— Да я тоже не сказать, что жеребец, — с наигранной печалью вздыхает Виктор. — Ты меня за сегодня вымотала, что я теперь хочу спать.
— Тебя еще ждет разговор с дочерьми, — зеваю будто в издевку. — Ты все это заварил, вот теперь и сам объясняйся.
Глава 55. Ваш папа — идиот
— Пап, что происходит? — спрашивает Лиза. — Где мама?
— Наверху спит.
Я не знаю, как описать то, в каком я сейчас состоянии пребываю.
Растерянность?
Воодушевление?
Страх?
Да, по большой части страх, что я могу все опять потерять. Все испортить. Все сломать. Растоптать с твердой уверенностью, что поступаю правильно.
— Па…
— Девочки, садитесь, — нервно поправляю ворот рубашки. — Надо поговорить. Очень серьезно.
Садятся, недоуменно переглянувшись, а в глазах застыл испуг.
— Ваш папа идиот, — я, кажется, выдыхаю весь воздух из легких.
И никто не торопится спорить или опровергать мое заявление.
— Таких идиотов в мире, наверное, единицы, — слабо усмехаюсь я. — И вам очень повезло в ковычках с отцом. Я все разрушил. Уничтожил нашу семью.
Я знаю, что могу быть безумцем, который готов все крушить вокруг из-за навязчивой мысли.
Я могу отдалиться и закрыться от любимого человека и привести все к катастрофе.
— Пап…
— Я не знаю, как перед вами оправдаться, чтобы вы меня поняли, — тихо отзываюсь я. — Да и нет этому оправдания кроме того, что я был не в себе, девочки. Я помню каждую фразу, которую говорил вам, пытаясь убедить, что я ушел от мамы с концами… Что у меня есть другая женщина.
Хмурятся, но молчат.
Задерживаю дыхание и признаюсь:
— Я сейчас пью таблетки
С детьми надо быть честными. Мне стыдно и мне не хочется быть для дочерей слабым неудачником, но сейчас я такой и есть.
Я должен это признать и не прятаться.
— Мы знаем.
— Что?
— Мы знаем, — повторяет Лиза. — Мы нашли их и узнали в интернете, что это за таблетки.
— И маме не сказали? — в некотором изумлении говорю я.
— Ну, мы не так давно их нашли, — Лиза отводит взгляд.
— Нашли? — строго отзываюсь я. — Они были заперты в шкафчике, девочки. На ключ.
— Ну, замок так себе, — Даша фыркает и упрямо щурится на меня. — И да, маме не сказали, потому что вы бы начали говорить, что это не ее дело, что вы теперь невместе.
— Теперь вместе.
Говорю я и замолкаю.
Жизнь странная штука.
Совсем не такая, как в кино. И эмоции зачастую мы испытываем совсем не те, которым нас учат книги, сериалы и песни.
Я ошарашен, обеспокоен и испуган осознанием того, что я, дебил такой, наворотил со своей семьей.
— Вместе? — Надя вскидывает бровь.
— Я сделал вашей маме предложение быть опять моей женой.
— Чего? — шепчет Даша. — Пап…
— Девочки, — медленно сажусь в кресло и сжимаю подлокотники. — Я скучаю по маме, по вам. Я совершил ошибку…
— Ничего нового для нас, — Лиза хмыкает. — Мы это тебе говорили.
— Ага, — Даша кивает.
— Я знаю, но… каждый безумец уверен в своей реальности, — шепчу я. — И на разговоры я должен был созреть. На разговоры и на то, чтобы задуматься.
— Значит, вместе, а мама наверху спит? — настороженно интересуется Даша. — И мама решила не говорить нам о такой новости?
— Она устала.
Переглядываются и сглатывают. Вероятно, я сейчас реально похож на сумасшедшего. Бедные мои дочери. Что же им так не повезло с папашей?
— Она теперь часто будет сонливой, — пытаюсь подсобраться и выглядеть не чокнутым маньяком, — у нас будет пополнение в семье. У вас будет братик или сестричка.
Я еще сам не осознал происходящее. У нас с Машей будет еще один ребенок. Опять в доме будут крики и опять мои руки будут качать румяного и громкого малыша.
Ну, чудо же. И спасибо за это чудо футболке с зеленым попугаем.
Мне почему-то кажется, что именно для этого момента Маша хранила футболку с отпуска, чтобы меня раздраконить до нечеловеческого рыка и до “аррр, моя женщина!”
А как еще всем показать, что вот эта невозможная стерва — твоя, если не через беременность?
Хочу увидеть ее с животом, хочу, чтобы она плакалась и ныла мне, что у нее отекли ноги, хочу оказаться под бомбардировкой ее вспышек агрессии, которые закончатся поцелуями. Хочу слышать, как она по утрам кряхтит и тяжело вздыхает.
Да в жопу эти ваши страсти-мордасти. Когда сердце рвется из груди?
Боже, какой я идиот.
Хотел страсти, а за ней ничего не видел, потому что галстуки, обеды, разговоры в постели, дети, поцелуи на прощанье принадлежат Маше.
И другой не было бы на ее месте, потому что только она может быть женой.
— Пап…
— Девочки, простите меня, — шепчу я. — Простите. Я без вас, без вашей мамы… — поднимаю взгляд на дочерей, — никто. Я так перед вами виноват…
Больно. Впервые за все это время мне невероятно больно за трех девочек, которых я безжалостно швырнул в пропасть.
Да меня убить мало.
Я должен был быть тем, кто их защищает, а я поставил себя в приоритет. Я же так страдал. Страдалец, хренов. И самому себе сейчас рожу не набью.
— Мы им говорили, — Лиза смотрит на Дашу. — Кричали.
— Но дурами были мы, — Даша медленно кивает. — Мы ничего не понимали, да? Они взрослые, а мы дети…
— Да ваще, — Надя цыкает. — Одна бабушка была с нами согласна.
— Мы поэтому к ней и сбегали, блин, — Лиза фыркает, — чтобы вас обсудить, — повышает голос, — какие вы дураки!
— Справедливо, — вздыхаю я.
— Бесите, — шипит Даша.
— А мама точно наверху? — тихо спрашивает Надя, и в ее глазах проскальзывает тревога.
— Живая она, — отвечаю я. — И, правда, спит. Надюш, ты меня пугаешь.
Глава 56. Все теперь будет иначе
Я бессовестно иду спать. Скидываю обязанность забрать девочек из школы на Виктора.
Вот лежу я в кровати и держу руку на животе.
И сейчас я чувствую легкую, почти незаметную тошноту, и грудь немного тянет. Меня излечил развод?
Или я и Виктор на уровне биологии требуем, чтобы были вместе, раз не могли дойти до этого в осознанном решении?
Четвертый ребенок.
Зачатый в случайности, на адреналине и в ревности.
Не удивлюсь, если будет мальчик.
Я в шоке.
И ведь не скажешь, что со мной и Виктором не должно было такого случится.
Как раз наоборот. Это в духе нашей пары, пусть мы всеми силами пытались доказать миру, что мы очень чинные, планирующие и основательные мужчина и женщина.
Переворачиваюсь на бок.
Мое “да!” в кафе было совсем необдуманным, но честным. Что я могу с собой поделать, если я хочу видеть по утрам Виктора с сонным и с орущим дитем на руках. Хочу слышать его колыбельные, которые растягиваются на его зевках и затихают, когда он ныряет в дремоту.
Почему я должна сопротивляться этому желанию, когда жизнь так коротка? И к тому же я хочу узнать себя новую рядом с Виктором. Без него я очень даже ничего, а с ним?
И отдам ли я ему обратно ящик, в котором он хранил галстуки?
— Мам… — меня вырывает из сна испуганный голос Лизы. — Мам…
— Да? — переворачиваюсь на спину и зеваю. — Вы уже дома?
Девочки стоят возле кровати бледные и с круглыми глазами.
— Мам, — Даша теребит край юбки, — там папа…
Надя пихает ее в бок и показывает взглядом на кольцо на моем пальце. Молчат, смотрят на мою руку, переглядываются и опять — на кольцо.
— Значит, правда, — шепчет Лиза. — Думала, все, кирдык, папа сошел с ума.
— Я тоже, — шмыгает Даша.
— И с мамой что-то сделал, — Надя ежится.
— Да что у вас за мысли такие? — тихо и удивленно отзываюсь я.
— Ну а чо? — Лиза переводит на меня взгляд. — Приехал, в машину загнал и ничего не говорит, кроме “дома побеседуем”.
— Ага, блин, — Даша кивает. — Маньяк маньяком. Что мы еще могли подумать?
— А потом, — Надя цокает и переходит на шепот, — давай просить прощение. Блин, это было жутко.
— А тебя нет, — Лиза хмурится.
Замолкают и синхронно скрещивают руки на груди.
— А что он мог, по-вашему, со мной сделать, девочки? — медленно приподнимаю бровь.
— Ну, может, психанул, — Лиза пожимает плечами.
— Увидел тебя с другим и психанул, — тихо поясняет Даша.
— С другим? — я в изумлении моргаю.
— Мало ли, — тянет Надя и сдувает локон со лба. — Да с вами вообще ничего никогда непонятно.
Лезут ко мне на кровать, садятся по-турецки и неловко молчат. Первой не выдерживает Надя:
— У нас будет братик или сестричка? Это тоже правда?
— Да, — располагаюсь на подушках поудобнее. — А папа сейчас чем занят?
— На кухне, — Лиза чешет щеку. — Ужин сказал приготовит и ворчал минут пять.
— Почему?
— Все не так и не там лежит, — Надя вздыхает. — Но пофиг на это, блин, мам. Не уходи от темы.
— Вот деловая колбаса, — зеваю. — А вы, что, вздумали мне тут сцены ревности разыграть?
— Вот какого ты о нас мнения, — Даша закатывает глаза.
— Уж не вы ли тут мне устраивали многочасовые истерики? М?
— Мы же из-за другого с тобой ссорились, — обиженно шепчет Лиза. — Мы-то вот сразу знали, что вы фигней страдаете.
— Ага, — фыркает Надя.
— Ой, девочки, не фигня это была, — сажусь и откидываюсь на подушки.
— Если вы опять решите развестись, мам, — Надя с угрозой трет нос, — знаешь что…
— Что?
— Что? — повторяют за мной Лиза и Даша.
— Не знаю! — вскрикивает Надя. — Блин! Вы ваще чо творите-то?!
Кидается ко мне в объятия, и за ней бросаются ее сестры. Тяжелые, неловкие и угловатые.
Кряхчу под ними, целую каждую в макушку, а они ревут, сопли-слюни пускают и аж подвывают.
— Вы такие глупые!
— Мы же вам говорили!
— А вы нам не верили!
— И не поспоришь ведь, — сдавленно отвечаю я. — Но взрослые бывают хуже детей, девочки. Это большая неправда, что взрослые умные.
— Но мы-то это уже знаем, — Лиза отстраняется и садится. Вытирает слезы. — Покажи кольцо.