— Конечно, я же дала согласие.
— Ну кто тебя знает, может передумала. Дарья, вы с нами?
— Нет, к большому сожалению, у меня другие планы, - помощница действительно выглядит расстроенной, но работу никто не отменял. И сдается мне, что после завершения выставки Дашуля будет томно вздыхать, летая в романтических облаках.
Беру сумку, пальто и с Георгием покидаем мой кабинет. Мы ни о чем не говорим, идем в ногу, а когда подходим к выходу, он ускоряется на пару шагов, чтобы галантно открыть мне дверь. Встречаемся глазами, озорно улыбается.
— Ты же не порнографию будешь фотографировать? – запоздало начинаю интересовать сегодняшней съемкой, подходя к джипу.
— У меня слишком высокий ценник, чтобы такой ширпотреб снимать, но предложения были, не скрываю. Уверен, что после сегодняшней съемки у тебя изменится представление о ню.
— Меня восхищает твоя уверенность, - хмыкаю, залезая на переднее сиденье, когда вновь галантно отрывают дверку машины.
— Я профи, не сомневайся во мне, - Георгий захлопывает дверь, спешит на водительскую сторону.
Я оглядываюсь назад, хмыкаю. На заднем сиденье лежит огромная черная сумка. Скорее всего, там оружие этого профи, из которого он делает невероятные фотографии.
— Как ты пришел к фотографии? – наблюдаю, как Георгий заводит машину, настраивает навигатор и только после этого задумчиво переводит на меня взгляд.
— Я очень люблю свою семью. Когда мне сказали, что я усыновленный, у меня появился страх, что меня бросят, разлюбят, перестанут общаться. Мне было лет пятнадцать. То есть тут еще подростковые загоны приплетаются. Так вот, мучимый сомнением, что меня любят, я взял в руки фотоаппарат и фотографировал всех родных вокруг себя, рассчитывая, что когда меня оставят, я буду их рассматривать на фотографиях. Отец расценил мою одержимость, как увлечение, подарил хорошую аппаратуру, оплатил курсы и был рад, что я чем-то занят и вляпываюсь в неприятные истории. Потом я ему признался, из-за чего началась моя страсть к фотографированию, он пожурил меня и назвал болваном. Правда, он расстроился, когда я отказался изучать бизнес, остался творческим человеком. Вместе меня пришлось моему брату постигать азы экономики и маркетинга.
— Как интересно.
Мне действительно интересно узнать, как усыновленный мальчик пришел к такой необычной профессии. Обычно дети состоятельных людей не имеют права выбирать себя сферу, все давно-давно предопределено. Еще и договорено, кто на ком женится, выйдет замуж. Усмехаюсь.
— Что-то смешное? – Георгий пристегивается.
— Нет, просто отпрыски банкиров и магнатов обычно грызут гранит науки в США в сфере бизнеса, а ты грыз гранит в сфере фотографий. Наверное, тоже в США учился.
— Где я только не учился, но я благодарен своим родителям, что они дали мне возможность себя реализовать. Теперь в нашем семейном доме полно моих работ. Более того, купленные на аукционе, - смеется. – Имеют деньги со своей семьи. Ну кто ж виноват, что я такое гениальный.
— От скромности не помрешь, - ловлю на себе его выразительный взгляд. – Что?
— Пристегнись, - кивает на ремень безопасности. – Иначе оштрафуют, будешь сама платить, я чужие штрафы не имею привычки оплачивать.
— Какие мы занудные, - бормочу, пытаясь дернуть ремень, но его то ли заело, то ли он сломался. Пару раз ожесточенно дергаю, слышу вздох.
— Что за женщина! Даже с ремнем не может справиться, - Георгий отстегивается и перегибается через консоль, заслоняет меня своей широкой грудью.
Я закрываю глаза, понимаю, что протии воли не дышу. Не хочу вдыхать его парфюм, его запах, чтобы потом не вспоминать, не гадать, почему гулко бьется сердце. Чувствую, как воздух между нами застывает, да сам Георгий не шевелится, лишь шумно дышит.
— У тебя тоже перехватывает дыхание и сбивается с ритма сердце, когда я рядом? – слышу шепот.
Приоткрываю глаза, шумно втягиваю в себя воздух, опешив от невообразимой и нахальной близости Георгия. Он настолько близко, что я замечаю вкрапления в его глазах, а еще отмечаю длинные ресницы, прямой нос, слегка приоткрытые губы.
— Конечно, - растягиваю губы, стараясь спрятать свое замешательство и смущение. – У меня от возмущения воздуха не хватает. Вам не кажется, Георгий, что вы не то, что пересекли черту, вы нагло ее игнорируете и лезете не туда, куда надо!
— Опять включила моралистку, - усмехается Георгий, ловко потянув ремень, и отстраняется. Щелкает застежкой, сам пристегивается. – Мы едем обедать и ничего более.
23 глава
Обед вкусный, разговор легкий. Никто из нас двоих не говорит о том, что собственно случилось в машине. Я перестаю напрягаться от каждого взгляда со стороны Георгия, стоит за столом возникнуть паузе. Пообедав, мы отправляемся в студию.
— Не обещаю уделять тебе внимание, я буду в работе, а когда я там, для меня окружающие особо не существуют, кроме модели, - предупреждает Георгий, заглушив машину.
— Не переживай обо мне, - отстегиваю ремень и самостоятельно выхожу из машины.
Мы идем к зданию, которое похоже на заброшенный склад. Но я знаю, что там несколько творческих пространств, фотостудий, есть зал для аэройоги и даже небольшой выставочный зал, где иногда проводятся камерные интересные выставки.
В студии Георгия встречают радостно. Тут я вижу, как у нему подлетает девушка в небрежном на первом взгляде стиле, но это продуманная небрежность, с планшетом в руках. Она что-то торопливо говорит, тыкает пальцем в экран, кивает головой, когда Георгий что-то ей отвечает, поставив свою огромную сумку на пустующий стол. Я оглядываюсь, стараюсь не мешать визажистами, бегающим туда-сюда, осветителям, регулирующим свет, костюмерам, хотя не понимаю, какая одежда нужна модели в стиле ню.
— Вы кто? – неожиданно меня спрашивает девушка в небрежном стиле, проходя мимо меня. Красивая. Ухоженная. Если верить ее глазам, неглупая.
— Олесь, это Оля, куратор моей выставки, от которой зависит, как она пройдет, - кричит Георгий, накручивая на фотоаппарат огромный объектив.
— Олеся, помощник Георгия, от которого зависит, успеет ли он всюду и везде, ничего не забыв, - Олеся улыбается, и ее холодная красота теплеет. Я улыбаюсь в ответ, протягиваю руку для рукопожатий. Интересно, у Георгия с ней были отношения?
— Мы не встречаемся, и вряд ли будем встречаться, потому что, зная, какой Георгий, проще быть одной, - словно слышит мой вопрос, отвечает помощница. Я смущаюсь.
— Вот как…
— Вы не первая и не последняя задаетесь таким вопросом, глядя на меня, но я хочу, чтобы мой парень был чаще дома, чем где-то там! – Олеся слегка повышает голос, я вижу, как Георгий ухмыляется. Похоже, он догадывается, о чем мы разговариваем.
— Я вам принесу стул, будете рядом со мной сидеть, пока гений будет творить. Идти к столу с мониторами, - девушка жестом руки показывает на стол, где стоят два монитора.
Георгий берет какой-то длинный шнур, фотографирует черный фон, подходит к столу с экранами, что-то смотрит. Я незаметно оказываюсь за его спиной, но не приближаюсь близко. Олеся появляется со стулом довольно быстро, ставит его возле другого стула, на который кладет планшет. Кто-то ей звонит, уходит разговаривать.
— У тебя красивая помощница, - замечаю садясь.- Будь я твоей женой-невестой, ревновала неистово.
— Но ты не моя жена-невеста, поэтому тебе не грозить меня ревновать, - усмехается, неожиданно наводит на меня камеру. Слышится затвор, мое изображение тут же выводится на экран монитора. Я кривлюсь. Никогда не любила смотреть на себя с фотографии. Всегда есть к чему придраться.
— Некрасивых женщин не бывает, - поворачивается ко мне Георгий, после того, как глянул мои фотографии. – Есть криворукие фотографы. Нужно уметь недостатки сделать достоинствами, подчеркнуть естественную красоту с минимальным макияжем. Я не люблю делать то, что не вставляет, не будоражит, - останавливает на меня взгляд, от его выражения у меня мурашки по коже. Он смотрит так, будто пытается что-то сказать, не используя слов, но я не знаю этого зрительного языка.
Все меняется, когда в студии появляется модель. Сразу начинает кипеть работа со всех сторон, Георгий переключается и забывает о моем присутствии. Девушка модель стоит в халате. Подойдя к стулу, снимает шлепки. Георгий к ней подходит, они довольно долго что-то обсуждает. Забавно за ним наблюдать в процессе работы. Сразу видно, как человек погружен в дело. Девушка понимающе кивает, не спорит, не капризничает. Когда обсуждение заканчивается, она снимает халат, костюмер забирает его и шлепки.
Модель почти обнаженная. Тоненькие трусики-стринги сложно назвать трусами, но стоит ей сесть, как и эти несчастные ниточки с нее снимают. Я удивленно вскидываю брови, смотрю на Олесю. Та с невозмутимым видом наблюдает за происходящим и ее ничего не шокирует. Похоже, привыкла.
Девушка модель сидит к нам спиной. У нее очень утонченная фигура. Я бы сказала как у статуэтки. Все изгибы плавные, нет резких переходов. Ладненькая. Я впервые в жизни любуюсь своим полом с точки зрения эстетической красоты, и мне нравится то, что вижу. Этот поворот головы, легкий наклон, взгляд из-под ресниц в пол, потом в сторону. Волосы собраны в небрежный пучок, открывая вид на тонкую шею. Пересчитываешь позвонки. Худоба не болезненная, она имеет какое-то свое очарование. Тонкие кисти рук тоже привлекает внимание, как и длинные пальцы.
Я смотрю на монитор и у меня перехватывает дыхание. В голове начинают крутиться шестеренки, подкидывая новые варианты раскладок фотографий для выставки. Эта фотосессия в стиле ню может стать визитной карточкой. Слишком все возбуждающе красивое даже сейчас без какой-либо обработки.
Георгий горит этой съемкой. Он неустанно крутится вокруг модели, снимает с разных ракурсов, то приседает, то просит принести стремянку, то очень близко подходит к девушке. Сотни кадров мелькают на экране и, кажется, невозможно выбрать что-то одно. Все потрясающе, но фотограф-гений, когда подбегает к столу, мельком все скопом смотрит, на чем-то хмурится, где-то кивает, что-то заставляет довольно хмыкнуть.