока и не сподобилась увидеть! Но по голосу уже запомнила.
– Приветствую, Луиза, – коротко кивнул мне высокий, просто огромный мужчина. Его плечи были такими широкими, что на них могла разместиться стая дроздов-посланников. Вместе со своими гнездами или даже скворечниками. Нет, дроздовниками.