- Это опасный знак, - нахмурилась юрист. - Финансовое насилие часто идет рука об руку с другими формами контроля. Вам нужно начать откладывать деньги, на случай, если придется срочно уходить.
- Я уже откладываю, - призналась я. - Понемногу. Прячу в старой книге.
София кивнула одобрительно:
- Хорошо. Но возможно, стоит найти более надежное место. За пределами дома. Вы доверяете кому-то, кто мог бы хранить деньги для вас?
Я задумалась. Все мои близкие друзья давно исчезли из моей жизни. Оставались только поверхностные знакомства из круга Романа…
- Может быть, Елена Михайловна? Наша соседка по даче, - неуверенно сказала я. - Она… она понимает ситуацию. Предлагала помощь.
- Это возможный вариант, - согласилась София. - Только будьте осторожны в общении с ней. Никаких разговоров по телефону, никаких сообщений, которые мог бы увидеть ваш муж.
Она передала мне небольшую флешку:
- Здесь шаблоны документов, которые могут понадобиться, информация о ваших правах и ресурсах поддержки. Храните в надежном месте.
Я спрятала флешку в потайной карман сумки, чувствуя странную смесь страха и решимости.
- Что если Роман узнает, что я готовлюсь уйти? - спросила я, высказывая наконец свой главный страх. - Что если он... станет опасен?
София посмотрела на меня прямо и серьезно:
- Это важный вопрос, Лея. И, к сожалению, обоснованный. Статистика показывает, что момент ухода - самый опасный период для женщин в абьюзивных отношениях. Когда абьюзер чувствует, что теряет контроль, он может пойти на крайние меры.
Я почувствовала, как холодок пробежал по спине. Все эти годы я боялась гнева Романа, его холодности, его контроля. Но никогда не думала, что он может... что он способен...
- Вы думаете, он может причинить мне серьезный вред? - мой голос дрогнул.
- Я не могу предсказать его поведение, - мягко сказала София. - Но мы должны исходить из худшего сценария, чтобы быть готовыми. Именно поэтому необходимо тщательное планирование. Уход должен быть быстрым, неожиданным и полностью подготовленным.
Она указала на маленький листок бумаги, который положила передо мной на стол:
- Это номер круглосуточной линии поддержки. Если вы почувствуете непосредственную угрозу - звоните немедленно. Они могут направить полицию или организовать срочную эвакуацию.
Я спрятала листок вместе с флешкой, чувствуя, как реальность происходящего накрывает меня с новой силой.
- Есть еще кое-что, - продолжила София. - Если дело дойдет до суда, Роман, скорее всего, будет использовать все доступные ему ресурсы. Это может включать попытки дискредитировать вас.
- Как?
- Он может заявить, что вы неуравновешенны. Что не справляетесь с родительскими обязанностями. Что ваши обвинения - выдумка или преувеличение, - она говорила спокойно, но твердо. - Подготовьтесь к этому. Соберите доказательства своего здравого рассудка и хорошего отношения к сыну. Показания учителей Ильи, его врачей, друзей семьи, которые могут подтвердить вашу адекватность.
Я кивнула, пытаясь удержать в голове всю эту информацию. Мне казалось, что я готовлюсь к какой-то битве, к войне, в которой на кону моя жизнь и будущее моего сына.
- Так много информации, - смущённо призналась я. - Я не уверена, что справлюсь.
София положила руку на мою - неожиданный жест поддержки:
- Вы не одна, Лея. Каждый день женщины проходят через это. Многие из них, как и вы, думали, что не справятся. Но они справились. И вы справитесь.
- Спасибо, - прошептала я, чувствуя неожиданную благодарность к этой практичной, решительной женщине, которая говорила со мной не как с жертвой, а как с равной. - Когда мы встретимся снова?
- Через неделю. За это время постарайтесь собрать копии документов, о которых мы говорили. И… - она на секунду замялась, - Лея, если ситуация изменится до нашей следующей встречи, если вы почувствуете опасность - действуйте. Не ждите.
Я кивнула, понимая серьезность её слов. Впервые кто-то сказал мне, что я имею право спасать себя, не дожидаясь разрешения, не ставя потребности других превыше собственной безопасности.
Дома Романа не было - командировка на два дня. Благословенное время, когда я могла дышать свободнее. Илья уже спал, когда я вернулась домой. Я проверила его, поцеловала в лоб, стараясь не разбудить, и пошла в кабинет Ромы.
Обычно я никогда не заходила сюда в его отсутствие. Это было его святилище, его территория, куда я могла войти, только если он позвал. Но сегодня я нарушила это правило.
Мои руки дрожали, когда я включила настольную лампу: не основной свет, чтобы снаружи не было видно, что в кабинете кто-то есть. Камеры здесь не было - Роман слишком ценил свою приватность. Это давало мне небольшую свободу действий.
Я начала осторожно просматривать ящики стола, ища документы, о которых говорила София. Большинство ящиков было заперто, но один открывался, и там хранились различные счета, выписки, страховые полисы.
Я быстро сделала фотографии всех документов, которые показались важными, стараясь не нарушить их порядок. Затем аккуратно сложила всё обратно, точно в том порядке, в котором они лежали.
Сейф в углу кабинета оставался недоступным - для него требовался код, которого я не знала. Но я помнила, как однажды видела, что Роман хранит там папки с какими-то договорами и, кажется, загранпаспорта - мой и Ильи.
Закончив с документами, я еще раз проверила, всё ли оставила в изначальном положении, погасила свет и вышла из кабинета, тихо прикрыв за собой дверь.
В эту ночь я почти не спала. Лежала в темноте, глядя в потолок, и прокручивала в голове всё, что сказала София. Все шаги, которые мне предстояло сделать. Все препятствия, с которыми я могла столкнуться.
Временами страх накатывал волнами, парализуя. Что я делаю? Как я могу противостоять Роману - человеку с такой властью, с такими связями? Что, если я проиграю эту битву и потеряю всё, включая Илью?
Но потом я вспоминала лицо сына, когда он стоял на лестнице и смотрел, как отец унижает меня. Вспоминала его маленькие руки, протягивающие мне чашку чая, чтобы утешить. «Я на твоей стороне», - сказал он тогда.
И я понимала: я не только за себя боролась. За него. За нас обоих. За шанс жить без страха.
- Ты какая-то странная в последнее время, - заметил Роман за завтраком, пристально глядя на меня поверх газеты. - Что-то случилось?
Я почувствовала, как сердце пропустило удар, но внешне осталась спокойной. За годы я научилась скрывать свои истинные чувства.
- Ничего особенного, - я пожала плечами. - Немного устала, наверное. Весна, авитаминоз.
- Может, сходишь к врачу? - предложил он с деланной заботой. - Проверишься.
- Хорошая идея, - согласилась я. - Запишусь на следующей неделе.
Роман кивнул, но его взгляд оставался подозрительным. Я знала этот взгляд - он что-то подозревал, что-то чувствовал, но пока не мог уловить, что именно.
- Я заметил, ты часто бываешь вне дома в последнее время, - сказал он как бы между прочим. - Шопинг, встречи с дизайнерами. Ты раньше не была такой активной.
- Просто следую твоему совету, - я улыбнулась, изображая легкость, которой не чувствовала. - Ты же сам говорил, что мне нужно чем-то заняться, не сидеть дома.
- Верно, - согласился он. - И я рад, если тебе это помогает. Просто не хочу, чтобы ты перегружала себя.
Не хочешь, чтобы я выходила из-под твоего контроля, - мелькнуло в голове. Но я лишь кивнула с благодарной улыбкой:
- Не беспокойся. Я знаю свои пределы.
Илья вошел на кухню, еще сонный, в пижаме, и разговор прервался. Я была благодарна за это маленькое спасение.
Весь день я чувствовала на себе пристальное внимание Романа. Он неожиданно вернулся домой пораньше, застав меня за рисованием с Ильей.
- Это что? - спросил он, глядя на альбом и краски.
- Мы рисуем динозавров! - радостно объявил Илья, показывая свое творение. - Мама помогает мне сделать их реалистичными.
Роман бросил взгляд на мой скетчбук, где я набрасывала карандашом профиль Ильи:
- Ты снова начала рисовать?
В его голосе звучало изумление, почти упрек. Как будто я нарушила какое-то негласное правило.
- Только чтобы показать Илье основы, - я старалась говорить спокойно. - Он очень заинтересовался.
- Хм, - Роман перевел взгляд на сына. - Не уверен, что это лучшее использование его времени. Он мог бы заниматься чем-то более полезным. Программированием, например. Или шахматами.
- Но папа, мне нравится рисовать! - запротестовал Илья.
- Конечно, - Роман потрепал его по голове, но его улыбка не достигла глаз. - Просто не стоит тратить на это слишком много времени.
Он вышел из комнаты, оставив нас с Ильей в неловком молчании. Я чувствовала, как атмосфера изменилась, как радость от совместного творчества испарилась под холодным взглядом Романа.
- Мы можем продолжить, мама? - тихо спросил Илья.
- Конечно, милый, - я погладила его по голове. - Конечно.
Но я убрала свой скетчбук подальше от глаз. Сегодня я была неосторожна. Позволила себе увлечься, забыть об осторожности.
Больше таких ошибок я себе позволить не могла.
- Ты заходила в мой кабинет, - голос Романа был тихим, но я почувствовала в нем сталь, когда мы остались одни в спальне поздно вечером.
Моё сердце замерло, но я сохранила внешнее спокойствие:
- Что? Нет, конечно.
- Не лги мне, Лея, - он подошел ближе. - Я вижу, что кто-то трогал мои бумаги.
Я была неосторожна, - поняла я с ужасом.Что-то осталось не так, как было. Какая-то мелочь.
- Ты ошибаешься, - я покачала головой. - Может быть, это была домработница, когда убиралась…
- Домработница не входит в мой кабинет, - отрезал Роман. - Ты это прекрасно знаешь.
Я почувствовала, как пересохло в горле. Он подошел совсем близко, его дыхание опаляло мое лицо:
- Что ты там искала, Лея? Что тебе понадобилось в моих бумагах?