Девочки упрямо смотрят на меня, а я на них.
Они не смирились и в ближайшее время не смирятся, что чертов папа-гном ушел от мамы-феечки.
— А в этом фильме гном в конце не нашел… ну, я не знаю… какую-нибудь троллиху, м? — мое лицо сминается в улыбку.
— Там была, — Лиза скрещивает руки на груди, — злая гномиха, которая гнома заколдовала.
Девочки щурятся на меня, а я на них.
— И фея боролась за гнома, — Надя хмурится.
— Да вы что? — охаю я, и мой вопрос выходит злым и тихим. — Боролась?
— Ага, — Даша с вызовом приподнимает подбородок. — Боролась.
— Только вот я не фея, девочки, — стараюсь говорить спокойно, но в голосе пробивается тихое возмущение. — И жизнь наша не сказка. Гномы у нас влюбляются в других гномих без колдовства и приворотных зелий. Надоела феечка гному до радужной рвоты.
— Может, не папа разлюбил тебя, а ты его? — Даша вскидывает бровь. — И это ты хотела, чтобы он ушел?
— Что? — я растерянно моргаю. — Это он вам такое сказал?
— Нет, — Лиза выдыхает через нос. — Про тебя он говорит только хорошее, а ты про него…
— Хватит, — шепчу я. — Это не я ушла, девочки. Не я. И это он разлюбил меня! Ясно? Он! И да, такое случается!
— Так разлюбил, что покупает твой любимый чай?! — взвизгивает Лиза. — И ту дурацкую штуку на завтраки, которую ешь только ты?!
— Гранолу, — шепчет Надя и отворачивается. — С изюмом. И какими-то еще мерзкими штуками.
Мне понадобилось некоторое время, чтобы в голову Виктора вдолбить тот завтрак, который я люблю. Гранола с изюмом и кокосовыми кусочками.
— Это просто привычка, — приглаживаю волосы. — Мы долго жили вместе…
— Ага, — Надя хмыкает. — Ты что-то перестала покупать его любимый кофе. Или те крекеры с солью. У него привычка, а у тебя привычки нет?
“Действительно,” — усмехается Тень Виктора на диване и похрустывает попкорном. — “Маш, даже я сейчас задумался”
— Появится у него новая женщина, — медленно проговариваю я, — то будет ее любимые завтраки покупать.
— И это ты будешь виновата, — шипит Лиза.
— Что?!
— Да, ты, мам, — она кивает. — Ты бы могла сегодня с ним хотя бы поужинать! Он тебе ведь предлагал!
— Мы развелись! Развелись, потому что ему было плохо со мной!
— А почему ему было плохо с тобой?!
— А этот вопрос задавайте своему отцу! А теперь, — вскидываю руку в сторону двери, — марш умываться, чистить зубы и ложитесь спать!
— Ты его не любишь!
— Теперь нет!
— Врешь! — визжит Лиза. — Вы оба врете! Оба! И мы вам не верим! И если он будет покупать новой бабе завтраки, ты мы будем их выкидывать, а в кофе твоего нового мужика будем плевать!
— И сыпать песок, — шипит Надя. — И сухие собачьи какашки.
— Нет у меня нового мужика, — перехожу на холодный тон. — Мне некогда.
— И мы не будем любить новых братиков и сестричек, — Даша зло всматривается в мои глаза. — Вот так. Ни твоего нового ребенка, ни его.
Лиза и Надя решительно кивают.
— Он вас возил на этой неделе к психологу?
— Возил, — зло отвечает Лиза.
А затем девочки встают с дивана и шагают прочь из гостиной, громко топая ногами.
Меня так и подмывает позвонить Виктору и закатить ему скандал и обвинить его в том, что он своей тугостью делает только хуже. Он должен уже взять и познакомить девочек с Ларисой.
Или нам опять ждать год перед тем, как его рванет? Откидываюсь на спинку кресла и закрываю глаза.
— Мам! — до меня долетает тихий голос Даши.
Я выныриваю из липкой дремоты и со стоном провожу ладонью по лицу, прогоняя сонливость.
— Что, милая?
— Мы забыли у папы нашу домашку…
— Что?
— Проект, который всю эту неделю готовили, — Даша хмурится. — Мы про него тебе сегодня говорили. Вулкан… И он нужен нам завтра на первый урок. Лиза папе уже позвонила. Час назад.
— Что? Зачем? Сколько времени? — ищу под собой телефон, смотрю на экран.
Два часа ночи. Спина ноет, руки затекли.
— Чтобы он привез наш вулкан, — разворачивается и сердито уходит. — И он скоро будет.
— Даша, зачем?
— Затем, что нам нужна наша домашка! — разворачивается ко мне разъяренным волчонком. — Вот зачем!
Глава 25. Зануда Воронин
— Слушай, Виктор, — кутаюсь в теплый и толстый халат и поправляю шапку на голове. — Ты же мог этот чертов вулкан привезти сразу в школу.
— Не подумал, Маш, — стоит у открытого багажника.
Весь при параде такой.
Закрадывается нехорошая мыслишка, что его доченьки выдернули со свиданки. От него тянет терпким парфюмом.
Я женщина любопытная, и не всегда отвечаю за свои порывы.
Я могу разгромить дом и еще могу шагнуть к бывшему мужу почти вплотную, наклонится и втянуть носом воздух.
— Что ты делаешь, Маш? — глухо спрашивает Виктор.
Под его парфюмом я улавливаю сладкие нотки, которые выбиваются из строгой древесной композиции.
Точно.
На свиданке был. И хорошо так наобжимался, раз от него тянет женскими духами.
Сердце чернеет и съеживается в крохотную изюминку ярости.
— Маша, — говорит Виктор.
Поднимаю взгляд и медленно отступаю. Лицо лижет холодный влажный ветер.
— Не подумал? — вскидываю бровь.
В открытом багажнике лежит целая зеленая долина с крохотными деревцами и вулканом из глины. Опять смотрю на Виктора.
— Видимо, мозги были заняты другим, да?
— Слушай, обещал дочкам, что буду всегда на связи и не буду отмахиваться от их просьб, — он хмурится. — Лиза плакала и… очень волновалась, Маш. Они часами сидели над этим проектом.
— Завтра сразу в школу и привез бы, — чеканю каждый слог.
— Не подумал!
Отворачиваюсь, сжимаю переносицу до боли и минуту молчу, а затем опять в гневе смотрю на Виктора.
— Ты понимаешь, что они сейчас делают? М? Они нас сталкивают лбами, Виктор! — повышаю голос. — А ты им потакаешь! Не подумал он! Они мне сегодня такого нагородили, Вить!
— Им нужно время.
— Тебе не пора уже Ларису знакомить с девочками?
— Нет, не пора.
— Ты какого черта тянешь кота за яйца? Чтобы что? Ты даешь им ложную надежду! Что это за любовь такая у тебя?
— Ты меня сейчас будешь учить, что ли? — Виктор вскидывает бровь. — Тебя вообще это не должно касаться.
— Но меня это касается, Вить! Касается! Потому что наши дочери решили, что я должна за тебя такого прекрасного я бороться! — в отчаянии всматриваюсь в его глаза. — Понимаешь? Бороться! За тебя!
— Они — дети, — Виктор не отводит взора. — У них свой взгляд на жизнь.
— И это ты должен донести до них, что мы разбежались с концами. Ты, Вить. Не я. Это ты все устроил.
— Я не раз беседовал с ними на эту тему, Маша. Не раз.
— Да женись ты уже на своей Ларисе! — перехожу на крик. — Заделайте ребенка! В жопу твои беседы! Они не работают! Господи, Виктор!
— Я повторюсь, Маш, — голос Виктора твердый и тихий, — это только мое дело. И еще я вижу, что девочки не готовы. Я не буду себя закапывать на радость тебе.
— Ну что ты, — цежу я сквозь зубы, — я желаю тебе счастья. И верю, что наши дочери примут вашу любовь с Ларисой. И они с ней подружатся.
— Я слышу в твоем голосе сарказм, — Виктор ухмыляется. — И мне наши ангелочки четко расписали, что ждет Ларису. И это не магия дружбы.
— Ты, что, жертвуешь любовью?
— А должен пожертвовать дочерьми?
— Да ладно тебе, — фыркаю. — Новых заделаете, если поторопитесь. Дочек, сыночков. Может, с Ларисой в этом вопросе не будет таких проблем, как со мной? Я-то бракованная. Со мной-то сколько возни было!
— Что ты несешь, Маш? Ты не была для меня бракованной, — Виктор медленно выдыхает густой пар.
— И, что, сына не хотел и не хочешь? М? Может, подумаешь над тем, что Лариса может тебе наследника родить?
— Это уже твои личные тараканы, Маш. Не мои, — Виктор качает головой. — Да, наследника у меня нет, но есть три наследницы.
— И Лариса собирается ждать, когда раздуплишься? — вскидываю бровь. — Серьезно? Не люблю это выражение, но часики-то у нее тикают.
— Я не буду отвечать на этот вопрос.
— Разве ради любви не бросают весь мир к ногам?
— Возможно, — Виктор пожимает плечами. — Только что это за любовь, ради которой я затопчу своих детей?
— Да ты уже по ним прошелся катком, Виктор.
— Вот я и учел свои ошибки.
Я в ответ глухо рычу и сжимаю кулаки:
— Какой же ты… какой же ты… зануда, Воронин. Еще и не очень умный! В школу бы привез. В школу.
А затем я рывком наклоняюсь в багажник, подхватываю картонку с вулканом и слышу:
— Только аккуратно, Маш…
Я разворачиваюсь слишком резко. Картонка под наклоном, и вулкан с долиной с этого наклона слетают на асфальт.
На картонке остается несколько зеленых пятен и пара деревцев. Вулкан на асфальте развалился на две части, а внутри него был засыпан какой-то красный порошок.
Я шмыгаю и сглатываю, а затем перевожу взгляд на Виктора, который молча приподнимает брови и медленно выдыхает через нос.
— Да пошло оно все! — пинаю половинку вулкана из сухой глины, откидываю картонку, разворачиваюсь и шагаю к калитке. — Приперся. Посреди ночи. От шлюхи своей, — оглядываюсь. — Ты бы душ хотя бы принял. Или опять не подумал?
Открываю калитку и скрываюсь с глаз Виктора, который лишь щурится в ответ. Меня встречают наши дочери. Насупленные, в шапках и куртках поверх пижам.
— Двойки завтра получите. Переживете, — шепчу я, — а теперь марш спать.
Но кто будет меня слушать? Демонстративно вскидывают подбородки, обходят меня и выныривают к Виктору. Калитка за моей спиной скрипит. Я смотрю на ночное небо и стискиваю зубы.
— Девочки… — говорит Виктор. — Вы специально забыли вулкан?
— Нет, — с вызовом отвечает Даша. — Просто забыли.
— Девочки, быстро домой! — в бессилии рявкаю я.
— Мама права, — отзывается Виктор.
— Нет, — голос Лизы дрожит гневом. — Не права. И ты не прав. Ты должен быть дома. С нами. С мамой!