Она открыла было рот, но замолчала. Так и стояла молча, лишь смотрела на меня разочарованным взглядом, от которого у меня свербело под сердцем и ныло. На секунду показалось, что я совершил ошибку, но затем я опустил взгляд на ее плоский живот, и всё это кануло в небытие.
– Ты знаешь… Мы совершили ошибку, когда поженились, Гордей. Мы из разных миров и не подходим друг к другу. Может, всё это к лучшему, – произнесла она глухо, не глядя мне при этом в глаза. – Я подам на развод, как вернусь в город. Детей у нас нет, на имущество твое не претендую, так что разведут нас довольно быстро.
Ненависть. Вот что я сейчас чувствовал.
Разве может говорить подобное женщина, восемь месяцев ждавшая ребенка?
Нет. Не может.
Это не моя Соня.
Это другая женщина.
Не та, которую я когда-то полюбил.
– Не трудись возвращаться в город, Соня, – холодно произнес я и выпрямился, навсегда заморозив все свои чувства под замком где-то глубоко внутри. – Свидетельство о разводе получишь почтой. О пекарне своей забудь.
– Это кондитерская.
– Мне всё равно. Забудь, что она когда-то у тебя была. Лучше тебе никогда не возвращаться в мой город. Тебя там даже поломойкой не возьмут, уж я об этом позабочусь.
Я процедил угрозы сквозь зубы, развернулся и, чеканя шаг, медленно пошел к машине. Книга под названием София закрылась для меня навсегда.
***
– Зря ты так, Сонь. Он тебя никогда не простит, – покачала головой мама. Она вышла во двор сразу же, как только Гордей уехал.
– Это я его никогда не прощу. А он не заслужил знать о нашем сыне.
– Он отец, какой никакой. Тебе ведь изменил, а не малыша предал. Может, одумаешься? Мы еще успеем его остановить и не дать уехать обратно.
– Нет. Мосты сожжены. Пусть уезжает к своей Ане, Лере, Кате, или кого он там себе найдет. А сына я сама воспитаю.
– Как? Ты слышала, что он сказал? Боюсь, что и мне жизни больше не даст. Предлагаешь нам жить в деревне?
Слова мамы оказались пророческими. Спустя час ей позвонил работодатель с новостью об увольнении, а через два дня санэпидемстанция закрыла мою кондитерскую за несоответствие требованиям.
Гордей не соврал, сказав, что свидетельство о разводе я получу по почте. Его мне принес курьер. А вместе с ней и глянцевый журнал.
“Один из самых завидных женихов страны, владелец текстильных и мебельных фабрик Орлов Гордей Владимирович повторно женился на дочери нефтяного магната Севастьянова Дмитрия Петровича. Союз выгодный для обеих семей. Наследник двух значимых фамилий унаследует…”
Я перевела взгляд на сына, лежащего в коляске, и смяла журнал пополам.
– Ничего, сынок. У тебя есть мама. А такой отец нам не нужен.