— Не стоит, — Артём пожал плечами. — Встречу решили провести в формате аудиоконференции, так что ближайшие пару часов я в кабинете.
Он посмотрел на нас с Юлей.
— Обедали?
— Нет, но вот собираемся, — ответила я, захлопывая папку.
— Может, тебе что-нибудь принести? — добавила я. — Салат, кофе, бутерброд.
— Спасибо, не стоит. Лучше… поужинай со мной после работы.
— Конечно. С удовольствием, — ответила я.
Он ушёл и я повернулась к Юле, которая уже устроилась на диване с ноутбуком, но вместо работы просто уставилась на меня с утрированно умилённым лицом.
— Пожалуйста, смени выражение, — вздохнула я.
— Нееет. — Юля помотала головой.
Мы обе рассмеялись — и вскоре вернулись к делам.
Около семи вечера ко мне заглянул Артём. Юля уехала домой часом раньше.
— Готова?
— Более чем, — ответила я, поднимаясь из за стола.
Глава 32
В дни перед выставкой Михаил почти не появлялся. А вот Артём постоянно был рядом. И что-то тонкое, волшебное, вновь начало пульсировать между нами.
Утром дня открытия галерея гудела как улей. Ассистенты сновали от зала к залу, в последний раз проверяли свет, раскладывали приглашения. А вечером залы наполнились мягким светом, музыкой и гостями. Люди в вечерних нарядах стекались в фойе, где их ждало шампанское в высоких бокалах и канапе.
Я стояла чуть в стороне, у стены, только что закончив разговор с очередным журналистом. Музыка мягко наполняла пространство галереи, переплетаясь с приглушенными голосами гостей. Она звучала, как продолжение самой выставки, сопровождая посетителей от одной картины к другой, задавая неторопливый ритм их движениям. Я видела, как люди задерживаются у полотен, внимательно разглядывая каждую деталь.
Ко мне подошли Кира и Дмитрий, оба с бокалами шампанского.
— Вера, поздравляю! Выставка имеет просто огромный успех, — Кира не скрывала восторга. — Я в полном восхищении. Всё так… — она обвела взглядом зал, подбирая слово, — идеально!
— Рада, что тебе понравилось, — ответила я.
Кира хотела что-то добавить, но её отвлёк Дмитрий. Он что-то шепнул ей на ухо, и она недовольно надула губки. Артём подошёл к нам:
— Кира, Дмитрий, дадите нам пару минут? Нам нужно обсудить кое-что по работе.
Кира ещё больше надула губы:
— Работа на вечеринке. Это безнадёжно.
Дмитрий увлёк Киру в толпу, из которой почти сразу вынырнул Нестеров и неспеша направился к нам.
— Вера, — произнёс он. — Поздравляю. Идеальное мероприятие.
— Спасибо, — я улыбнулась ему. — Рада, что вы нашли время прийти.
— Хотел бы поговорить с вами. Но не здесь — здесь слишком шумно. Я пришлю за вами машину завтра, скажем, после пяти. Это удобно?
— Да, удобно — я недоуменно посмотрела на Артёма. — Завтра подойдёт.
— Хочу обсудить то, о чём мы с тобой говорили. — сообщил Нестеров Артёму.
— Отлично, — ответил Артём. — У меня днём встреча. — Он перевёл взгляд на меня. — Но я заберу тебя после, если ты не против.
Нестеров улыбнулся, немного наклоняясь к Артёму:
— Не боишься, что я уведу красавицу у тебя из-под носа?
— Нет, но пытаться не советую — ответил он спокойно и легко приобнял меня за талию. Нестеров добродушно рассмеялся. Краем глаза я уловила оживление в толпе. Там остановился Михаил. С показной манерностью, в руке бокал, в глазах самодовольство. Он наслаждался вечером.
— Ну вот, — сказал он, подойдя, — похоже, выставкой остались довольны все. — он задержал взгляд на мне. — Даже Вера, благодаря Льву Анатольевичу, его покровительству и любви к закрытым коллекциям.
— А вы и заработали, и...— начал Нестеров, но замолчал, медленно повернул голову, взглянул на Михаила, улыбнулся и продолжил: — Вы кажетесь излишне довольным собой, Михаил.
— Талант и гений, — отозвался тот, — обязывают.
— Возможно, — сказал Нестеров мягко. — Только вот каждый, кто стоит рядом с вами сейчас… — он обвёл нас взглядом, — …пострадал. А вы — как сыр в масле. Не находите это несправедливым?
Михаил посмотрел сначала на меня, потом на Артёма, а потом удивлённо уставился на Нестерова:
— Не знаю, как пострадали от меня вы. Если только излишне потратились. А в остальном… Что-то не заметил, чтобы мне что-то за это было.
Повисла короткая пауза, после которой Нестеров произнёс ровным голосом:
— Не переживайте. Очень скоро вы получите счёт за свои поступки.
Журналистка из ArtPersona нетерпеливо позвала Михаила — высокая, быстрая, с острым лицом и диктофоном в руке.
— Не забудьте включить в счёт проценты, — бросил он, отступая назад.
Нестеров долго смотрел ему вслед.
— Святая наивность, — тихо произнёс он. — Верить, что можно вечно пакостить — и ничего. Хотя… — он усмехнулся, коротко, без радости. — То, что он делает — не пакости. Это игры с человеческими жизнями.
К нашему небольшому треугольнику подошёл официант — высокий, худощавый и грациозный. На серебряном подносе остались всего два фужера с шампанским. Капли медленно стекали по тонкому запотевшему стеклу. Я потянулась за ближним бокалом, но он, не говоря ни слова, мягко развернул поднос, подставляя мне дальний. Трюк был исполнен виртуозно и я, улыбнувшись, подхватила фужер. Отдав второй бокал Нестерову, официант растворился в толпе, а рядом с нами возник молодой человек с микрофоном. Пресс-карта висела у него на шее, лицо было сосредоточенным и напряжённым.
— Простите, можно буквально пару слов? — спросил он вежливо. — Для вечернего обзора. Вы — Вера Лебедева, куратор выставки?
— Да, всё верно, — ответила я.
— Хотел бы поздравить, — продолжил журналист. — Выставка производит впечатление. Разрешите задать пару вопросов?
Я сделала глоток шампанского, отходя на пару шагов, чтобы поговорить с ним. Спустя несколько минут я вернулась к беседующим Артёму и Нестерову.
Я следила за залом, изредка делая глоток шампанского и совершенно потеряла нить разговора Артёма и Льва Анатольевича. После очередного глотка я почувствовала, как тёплая волна родилась где-то глубоко под кожей. Она медленно прокатилась по телу, разливаясь под рёбрами, между лопатками, расползаясь в животе и выше. Я машинально сделала ещё один глоток шампанского — и не почувствовала вкуса, только пузырьки, щекочущие нёбо.
Внутри становилось странно… хорошо. Все шумы вечеринки будто бы отдалились, голоса стали тихими, как шелест. Всё казалось слегка расплывчатым. Я моргнула. Потом ещё раз.
Моё тело стало слишком чувствительным — к звукам, к прикосновениям ткани, к запаху мужчин рядом. Бокал в руке стал тяжёлым и горячим, впиваясь в ладонь. По телу пробежала дрожь — томительная, тягучая, неуместная. Дышать стало труднее. Сердце ускорилось. Мои мысли заторопились, захлебнулись, спутались. Это не опьянение от шампанского.
Я почувствовала укол паники. Что я ела? Я ничего не ела. Пила — только шампанское... Фужер около часа назад. Фужер в моей руке... Этот изящный официант...
Я обернулась, ища глазами в толпе знакомый профиль. Мне нужно было увидеть его и точно убедиться.
Я заметила его почти сразу. Михаил стоял у стойки, в окружении нескольких женщин, и что-то им рассказывал. Как будто почувствовав мой взгляд, он медленно повернулся и наши глаза встретились.
Михаил улыбнулся. Медленно, лениво, его бокал взмыл вверх в беззвучном тосте и он одними губами произнёс: "Удачи".
Глава 33
Тело обдало жаром и бесконтрольное возбуждение охватило меня. Я беспомощно чувствовала, как моё тело предаёт меня, прямо посреди этой шикарной светской декорации, среди картин, вспышек, людей и шампанского. Михаил с наслаждением смотрел, как внезапно потеряла опору. Он снова поднял бокал и в этот момент мне захотелось разбить об пол свой.
Я всё ещё стояла между Артёмом и Нестеровым, с фужером в руке, пылающей кожей и выпрыгивающим из груди сердцем. Нестеров, поворачиваясь, случайно коснулся тыльной стороной ладони моей руки. Едва заметно, но меня будто ударило током и тело вспыхнуло ещё сильнее. Кто-то подошёл к нашей компании слишком близко, сзади, может, из гостей, и Артём рефлекторно придвинулся ко мне, положив ладонь на талию. Я почувствовала его тепло сквозь тонкую ткань платья, и это стало невыносимо. Тело откликнулось. Ещё немного — и я начну стонать и тереться об него. Прямо здесь и прямо сейчас. И это ощущение росло, словно я проглотила пламя.
— Всё в порядке? — наклонившись к самому моему уху, спросил Артём. Его дыхание разлилось горячей волной по моей шее.
Я кивнула, не доверяя голосу.
— Я… мне надо в кабинет. На минутку. — всё же выдавила я, постаравшись непринуждённо улыбнуться.
Пол под ногами казался зыбким, люди расплывались в цветные пятна. Кажется, кто-то окликнул меня, но я не остановилась. Я цеплялась за мысль: дойти до кабинета.
Фужер я держала мёртвой хваткой, чтобы оставить его как улику. Я не сомневалась, Михаил снова что-то мне подсыпал. Он знал, что я не приняла бы ничего от него, что рядом с ним я бы не взяла ни воды, ни кусочка угощения. Но он нашёл способ обойти мою осторожность через чужие руки изящного официанта. Да и официант с его трюком... Как же я могла не подумать, как я могла снова расслабиться… Я свернула в коридор, ведущий к моему кабинету. Шаги отдавались глухо, было ощущение будто я движусь сквозь сон.
Я добралась до кабинета. Закрыла за собой зверь. Поставила бокал на стол.
Я вся покрылась испариной, платье прилипло к телу, внутри всё горело.
Я не знала, как это остановить, но точно знала, за кем счёт.
Я стояла посреди кабинета, вцепившись в край стола, будто это единственное, что ещё связывало меня с реальностью. Всё остальное — тело, воздух, мысли — предательски плыли, растекались, мир плавился вокруг меня.
Накатила эйфория. Она пришла, как волна — сладкая, тёплая, обволакивающая. Я вдохнула — и вдруг всё стало таким… красивым. Потрясающе красивым. Мягкий свет лампы, складки моего платья. Кожа на запястьях, которая будто светилась изнутри. Я провела ладонью по внутренней стороне руки — и чуть не застонала. Ощущение было будто кожа — это слух, а прикосновение – изысканная мелодия. Всё вибрировало. Я ощущала себя натянутой струной. Каждый миллиметр тела проснулся. Внутри — жар, томление, вожделение. Я рухнула в кресло. Схватила телефон и начала судорожно набирать: “подмешано в напиток… вызывает возбуждение… эйфория…”. Пальцы дрожали. Буквы скакали перед глазами. Я перескакивала с одной ссылки на другую, пытаясь выхватить названия: наркотики, стимуляторы, афродизиаки… но всё сливалось в вязкий, туманный текст, который я не в состоянии была воспринять.