— Да, но это всё строго по секрету. Нам нельзя никому говорить, даже твоей маме. Она может расстроиться из-за того, что её нет рядом, и не пустить тебя со мной. А я бы хотел, чтобы мы провели время вместе, — добавил я, стараясь придать своему голосу как можно больший вес.
— Но… Но как я ей не скажу. Она же опять скандал устроит, — Маша запнулась, явно смущаясь. Заметил ее колебания и решил, что сейчас нужно поднажать.
— Ты ведь не хочешь её расстраивать, правда? Давай скажем, что ты едешь со мной на природу на два дня. Мы быстренько слетаем, все отснимем, а потом, когда всё получится, тогда уже и расскажем. Вдруг этот проект станет сенсацией, а я буду там без моей маленькой принцессы! Разве ты не хотела бы побывать на телевидении?
Я знал, что это сработает. Она ведь так хотела чувствовать себя важной в моей жизни и любимой. В её сознании, скорее всего, уже рисовались образы нашего весёлого приключения, в котором она — моя муза, а я — звезда. А их с её матерью отношения оставались где-то на заднем плане, не имея значения среди новой перспективы.
Постепенно сомнение на ее лице сменилось решимостью и восторгом. Я поймал её на крючок.
— Хорошо, пап, я не скажу! Это будет наш секрет! — с готовностью произнесла дочь.
— Это будет настоящее приключение, ты ведь давно не была в доме своего детства! Мы сходим в мой любимый ресторан, можем даже в театр сходить, — улыбнулся, глядя ей прямо в глаза, стараясь выглядеть максимально искренним.
Маша тут же запрыгала от восторга, забыв про игру.
Мы начали готовиться к этой поездке. Сцепив покрепче зубы находил для неё различные развлечения, показывал, как весело можно провести время со мной, вдали от Лизы и Данила.
В день нашего отлета, чувствовал трепет предвкушения — это должно было стать новым этапом не только в нашем взаимодействии, но и в той игре, которую я затеял против её матери. С каждой минутой, проведённой с дочерью, понимал: она — мой билет в мир, где я смогу обыграть Лизу.
Когда мы прилетели, нас встретила целая съемочная группа известного ток-шоу. Маша была в восторге, она не могла поверить, что окажется в самом центре телевизионного мира. Ее глаза горели любопытством, а лицо сияло от радости.
— Пап, пойдем быстрее, я не могу дождаться этой передачи! — воскликнула она.
И я не мог не усмехнуться про себя:
“О, она тебе очень понравится, и ты ее еще не скоро забудешь.”
Обожал это чувство превосходства. Маша играла в мою игру, не ведая об этом. Передача-то не обо мне, а о ней. И дочь была к этому абсолютно не готова.
Она должна была почувствовать себя звездой, а я — заботливым отцом, который помогает ей справиться с волнением.
Мы прибыли на студию, где все уже суетились и ждали только нас. Сердце мое забилось сильнее. Дочь смотрела с открытым ртом на окружающее пространство, выдавая свои деревенские повадки.
— Офигеть. Это правда все для тебя? — восхищенно спросила она, оглядываясь по сторонам.
— Конечно, солнышко. Они хотят рассказать зрителям о моих прошлых достижениях и о нынешней работе. Но знаешь что? Они предложили, чтобы ты тоже поучаствовала в съемках. Как тебе такая идея? — ласково улыбнулся, пристально глядя ей в глаза.
Дочь растерялась на мгновение, переваривая мои слова. А затем ее лицо расплылось в счастливой улыбке.
— Да! Конечно я согласна! Это будет улет. Девчонки обалдеют, когда меня по телику увидят! — воскликнула она, подбегая ко мне и обнимая со всей детской непосредственностью. — Я так счастлива, что мы здесь, пап. Вместе, — добавила Маша, и в этот момент мне стало её даже жалко. Тяжело же ей будет жить в этом мире…
Как только камера включилась, ведущий с энтузиазмом пригласил нас поприветствовать зрителей. Я старался выглядеть как можно более естественно, а моё «папино» обаяние шло вразрез с тем, что я готовил для дочурки. Вопросы задавались любезно и с улыбкой, изначально касались её детства, интересов, любимых хобби. Она отвечала, искренне светясь радостью, но вскоре ведущий перешел к более серьезным темам, и я почувствовал, как внутри меня продолжает нарастать предвкушение.
— Итак, у нас сегодня в студии дочь Демьяна Королева. Но я слышал, что ты не единственный ребенок в семье, Маша. У тебя еще есть братик. Скажи, дорогая, нам всем очень интересно знать: у вас разные с ним отцы, верно? — произнес ведущий мягким голосом, как психолог на приеме, а лицо его сверкало неподдельным любопытством.
Я почувствовал, как лёгкое волнение охватывает Машу. Она начала нервничать, слегка потирая ладони, но я знал, что сейчас — это именно тот момент, который я ждал.
Ведущий, будучи той ещё зубастой акулой в своем деле, усмехнулся, поняв, что нащупал сенсацию.
— Наверное, стоит объяснить, почему такая напряженная атмосфера, — продолжил он давить, обратившись к зрителям. — После скандального развода твоих родителей, СМИ долго время гадали, так ли чист моральный облик твоей матери. Мы с нашей редакции и сами до последнего не могли найти ответа на этот вопрос. Поэтому и надеемся, что именно ты, Машенька, сможешь развеять наши заблуждения, если они таковыми являются, — слащаво лукавил ведущий, а я прекрасно понимал, что он ловил её на крючок.
— Эм, ну… это просто… он… — задумалась она, не зная, как сформулировать мысли.
Я чувствовал, что пора подстегнуть её, так как именно сейчас она могла рассказать то, что мне нужно, чтобы заставить и Лизу ответить на камеру на волнующий меня вопрос. Наклонился к ней и кивнул, словно ободряя ее.
— Скажи правду, милая. Про Артура. Он же твой родной брат. Не только по матери, но и по отцу, — произнёс я, словно на самом деле заботясь о ней.
Глаза ее заблестели от волнения, и она, наконец, сняла с себя все замки, словно мой толчок стал спусковым механизмом.
— Да, у нас с Артуром общие мама и папа… Но мама всегда скрывала это и не давала ни мне, ни Артуру общаться с папой, — голос ее дрожал, и я чувствовал, что вот-вот она выпустит всё, что было у неё на душе. Это было именно то, что я ждал.
Камера приближалась, а ведущий продолжал расспрашивать её. Зал наполнился напряженной атмосферой, смешанной с вниманием зрителей.
— Бедные дети… А какие у тебя отношение с мамой и отчимом?
Она запнулась, и, казалось, что слова рвались из неё сами собой:
— Иногда мне бывает тяжело. Если бы папа был рядом, мой родной папа, все было бы иначе. Мама… она редко меня понимает. Она любит только Артура и Данила. А отчим меня не любит, я ему чужая. Мне сложно… с ними. Я даже не могу поговорить с папой. Они не давали ему мой номер и обманывали меня, что он не хочет со мней видеться. А я так люблю его и так скучала эти годы… — она громко разрыдалась, и у доброй половины зала выступили на глазах слезы. Вот она, сила детской искренности в действии.
Как я сдержал довольную улыбку — загадка. Внутри все ликовало. Только что, в этом зале, Лизу размазала собственная дочь. Ее ударил в спину самый близкий человек, и мне для этого даже делать особо ничего не пришлось. Красота…
Маша все не затыкалась, рассказывая про какие-то детские обиды или про наши с ней воспоминания. Даже свой стишок вспомнила, который для меня учила. Я же сидел рядом, изображая поддержку и заботу. Это был мой момент триумфа. Какой закат для репутации моей бывшей! Она сама родила оружие против самой себя.
Глава 29
После скандального эфира, я чувствовал себя одновременно выжатым, как лимон, и полным радости. Дочь, сжав губы в узкую линию, словно сама не верила в то, что только что случилось, сидела на угловом диване в коридоре, только сейчас, видимо, понимая, что натворила.
— Машенька, родная, не грусти. Пойди лучше, выпей чаю с пирожными, — сказал я ей, желая поскорее избавиться и пойти уже в гримерку к ведущему, моему приятелю, выпить коньяка и обсудить отснятый материал. И что, что мне потом за руль? От половины стопки ничего не будет.
Маша поднялась с диванчика и, словно в бреду, побрела в указанную мной сторону.
Я же, не став терять больше времени, зашел в гримерку и увидел Макса сидящим, погруженным в телефон. Темный, амбициозный тип — он никогда не скрывал, что ради рейтингов готов на все. И в этом мы с ним были очень похожи.
Макс поднял голову, когда я вошел, и сразу понял по моему довольному лицу, что все прошло по плану.
— Поздравляю, Королёв. Твоя дочь не подвела, — усмехнулся он, откладывая телефон в сторону.
Мы оба рассмеялись, довольные тем, как легко все получилось. Мне даже немного жаль было Машу, все же на девчонке лица не было. Того и гляди от страха или стыда в обморок грохнется. Но ничего, по-больше поплачет, по-меньше пописает. Главное — я достиг своей цели и уничтожил репутацию бывшей жены.
— Да, мозгами она явно пошла в свою мать. Теперь я хочу пойти дальше, — сказал я, до краев наполняя свой бокал элитной янтарной жидкостью. К черту, поедем на такси. Я сегодня праздную. — Пора уже отобрать у нее и сына. Тогда она совсем сломается, когда лишится обоих детей. И станет более сговорчивой.
— Можно сделать эфир на тему ее аморального образа жизни. У меня такие актеры есть — за небольшую сумму наплетут с три короба, — сразу же ухватился за очередную “сенсацию” Макс.
— Пока рано. Может она сама сдастся и пойдет мне навстречу? — многозначительно поиграл бровями я, делая глоток. — Сомневаюсь, что ей много надо. Дадим ей шанс.
— Такими темпами ты из холостяка превратишься в порядочного отца двоих детей, — заржал он. Конечно, мы же вдвоем такого жару давали девкам, что сними это кто-то на камеру, волосы бы на голове зашевелились бы.
— Ну, если честно, мне не нужна дочь, — сказал я, усевшись на ближайший стул у зеркала. — Бывшая не сумела её воспитать так, как следовало бы, но это уже не мои проблемы.
— Ты ведь понимаешь, что теперь эта девочка — потенциальная мина замедленного действия? Она знает больше, чем ты думаешь, — сказал Макс это таким тоном, будто он чертов мафиози и далее должно было последовать предложение убрать девчонку.